Позитивизм.
Разговором о позитивизме я продолжаю серию постов, посвященных ложным тенденциям в философии и путям их преодоления. В данном случае, рассмотрим не столько позитивизм в историко-философском измерении, сколько как тенденцию, метод. К сожалению, с позитивизмом большинство образованных людей знакомы хуже всего. Позитивизм принадлежит (точнее принадлежал) второй половине 19 столетия, и уже в начало следующего можно назвать его закатом.
Это так называемый "первый позитивизм", представленный учениками и последователями Огюста Конта. Именно этот позитивизм, в отличие от позитивизма Маха-Авенариуса или "неопозитивизма" 20 века нужно называть (и считать) позитивизмом. В этом философском течении позитивистская тенденция совместилась с неким подобием философской школы. Наиболее известные философы-позитивисты: Милль, Спенсер, Тэн, Ренан, Лавров, Михайловский. Я бы пожалуй, сюда же добавил крупного историка и автора трудов по философии истории Н.И. Кареева. Более поздний позитивизм носил иной характер. Первые позитивисты были настоящими философами и ставили философию весьма высоко. Последующие позитивисты стремились создать философию на основе науки, а потом и вовсе уничтожить, заменив методологией науки или анализом языка. Не все "повороты" в философии, особенно 20 века, оказывались плодотворными. Акцентирование внимания на каком-то важном аспекте (в особенности языковом и герменевтическом) оказывалось губительным для целого. Первоначальный позитивизм довольно четко обозначил свою позицию, и эта позиция внушает мне огромное уважение. Именно общей тенденцией, проговоренной позитивистами, мы и займемся.
Метафизика, охватившая всю философию, не была похожа на нарост, во всяком случае её метастазы проникли во все уголки тела философии. К 18 веку вся философия была в той или иной степени метафизической. Некоторые французские и английские философы начали борьбу с метафизикой, но это было именно начало. Однако, в результате так называемой эпохи Просвещения был выведен принцип, который состоял в указании на прогресс разума и движение разума к полному торжеству. Сами философы "Просвещения" к разуму относились осторожно (стоит упомянуть Руссо, Вольтера, Гердера...), зато в разуме не сомневались такие их наследники, как Кондорсе. А ведь здесь разум тоже взят в весьма метафизическом смысле. Тем не менее разум и просвещение как будто должны подточить здание метафизики. Пионером можно считать Канта, но он больше реформатор метафизики, чем борец с ней. Поначалу стремление к науке и научности ухитрялись сочетать с метафизикой (система Гегеля или наукоучение Фихте). За непосильную задачу построения антиметафизической системы всерьёз взялся только Конт, хотя и не сильно преуспел. Но Конт указал, в каком направлении стоит двигаться. Спенсер и пошел в этом направлении, хотя не считал Конта своим учителем. Начинается новая эпоха в философии - философия, основанная на науке. Заметьте, не философия, сведенная к науке, не философия, занимающаяся наукой, а знающая философия.
Кабинетный философ, оторванный не только от жизни (то есть скудный опытом), но ещё и малознающий - не может создать ничего существенного. Отвлеченное мышление неизбежно будет замкнуто в круге отвлеченных понятий. Эта позитивистская позиция в отношении старой метафизической философии представляется серьёзно обоснованной и плодотворной. Заметим, что позитивизм вовсе не призывал забыть все авторитеты и не изучать философов прошлого. Вовсе нет. Достаточно вспомнить большую обзорную историю философии Льюиса, написанную в духе позитивизма. Вообще позитивизм в истории оказался особенно плодотворным. Ошибки и перегибы всех поздних "позитивизмов" не стоит переносить на ранний позитивизм и на позитивистскую тенденцию вообще. Позитивизм с самого начала был полноценной философией, в его рамках разрабатвались не только логика и гносеология, но и онтология, этика и многое другое. Включая социологию, психологию и даже экономику. Некоторые науки даже ведут свою родословную из позитивизма, конкретно - социология. однако я не считаю, что позитивизм сделал какие-то успехи в научной области. Позитивизм нужен прежде всего философам, хотя и учёным весьма полезен.
Меняется не только используемый материал, отчасти круг философских тем, меняется сам философский метод.
