Продолжительность жизни первобытных людей. Часть 2.
Перейдем от этнографического материала непосредственно к демографической характеристике людей первобытной эпохи. Материала, который можно использовать, хоть и недостаточно, но всё же немало, можно делать предварительные обобщения. Посмотрим, что пишут о продолжительности в первобытное время жизни демографы? Имеется книга Б.Ц. Урланиса "Эволюция продолжительности жизни" (М.,1978) и изданная чуть позже книга польского демографа Э. Россета "Продолжительность человеческой жизни" (М.,1981.). В обеих книгах уделено внимание в том числе и первобытному времени. Весьма интересно начинается раздел "Доисторическая эпоха" главы "Продолжительность жизни в историческом аспекте" книги Урланиса. "В отношении первобытных людей статистических данных по интересующему нас вопросу, разумеется, быть не может. Но всё же результаты многочисленных палеодемографических исследований по установлению приближенного возраста на основе скелетов наденных во время археологических раскопок, могуть дать некоторое представление о возрастном составе умерших в отдалённые от нас эпохи" (Урланис, с.9.) . Весьма трезвая оценка. Это сразу делает заявления с опорой только на статистические неосновательными. Мы можем предполагать что-то, но у нас нет достоверной статистики. Статистика найденных черепов не имеет ничего общего со статистикой общества в наше время, она не даёт точной картины, и картина будет меняться от одного сообщества к другому. Этнографы, как ни странно, демографической статистикой не увлекались, хотя здесь уже материал вполне доступен. Я не знаю ни одного детального описания половозрастного состава племени, впрочем, может это уже изъян моей информированности, не буду утверждать однозначно. По крайней мере относительно первобытных людей статистика не работает. То есть принципы вычисления "средней продолжительности жизни" те же, но вот как вычислять - непонятно. Не говоря уже о том, что средняя продолжительность жизни в двух сообществах могла быть разной. Самое же главное - что для изучения первобытного общества модальная продолжительность жизни важнее средней продолжительности.
Далее Урланис, цитируя книгу Д.Г. Рохлина "Болезни древних людей (М.,1965), напоминает о необходимости учитывать отношение к умершим в первобытное время - "их трупы выбрасывали или съедали". Может быть где-то было и так, но нам известны погребения уже мустьерского времени. Да и какая разница, съедали или нет - важны находки костей и черепов. На мой взгляд здесь уместнее предположить, что старики уходили умирать в лес или в какие-нибудь маленькие отдельные пещеры. Вероятность сохранения и последующего обнаружения таких останков представляется мне минимальной. А вот где имелись захоронения, логичнее всего было бы, чтобы могилы пожилых людей были там же, где и другие. В 1939 году на основании останков 22 синантропов дал такую сводку: Возрасты: 0-14 - 15 чел., 15-30 - 3 чел., 30-50 - 3 чел., 50-60 -1 чел ( по: Урланис, с.9) . Урланис прокомментировал сводку так: "Приведённый ряд интересен для нас тем, что свидетельствует об отсутствии среди синантропов старых людей в современном смысле слова" (Урланис, с.10). Это верно, но иного мы ведь и не предполагали. Между прочим, предельный возраст у обезьян - 50-60 лет, при средней продолжительности жизни около 20. Не исключено, что впоследствии при развитии человека длительность жизни несколько изменилась - синантроп всё же не человек современного типа. Но не будем строить догадки. Ещё одна сводка, опубликованная в 1960 году французским археологом А. Валуа. Она относится к более позднему периоду, точнее нескольким периодам, по которым даётся сопоставление. Средний палеолит (неандертальцы), поздний палеолит, мезолит, и сводная графа. Приведу часть данных сводной графы по десятилетиям, начиная с 20 лет (общее число останков - 186): 21-30 - 56 чел, 41-50 - 11 чел, 51-60 - 5 чел. Почти треть всего количества относится к возрасту 20-30. Но и общее количество "стариков" 41-60 лет не так уж мало - 16 чел, почти 10%. Иначе говоря, можно предположить, что каждый десятый доживал до 40. Это совсем непохоже на картину, что все жили до 20 лет. Довольно большое число останков позволяет уверенно использовать приведённые данные. "Это количество наблюдений даёт довольно правильное представление о распределении умерших по возрасту в период палеолита и мезолита." (Урланис, с.10). Урланис никак не связывает малую продолжительность жизни с голодом или болезнями. "Наличие многочисленных видов насильственной смерти делает вполне понятным, что пик - вторая мода - приходится на самый первый взрослый возраст, благополучно пережить который удавалось сравнительно небольшому числу людей" (Урланис, с.11). Думаю, проверка этой догадки есть первоочередная задача для историков. Ведь если это так, то при сокращении причин насильственной смерти продолжительность жизни резко возросла бы при сохранении прочих условий. Уже для детской смертности существенными факторами было детоубийство или оставление детей, что не является естественным поведением. Тем самым я хочу разделить "вынужденную" (природную) смертность и социальную смертность, вызванную детоубийством и столкновением групп (опасности охоты не в счёт).
