Моя настоящая любовь к поэзии началась именно с Заболоцкого, причём, позднего. "Когда я был маленький злой дебил", т.е., лет до 13, я стихи вообще не воспринимал. Нет, Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Фет - Золотой Век - нормально. А из 20-го мне нравились только Маяковский и, как ни странно, Симонов. А потом я каким-то непонятным образом наткнулся на "Любите живопись, поэты...". А Рокотов, Левицкий и Боровиковский были в ту пору моими любимыми художниками. На портрет Струйской я вообще в Пушкинском медитировал чуть не часами. И я стал смотреть, что ещё есть у этого автора. Ну и, коготок увяз - всей птичке пропасть. Потянулись ниточки к ОБЭРИУтам, а там выяснилось, что был такой Пастернак, потом Мандельштам... И гораздо проще, - Блок, Есенин... Потом было многое. И продолжается до сих пор. Заболоцкий со временем уступил место в сердце Тарковскому, но остался, как первая и самая сильная любовь.
Сыплет дождик большие горошины, Рвется ветер, и даль нечиста. Закрывается тополь взъерошенный Серебристой изнанкой листа. Но взгляни: сквозь отверстие облака, Как сквозь арку из каменных плит, В это царство тумана и морока Первый луч, пробиваясь, летит. Значит, даль не навек занавешена Облаками, и, значит, не зря, Словно девушка, вспыхнув, орешина Засияла в конце сентября. Вот теперь, живописец, выхватывай Кисть за кистью, и на полотне Золотой, как огонь, и гранатовой Нарисуй эту девушку мне. Нарисуй, словно деревце, зыбкую Молодую царевну в венце С беспокойно скользящей улыбкою На заплаканном юном лице.
За мёртвым сиротливо и пугливо Душа тянулась из последних сил, Но мне была бессмертьем перспектива В минувшем исчезающих могил. Листва, трава - всё было слишком живо, Как будто лупу кто-то положил На этот мир смущённого порыва, На эту сеть пульсирующих жил.
Симонов, разумеется, не Хемингуэй, а "рашен Киплинг". Блока с Есениным я не соединял, просто, сказал, что начал читать "Серебряный век". Пастернак очень и очень хитросложен, да, сложнее Блока, но сейчас так просто не объяснить: я говорю быстро, а печатаю медленно. Вот если когда-нибудь в этой жизни увидимся, расскажу. Тарковский - гений. Прямой гений. Да, он внешне рассудочен и холоден, но за этим кроется такое пламя, что мама, не горюй. А Маяковский никуда не делся. Он тоже гений. Просравший (прости мой клатчский) свой талант из-за ложных идей. Но "Уже второй..." - видят вОроны, одно из величайших любовных стихотворений в русской поэзии.
Не-не-не. Симонов даже переводил Киплинга, именно стихи. "Чёрные глаза, - рассвет, / Пароходная сирена..." Он мнил себя именно таким - офицером с щёточкой усов и идеальным пробором, идущим впереди отряда гурков, похлопывая себя стеком по начищенному сапогу. Что не отменяет одного. Но это одно стОит многого. "Жди меня, и я вернусь" - величайшее заклинание, инкантаментум Нашей войны. Я боюсь даже предположить, сколько людей действительно вернулись именно потому, что их матери, жёны, сёстры, дочери каждый день повторяли эти слова. Я верю в силу слов. И в данном случае, Некто Сверху подсказал Кириллу Михайловичу эти волшебные строки, позволившие спасти немало жизней.
Боюсь тебя расстроить, но Сверху - это от Гумилёва:
Жди меня. Я не вернусь это выше сил. Если ранее не смог значит - не любил. Но скажи, зачем тогда, уж который год, я Всевышнего прошу, чтоб тебя берёг. Ждёшь меня? Я не вернусь, не смогу. Прости, что стояла только грусть на моём пути. Может быть средь белых скал и святых могил я найду кого искал, кто меня любил? Жди меня. Я - не вернусь!
Я знаю эти строки. Но они не стали тем, о чём я говорил, - заклинанием. Симонов, собака, умудрился создать именно инкантаментум, словесный оберег. Подобным же являлась песня "Вставай, страна огромная" (сл.Лебедева-Кумача, муз.Александрова). Эти произведения выходят за рамки искусства (которым, собственно, не являются), это именно магия. Гумилёв же написал текст отрицания, а отнюдь не призывания.
ПС Что не отрицает причастности Гумилёва к некоторым текстам, являющимся несомненными заклинаниями, например, "Поэмы начала".
Эти строки и не должны были чем-то стать - кроме лирической поэзии. Поэзия вообще никому ничего не должна, а если искусство становится пропагандой и агитацией, то горе почитателям такого искусства, особенно, если за дело берутся талантливые авторы
( ... )
Click to view
"Когда я был маленький злой дебил", т.е., лет до 13, я стихи вообще не воспринимал. Нет, Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Фет - Золотой Век - нормально. А из 20-го мне нравились только Маяковский и, как ни странно, Симонов.