Философ не должен придумывать там, где он ничего не знает. Если может узнать - пусть узнает, для того есть наука, с данными которой хорошо бы углубленно ознакомиться. Не только с конечными выводами, законами и схемами, но с наукой во всех её проявлениях. Рассуждение должно быть максимально приближенным к реальности (через опыт и знание), избавляясь от выдуманных сущностей и необоснованных обобщений. Особое значение позитивизм придавал фактам. Наука строится на фактах. Это далеко не совсем так, но для конца 19 века это было большим достижением в методологии науки и в использовании науки философами. Факт, действительно, чрезвычайно важен для науки и составляет существенный эдемент научного процесса. Если не сводить всё к фактам, не принижать значимость теории и влияния подхода на формулировку и интерпретацию фактов, то метод следует признать удачным. Философия не может бездумно воспроизводить научные теории. Напротив, она должа их пересматривать, иначе перестанет быть собой. Но вот факты могут быть использованы и за пределами собственно науки. Факт, если он высказанв удобопонятной форме, не перегружен специальной терминологией, прекрасно может быть вписан в философское рассуждение. Факт, как достоверное знание, придает рассуждениям дополнительную ценность. В то же время акцент на факты позволяет уберечься от воспроизведения ошибок и заблуждений, зачастую содержащихся в научных теориях. Пока философ-позитивист не стремится подменить своими трудами научные - он поступает правильно. Кроме Спенсера ошибочной тенденции никто не поддался. "Основания биологии" должен писать, конечно, биолог, а не философ, пусть и хорошо владеющий научным материалом. Тут Спенсер оказался неправ. Философ может оказаться умнее ученого и глубже разобраться в явлении, но специалистом не станет, а потому оговорки необходимы.
Ориентация философа на знания позволяет избежать метафизики и, помимо того, существенно обогатить и актуализировать философский дискурс. Помимо того, что уже как бы неприлично рассуждать вообще, ничего не зная, любые суждения о реальных феноменах, изученных наукой, должны подкрепляться отсылками к научным источникам. По крайней мере в идеале. Если философ говорит о Риме, этносах - русском, еврейском и т.п., взаимодействии государств и культур, то неплохо бы апеллировать к достоверным источникам, учитывать основные исследования по теме. А то ведь до сих пор для некоторых Библия остается основным источником знаний о древности. Позитивизм делает филосоские труды более познавательными для читателя, более доступными и универсальными. Произвольность понятий, порожденная метафизикой, заметно снижается. Позитивистская философия не превращается в разновидность науки с одной стороны, и предотвращает превращение её в разновидность литературы - с другой. Тот, кто читал философов-позитивистов, никогда не скажет, что философия - разговоры ниочем или бесконечное переливание из пустого в порожнее.
Наряду с достоинствами, в позитивистской тенденции есть и недостатки. По крайней мере при гипертрофированном развитии позитивизма и неуместном его использовании. Одним из главных я считаю разделение философии. Разделение в метафизике не носит характера стандарта. Попробуйте провести четкие границы между "делениями" философии (ну, хотя бы этикой и эстетикой) - не получится. Уподобляя философию науке, позитивизм создает опасность злоупотребления классификацией. Философия не делится по старым критериям, но не делится и по новым, соответствующим областям научного знания. Нельзя заниматься только логикой - это уже неполноценная философия. Нельзя заниматься только философской психологией. Мыслитель может говорить о чем-то определенном, даже узком и конкретном, но не упуская из виду остального. Узкая специализация неуместна и невозможна. Следующей опасностью является боязнь рассуждений. Особенна она характерна для поздних позитивистов, больше учёных, чем философов. Витгенштейн - яркий пример неумения и нежелания рассуждать. Чем-то мне это напоминает анорексию - в погоне за похудением можно вовсе лишиться жизни. Лишнее нужно сбрасывать, но увлекшись, можно и необходимое принять за лишнее. Когда популярность преувеличенного позитивизма доходит до высшей точки, тут же начинается откат в метафизику. Любой желающий может рассмотреть этот процесс на материале аналитической философии, вернувшейся в итоге к метафизике.
Наука - не глас истины, и рассуждение не стоит подчинять фактам. Всё хорошо к месту и в меру. Я бы сказал, что наука ценна для философа как предпосылка, как отправная точка. Игнорирование науки обходится слишком дорого. Но, избегая Сциллы, не забудем и про Харибду. Философия не может следовать за наукой и служить на побегушках. Это совсем другой вид мышления и вид деятельности. С моей точки зрения, умеренный позитивизм может рассматриваться как часть эмпиризма, обращенности философа к реальности. Такое обращение можно только приветствовать.