Урланис справедливо делает акцент не на средней, а на модальной продолжительности жизни, что особенно важно для воспроизводства поколений. "Для нас важно отметить тот факт, что модальная продолжительность жизни в древнем и среднем каменном веке равнялась 26 годам" (Урланис, с.12). Вот на эту цифру как на то, сколько жили первобытные люди, и можно ориентироваться, а не на 20 лет средней продолжительности. Хочу предположить, что если бы не социальные факторы, эта цифра могла превышать 30 лет и доходить до 35. Между прочим, для неолита (на основе изучения остатков 120 скелетов из Хирокитии на о.Кипр) модальный возраст умерших взрослых людей составлял уже 30-34 года (Урланис с.15). При переходе к энеолиту модальный возраст подвинулся ещё дальше, но нас будет интересовать именно первобытное время до "неолитической революции".
Книга Россета выпущена в оригинале через год после книги Урланиса и ещё через два года вышел русский перевод (1981). Любопытно, что Россет родился в 1897 году, то есть писал книгу в возрасте 82 лет. Возможно, однако, что это негативно сказалось на её качестве. Научный уровень на порядок ниже, чем уровень Урланиса. Особенно слабы, судя по всему, исторические знания Россета. Потому много домыслов и догадок. "До того, как развилось сельское хозяйство, а тем более до открытия огня, для демографической картины первобытного общества было характерно отсутствие стариков среди населения: в условиях голодного существования для них не оставалось места среди боровшихся за своё сохранение своей жизни людей. Оба эпохальных события соответствовали некоторому увеличению численности населения и одновременно обеспечивали место в обществе для стариков. Число стариков возрастает" (Россет, с 178.). Даже сложно критиковать - нелепость на нелепости. Огонь используется около миллиона лет и к делу отношения не имеет. А сельское хозяйство - уже удел послепервобытного общества, собственно земледелие и является лучшей гранью первобытности. Какая-то сказка о "голодном существовании" и "выживании", видимо усвоенная Россетом в детстве. Чуть позже мы вернемся к вопросу о том, ценили ли первобытные люди стариков. Россет приводит одну точку зрения, которая как бы является продолжением предыдущей цитаты и больше похожа на собственную: стариков начали ценить в аграрных обществах."Поворот, наступивший в положении стариков, одновременно означал усиление их социальной и моральной роли. Те же самые люди, которым до сих пор отказывали в праве на существование, становятся теперь объектом почитания и уважения. Начинают ценить их разум, опыт, обстоятельность. На стариков возлагались важные общественные функции. Широкие формы приобретает престиж стариков у народов классической культуры. Так, у греков руководство городами-государствами осуществляли старики" (Россет, с.180). В то же время у народов, которые не знали обычая умерщвления стариков, рост "престижа" стариков начался раньше. Логика странная: напротив, важность стариков в обществе препятствовала их умерщвлению. Отмечено, что в одних племенах старики доминировали, а в других их презирали и убивали. Ценность этого мнимого указания на дуализм мне представляется ложной: не упомянуто ни одного племени, возможно что произошла обычная путаница с неразличением племен, когда все догосударственные относятся к "первобытным". Возможно, в разных обществах ценность стариков понималась по разному. Насчёт двойственности я свои догадки выскажу позже. В целом, из всех путаных и эклектичных выкладок Россета можно извлечь только одну важную мысль - продолжительность жизни зависела не только от биологии и условий жизни, но и от отношения к старым людям, от их веса в общине, их полезности. Тут есть один нюанс - возможно, что менялось не отношение, а степень полезности, отношение же при этом менялось как следствие. В послесловии к книге Россета Б.