А потом я каким-то непонятным образом наткнулся на "Любите живопись, поэты...". А Рокотов, Левицкий и Боровиковский были в ту пору моими любимыми художниками. На портрет Струйской я вообще в Пушкинском медитировал чуть не часами. И я стал смотреть, что ещё есть у этого автора.
Ну и, коготок увяз - всей птичке пропасть. Потянулись ниточки к ОБЭРИУтам, а там выяснилось, что был такой Пастернак, потом Мандельштам... И гораздо проще, - Блок, Есенин... Потом было многое. И продолжается до сих пор.
Заболоцкий со временем уступил место в сердце Тарковскому, но остался, как первая и самая сильная любовь.
Reply
Сентябрь
Сыплет дождик большие горошины,
Рвется ветер, и даль нечиста.
Закрывается тополь взъерошенный
Серебристой изнанкой листа.
Но взгляни: сквозь отверстие облака,
Как сквозь арку из каменных плит,
В это царство тумана и морока
Первый луч, пробиваясь, летит.
Значит, даль не навек занавешена
Облаками, и, значит, не зря,
Словно девушка, вспыхнув, орешина
Засияла в конце сентября.
Вот теперь, живописец, выхватывай
Кисть за кистью, и на полотне
Золотой, как огонь, и гранатовой
Нарисуй эту девушку мне.
Нарисуй, словно деревце, зыбкую
Молодую царевну в венце
С беспокойно скользящей улыбкою
На заплаканном юном лице.
Reply
Колода и впрямь тасуется причудливо.
За мёртвым сиротливо и пугливо
Душа тянулась из последних сил,
Но мне была бессмертьем перспектива
В минувшем исчезающих могил.
Листва, трава - всё было слишком живо,
Как будто лупу кто-то положил
На этот мир смущённого порыва,
На эту сеть пульсирующих жил.
А.Тарковский «После похорон Заболоцкого»
Reply
Reply
Блока с Есениным я не соединял, просто, сказал, что начал читать "Серебряный век".
Пастернак очень и очень хитросложен, да, сложнее Блока, но сейчас так просто не объяснить: я говорю быстро, а печатаю медленно. Вот если когда-нибудь в этой жизни увидимся, расскажу.
Тарковский - гений. Прямой гений. Да, он внешне рассудочен и холоден, но за этим кроется такое пламя, что мама, не горюй.
А Маяковский никуда не делся. Он тоже гений. Просравший (прости мой клатчский) свой талант из-за ложных идей. Но "Уже второй..." - видят вОроны, одно из величайших любовных стихотворений в русской поэзии.
Reply
Reply
Симонов даже переводил Киплинга, именно стихи.
"Чёрные глаза, - рассвет, / Пароходная сирена..."
Он мнил себя именно таким - офицером с щёточкой усов и идеальным пробором, идущим впереди отряда гурков, похлопывая себя стеком по начищенному сапогу.
Что не отменяет одного. Но это одно стОит многого.
"Жди меня, и я вернусь" - величайшее заклинание, инкантаментум Нашей войны. Я боюсь даже предположить, сколько людей действительно вернулись именно потому, что их матери, жёны, сёстры, дочери каждый день повторяли эти слова.
Я верю в силу слов.
И в данном случае, Некто Сверху подсказал Кириллу Михайловичу эти волшебные строки, позволившие спасти немало жизней.
Reply
Жди меня. Я не вернусь
это выше сил.
Если ранее не смог
значит - не любил.
Но скажи, зачем тогда,
уж который год,
я Всевышнего прошу,
чтоб тебя берёг.
Ждёшь меня? Я не вернусь,
не смогу. Прости,
что стояла только грусть
на моём пути.
Может быть
средь белых скал
и святых могил
я найду
кого искал, кто меня любил?
Жди меня. Я - не вернусь!
Перекроил удачно, да.
Reply
Но они не стали тем, о чём я говорил, - заклинанием.
Симонов, собака, умудрился создать именно инкантаментум, словесный оберег.
Подобным же являлась песня "Вставай, страна огромная" (сл.Лебедева-Кумача, муз.Александрова).
Эти произведения выходят за рамки искусства (которым, собственно, не являются), это именно магия.
Гумилёв же написал текст отрицания, а отнюдь не призывания.
ПС Что не отрицает причастности Гумилёва к некоторым текстам, являющимся несомненными заклинаниями, например, "Поэмы начала".
Reply
Reply
Она была прекрасным поэтом, но последние годы просто кликуша.
Видимо, сенильность.
Это очень жаль.
Reply
Reply
Leave a comment