Это так называемый "первый позитивизм", представленный учениками и последователями Огюста Конта. Именно этот позитивизм, в отличие от позитивизма Маха-Авенариуса или "неопозитивизма" 20 века нужно называть (и считать) позитивизмом. В этом философском течении позитивистская тенденция совместилась с неким подобием философской школы. Наиболее известные философы-позитивисты: Милль, Спенсер, Тэн, Ренан, Лавров, Михайловский. Я бы пожалуй, сюда же добавил крупного историка и автора трудов по философии истории Н.И. Кареева. Более поздний позитивизм носил иной характер. Первые позитивисты были настоящими философами и ставили философию весьма высоко. Последующие позитивисты стремились создать философию на основе науки, а потом и вовсе уничтожить, заменив методологией науки или анализом языка. Не все "повороты" в философии, особенно 20 века, оказывались плодотворными. Акцентирование внимания на каком-то важном аспекте (в особенности языковом и герменевтическом) оказывалось губительным для целого. Первоначальный позитивизм довольно четко обозначил свою позицию, и эта позиция внушает мне огромное уважение. Именно общей тенденцией, проговоренной позитивистами, мы и займемся.
Метафизика, охватившая всю философию, не была похожа на нарост, во всяком случае её метастазы проникли во все уголки тела философии. К 18 веку вся философия была в той или иной степени метафизической. Некоторые французские и английские философы начали борьбу с метафизикой, но это было именно начало. Однако, в результате так называемой эпохи Просвещения был выведен принцип, который состоял в указании на прогресс разума и движение разума к полному торжеству. Сами философы "Просвещения" к разуму относились осторожно (стоит упомянуть Руссо, Вольтера, Гердера...), зато в разуме не сомневались такие их наследники, как Кондорсе. А ведь здесь разум тоже взят в весьма метафизическом смысле. Тем не менее разум и просвещение как будто должны подточить здание метафизики. Пионером можно считать Канта, но он больше реформатор метафизики, чем борец с ней. Поначалу стремление к науке и научности ухитрялись сочетать с метафизикой (система Гегеля или наукоучение Фихте). За непосильную задачу построения антиметафизической системы всерьёз взялся только Конт, хотя и не сильно преуспел. Но Конт указал, в каком направлении стоит двигаться. Спенсер и пошел в этом направлении, хотя не считал Конта своим учителем. Начинается новая эпоха в философии - философия, основанная на науке. Заметьте, не философия, сведенная к науке, не философия, занимающаяся наукой, а знающая философия.
Кабинетный философ, оторванный не только от жизни (то есть скудный опытом), но ещё и малознающий - не может создать ничего существенного. Отвлеченное мышление неизбежно будет замкнуто в круге отвлеченных понятий. Эта позитивистская позиция в отношении старой метафизической философии представляется серьёзно обоснованной и плодотворной. Заметим, что позитивизм вовсе не призывал забыть все авторитеты и не изучать философов прошлого. Вовсе нет. Достаточно вспомнить большую обзорную историю философии Льюиса, написанную в духе позитивизма. Вообще позитивизм в истории оказался особенно плодотворным. Ошибки и перегибы всех поздних "позитивизмов" не стоит переносить на ранний позитивизм и на позитивистскую тенденцию вообще. Позитивизм с самого начала был полноценной философией, в его рамках разрабатвались не только логика и гносеология, но и онтология, этика и многое другое. Включая социологию, психологию и даже экономику. Некоторые науки даже ведут свою родословную из позитивизма, конкретно - социология. однако я не считаю, что позитивизм сделал какие-то успехи в научной области. Позитивизм нужен прежде всего философам, хотя и учёным весьма полезен.
Меняется не только используемый материал, отчасти круг философских тем, меняется сам философский метод.