Ц. Урланис написал: "Однако в действительности население имеет не биологическую, а социальную продолжительность жизни, когда старение совершается не только под влиянием биологических факторов, имманентных человеческому организму, но и под влиянием социальных факторов, играющих решающую роль в интенсивности действия процессов старения" (Россет, с.367). Таким образом, социальные условия не только напрямую влияют на длительность жизни, но даже процессы биологического старения зависят от социальных условий.
Обратимся к одной старой, но довольно содержательной книге: Зыбковец В.Ф. Дорелигиозная эпоха: (К истории формирования общественного сознания). М.,1959. Зыбковец пишет о мустьерской эпохе, причём делает интересное замечание: "Общность интересов женщин и престарелых укреплялась единообразием их трудовой деятельности" (Зыбковец,с.222). Дальнейшие рассуждения Зыбковца и приведенная им цитата из работы Косвена весьма существенны для темы, потому выписываю фрагмент полностью. "В связи со сказанным представляется весьма важным и доказательным факт обнаружения скелета неандертальца в возрасте 55 лет в пещере Буффиа близ Ля-Шаппель-О-Сен в 1908г. Для своего времени это был человек предельно преклонного возраста. То обстоятельство, что скелет буффийского неандертальца не носит следов насильственной смерти, а также следов намеренного расчленения тела после смерти, что он обнаружен в естественной позе спящего, говорит в пользу предположения о естественной смерти старика неандертальца в буффийской пещере. Данный факт свидетельствует о том, что в мустьерскую эпоху складывалось особое отношение к мужчинам старшего возраста, уже неспособным заниматься физическим трудом, господствующей формой которого была охота на крупных животных. Тяжесть этого труда в мустьерскую эпоху вряд ли можно преувеличить. На чём же могло быть основано почтительное отношение к старикам в неандертальской общине, которые, казалось бы, должны были являться только лишними ртами в это суровое, полное трагических превратностей время? Ответ на поставленный вопрос дают некоторые этнографические факты, получившие правильное и глубокое толкование в работе М.О. Косвена "Первобытная власть". Косвен пишет: "У австралийцев производство оружия и магических предметов, имеющих здесь также немаловажное значение, сосредоточено в руках стариков. Именно старики являются специалистами в области примитивного ремесленного искусства. Более того, старики оказываются и монополистами этого дела. По очень ценному указанию, у племени вонконгуну в прежние времена изготовление оружия было делом только стариков, причём они снабжали оружием молодёжь. Добывание же пищи для всей группы, т.е. собирательство и охота, велось исключительно молодыми людьми и женщинами. Точно так же у племени ингура старики обычно большую часть своего времени проводят в изготовлении копий - единственного оружия всего племени, причём обычно имеют излишки, которые пускают в обмен на продукты или изделия других племен. Старики и здесь по общему правилу сами не добывают пищу, а получают её от женщин и молодёжи. Только когда пищи вообще мало, они отправляются на рыбную ловлю, беря с собой иногда одного-двух мальчиков. Таким образом, сохраняя за собой руководящую роль в организации добычи средств к существованию, старики к тому же ещё как бы держат в своих руках "производство средств производства", уступая их молодёжи и получая от них пищу" Разумеется, мы далеки от того, чтобы рассматривать буффийского престарелого неандертальца в качестве прямой аналогии быта