Философ не должен придумывать там, где он ничего не знает. Если может узнать - пусть узнает, для того есть наука, с данными которой хорошо бы углубленно ознакомиться. Не только с конечными выводами, законами и схемами, но с наукой во всех её проявлениях. Рассуждение должно быть максимально приближенным к реальности (через опыт и знание), избавляясь от выдуманных сущностей и необоснованных обобщений. Особое значение позитивизм придавал фактам. Наука строится на фактах. Это далеко не совсем так, но для конца 19 века это было большим достижением в методологии науки и в использовании науки философами. Факт, действительно, чрезвычайно важен для науки и составляет существенный эдемент научного процесса. Если не сводить всё к фактам, не принижать значимость теории и влияния подхода на формулировку и интерпретацию фактов, то метод следует признать удачным. Философия не может бездумно воспроизводить научные теории. Напротив, она должа их пересматривать, иначе перестанет быть собой. Но вот факты могут быть использованы и за пределами собственно науки. Факт, если он высказанв удобопонятной форме, не перегружен специальной терминологией, прекрасно может быть вписан в философское рассуждение. Факт, как достоверное знание, придает рассуждениям дополнительную ценность. В то же время акцент на факты позволяет уберечься от воспроизведения ошибок и заблуждений, зачастую содержащихся в научных теориях. Пока философ-позитивист не стремится подменить своими трудами научные - он поступает правильно. Кроме Спенсера ошибочной тенденции никто не поддался. "Основания биологии" должен писать, конечно, биолог, а не философ, пусть и хорошо владеющий научным материалом. Тут Спенсер оказался неправ. Философ может оказаться умнее ученого и глубже разобраться в явлении, но специалистом не станет, а потому оговорки необходимы.
Ориентация философа на знания позволяет избежать метафизики и, помимо того, существенно обогатить и актуализировать философский дискурс. Помимо того, что уже как бы неприлично рассуждать вообще, ничего не зная, любые суждения о реальных феноменах, изученных наукой, должны подкрепляться отсылками к научным источникам. По крайней мере в идеале. Если философ говорит о Риме, этносах - русском, еврейском и т.п., взаимодействии государств и культур, то неплохо бы апеллировать к достоверным источникам, учитывать основные исследования по теме. А то ведь до сих пор для некоторых Библия остается основным источником знаний о древности. Позитивизм делает филосоские труды более познавательными для читателя, более доступными и универсальными. Произвольность понятий, порожденная метафизикой, заметно снижается. Позитивистская философия не превращается в разновидность науки с одной стороны, и предотвращает превращение её в разновидность литературы - с другой. Тот, кто читал философов-позитивистов, никогда не скажет, что философия - разговоры ниочем или бесконечное переливание из пустого в порожнее.
Наряду с достоинствами, в позитивистской тенденции есть и недостатки. По крайней мере при гипертрофированном развитии позитивизма и неуместном его использовании. Одним из главных я считаю разделение философии. Разделение в метафизике не носит характера стандарта. Попробуйте провести четкие границы между "делениями" философии (ну, хотя бы этикой и эстетикой) - не получится. Уподобляя философию науке, позитивизм создает опасность злоупотребления классификацией. Философия не делится по старым критериям, но не делится и по новым, соответствующим областям научного знания. Нельзя заниматься только логикой - это уже неполноценная философия. Нельзя заниматься только философской психологией. Мыслитель может говорить о чем-то определенном, даже узком и конкретном, но не упуская из виду остального. Узкая специализация неуместна и невозможна. Следующей опасностью является боязнь рассуждений. Особенна она характерна для поздних позитивистов, больше учёных, чем философов. Витгенштейн - яркий пример неумения и нежелания рассуждать. Чем-то мне это напоминает анорексию - в погоне за похудением можно вовсе лишиться жизни. Лишнее нужно сбрасывать, но увлекшись, можно и необходимое принять за лишнее. Когда популярность преувеличенного позитивизма доходит до высшей точки, тут же начинается откат в метафизику. Любой желающий может рассмотреть этот процесс на материале аналитической философии, вернувшейся в итоге к метафизике.
Наука - не глас истины, и рассуждение не стоит подчинять фактам. Всё хорошо к месту и в меру. Я бы сказал, что наука ценна для философа как предпосылка, как отправная точка. Игнорирование науки обходится слишком дорого. Но, избегая Сциллы, не забудем и про Харибду. Философия не может следовать за наукой и служить на побегушках. Это совсем другой вид мышления и вид деятельности. С моей точки зрения, умеренный позитивизм может рассматриваться как часть эмпиризма, обращенности философа к реальности. Такое обращение можно только приветствовать.