австралийских стариков позднепалеолитической эпохи, но факты, описанные Косвеном, имеют для нашего изложения не только иллюстративное значение: они наводят на некоторые мысли касательно основных чет мустьерской эпохи" (Зыбковец, с.222-223). "Тем фактом, что дифференциация орудий труда и охотничьего оружия требовала всё большего искусства в их изготовлнии, что охота нуждалась во всё более опытных и дальновидных вожаках, определялось положение стариков, которые всё менее были обузой для группы, но становились нужными и важными её сочленами" (Зыбковец, с.226). Доводы Зыбковца вполне основательны и могут быть приняты за основу дальнейшей разработки темы. Зыбковец считал, что этот перелом произошел в эпоху мустье, тогда как ранее стариков "просто-напросто съедали", ссылаясь на находки в Чжоукудяне (под Пекином) и в Крапине (Югославия). Точно сказать нельзя, потому что съедание стариков могло быть вызвано сильным голодом. Но тут важнее, что с эпохи мустье старики, по-видимому, стали иметь большее значение для общины. Таким образом, длительность жизни оказывается связанно с динамикой общества, с культурой и ценностями общества.
Вспомните, что мы всегда представляем себе магов и колдунов стариками. И это характерно для всех культур, можно изучать любые сказки и найдем там старых волшебников. Ведьмы тоже чаще всего старые. Это не может быть случайным совпадением. Но и не ведунах-шаманах там говорится, думаю, что прототипами колдунов послужили старики, хранящие свои секреты и передающие их только ученикам или своим детям. Корни представлений о мудрости и знаниях (колдовстве), присущим старым людям, явно уходят в первобытные времена. Этнографические материалы, например по Австралии, подтверждают это. Тем самым одновременно подтверждается и само наличие стариков в первобытном обществе, и уважительное отношение к ним. Почему же не везде стариков уважали? Могу предположить, что значимость их понимали везде, но отношение было разным. Отношение к знающим и умеющим везде и всегда было двойственное. Наглядным примером может служить отношение к кузнецам у племен Африки. В одних племенах это - уважаемые люди, которые зачастую даже становились вождями и предводителями, в других племенах это - презираемые парии. Но жили отдельно от общины они и в первом, и во втором случае. Скорее всего, недоброжелательность объясняется отчуждённостью и непониманием. Знание считали магией, и старики через это как бы выпадали из ряда соплеменников. А магии (и вообще всего непонятного) часто боялись и относились к ней с опаской. Это могло бы объяснить двойственность отношения к старикам. /Хорошо дополняет мои рассуждения в данном абзаце найденная уже после написания статьи цитата, посвящённая отношению к старикам в африканских племенах:/ "Ранее мы говорили о двойственном отношении людей к кузнецам, смеси страха и почитания, вызываемого потребностью в кузнецах. То же относится и к старости. Люди боятся стариков, потому что они так близко к сверхъестественному /так как они приближаются к смерти - д.д./, их уже коснулось его могущество. Именно стариков чаще всего обвиняют в колдовстве и ведовстве. Но стариков и почитают за то, что они жили так долго и произвели на свет детей и внуков. По тем же причинам, по которым общество нуждается в мастерстве кузнецов, оно нуждается и в мкдрости, накопленной стариками, в их способности заглядывать далеко в прошлое - взирать на "путь предков". Многие старые люди понимают это своё положение в обществе и пользуются им, поощряя некоторую долю страха, давая изредка скупые советы. Благодаря этому они живут в старости спокойно и пользуются уважением семьи. " (Тернбул К.М. Человека в Африке. Пер. с англ. М.,1981. с.60-61).
Россет на двух страницах пересказывает (со своими добавлениями) скептическую позицию, согласно которой упоминания многочисленных путешественников о стариках у примитивных племен есть недостоверные выдумки, "непроверенные и неточные данные". "Например, мы сталкиваемся с рассказами об австралийских аборигенах, достигших якобы не только старческого, но и столетнего возраста" (Россет, с.159). Россета особенно возмущает, как подобное можно говорить о людях, которые стареют быстро, и при этом не могут точно определить свой возраст. Нелогичное возражение, так как столетними их называют рассказчики, а не они сами, называют на основании своих наблюдений и соображений, а не ответов аборигенов. Как можно проверить возраст - сказано в первой части моей статьи, в цитате Грина, ориентирами могут быть не только социальные явления, но и природные. Да и так ли это важно, на самом ли деле старику 100 лет или "всего" 80, пусть даже 70? Важно, что старики в австралийском обществе есть, и были до того, как европейцы стали оказывать медицинскую помощь (тем самым сокращая смертность). Абориген Вайпулданья вспоминает о своём детстве: "С нами шёл Нэд Веари-Вайинга, мой дед, угловатый тощий старик с копной седых волос на голове; его наготу прикрывала только короткая нарга" (Локвуд Д. Я - абориген. Пер. с англ. М.,1971. с.9.). И это не какой-то уникальный случай. Да, пусть не 100 лет, но точно больше 50. А иногда встречались индивиды и старше, никто ведь не говорил Россету, что сто лет - это норма. Я бы лучше, во избежание путаницы, вообще назвал тех, кого называют стариками в первобытном обществе - пожилыми. До старости, то есть дряхлости, действительно мало кто доживал. И в этом не вижу ничего плохого - человек живёт, пока продолжается период активности, пока он полезен другим, делает свой вклад в общину, пока ему не тяжело жить. Опытный пожилой человек является учителем, наставником. Так же, он более умело делает некоторые изделия, включая оружие. Даже обезьянам свойственна симпатия к пожилым особям, тем более человеку. Возраст не отменяет ни родства, ни умений, ни опыта. Прежде всего нужно пересмотреть представления о том, что соединяло общину, а это далеко не только взаимопомощь. Возраст отнимает прежде всего силу, а это значит, что пожилой человек будет заниматься не тем, чем молодой, но изгнание и тем более убийство ему не грозит.
Исследователь первобытной общины В.А. Шнирельман в своём довольно обширном очерке "Демографические и этнокультурные процессы эпохи первобытной родовой общины" (История первобытного общества. Эпоха первобытной родовой общины. М.,1986. гл.5., с.427-489) из всех демографических вопросов останавливается на продолжительности жизни наименее подробно, к сожалению. Но зато там мы находим весьма ценные замечания. Приведя часто встречающиеся данные о средней продолжительности жизни ( 20-25 лет), Шнирельман избирает кардинально иное направление. "Однако из приведенных данных неверно было бы делать вывод о том, что в первобытности люди умирали, не успев оставить потомство. Ведь эти и аналогичные им цифры получены с учётом высокой детской (до 15 лет) смертности. На самом деле носителями культурных традиций были взрослые, и именно с их деятельностью связывалось развитие культуры и её передача следующим поколениям. Поэтому для нас гораздо важнее значение средней продолжительности жизни лиц, доживших до 15 лет, а оно по разным оценкам составляло 16-27 лет /т.е. сверх 15-ти - д.д./. Некоторые же люди (до 8%) доживали до 50-60 лет, а отдельные индивиды жили ещё дольше. /.../ Нарисованная выше картина основана прежде всего на этнографических данных, однако интересно, что при сопоставлении с хотя и немногочисленными палеоантропологическими данными она в основном подтверждается" (История первобытного общества, с.442-443). Выводы Шнирельмана совпадают с моими выводами. Да иначе и быть не может - ведь численность населения не падала, а росла, и культура общества понемногу развивалась. Всё это явно было делом взрослых, а особенно людей зрелого и пожилого возраста. Чем дальше, тем больше общество - уже не первобытное - становилось обществом стариков, пока развитие не получило государство. Но если уважение к старикам вполне естественно, то власть стариков, геронтократия - явление противоестественное. Для меня было важно показать, что уважение к старикам, их полезность для общины не есть атрибут цивилизации, а феномен намного более ранний, возникший не позднее мустьерской эпохи.
Как вы заметили, я больше цитировал, чем рассуждал и анализировал. Это неизбежно, так как здесь материал напрямую определяет обобщения. Можно было бы пойти другим путём - путём рассуждения и логических построений. Выводы получились бы те же, но подтверждение научными фактами ничем заменить нельзя. Важнее всего, что средняя продолжительность жизни менялась на протяжении истории, особенно с развитием медицины, не изменяя видовую предельную продолжительность жизни или, говоря иначе, биологическую продолжительность жизни. Прислушаемся к суждению известного антрополога В.В. Бунака: "Таким образом, более молодой возраст умиравших в палеолитическое время можно считать установленным, однако следует иметь в виду, что определение возраста основано только на изучении черепа, а срастание наружных пластинок черепных костей в палеолитическое время происходило в более раннем возрасте, чем в современную эпоху. Условия захоронения людей пожилого возраста в древности, может быть, отличались от современных. Во всяком случае, нет оснований предполагать, что по такому биологическому признаку, как длительность жизни, верхнепалеолитические и мезолитические люди отличались от современных" (Бунак В.В. Род Хомо, его возникновение и последующая эволюция. М.,1980. с.189). Мечты о продлении жизни - неумеренные (как у Россета) или умеренные (как у Урланиса) не имеют ничего общего с исследованием исторической динамики продолжительности жизни. Раньше доживали до старости немногие, теперь доживают почти все. Но сам предельный возраст почти не изменился. В лучших условиях человек живёт дольше, это легко доказать на основе сопоставления продолжительности жизни диких животных в природной среде и в неволе. Благоприятные условия позволяют доживать до предельного биологического возраста, свойственного этому виду. У человека это 70-80 лет. Увеличить природную продолжительность жизни нельзя, но можно достичь индивидуального долголетия, не нарушая естественности. Полноценное долголетие должно быть природным, а не медикаментозным. Достигнуть же 130-150-200 лет продолжительность жизни не сможет никогда, не при каких условиях. Правда о продолжительности жизни в первобытности заставляет нас во многом пересмотреть наши оценки демографических процессов, обусловленных общественным и техническим развитием.
Далее Урланис, цитируя книгу Д.Г. Рохлина "Болезни древних людей (М.,1965), напоминает о необходимости учитывать отношение к умершим в первобытное время - "их трупы выбрасывали или съедали". Может быть где-то было и так, но нам известны погребения уже мустьерского времени. Да и какая разница, съедали или нет - важны находки костей и черепов. На мой взгляд здесь уместнее предположить, что старики уходили умирать в лес или в какие-нибудь маленькие отдельные пещеры. Вероятность сохранения и последующего обнаружения таких останков представляется мне минимальной. А вот где имелись захоронения, логичнее всего было бы, чтобы могилы пожилых людей были там же, где и другие. В 1939 году на основании останков 22 синантропов дал такую сводку: Возрасты: 0-14 - 15 чел., 15-30 - 3 чел., 30-50 - 3 чел., 50-60 -1 чел ( по: Урланис, с.9) . Урланис прокомментировал сводку так: "Приведённый ряд интересен для нас тем, что свидетельствует об отсутствии среди синантропов старых людей в современном смысле слова" (Урланис, с.10). Это верно, но иного мы ведь и не предполагали. Между прочим, предельный возраст у обезьян - 50-60 лет, при средней продолжительности жизни около 20. Не исключено, что впоследствии при развитии человека длительность жизни несколько изменилась - синантроп всё же не человек современного типа. Но не будем строить догадки. Ещё одна сводка, опубликованная в 1960 году французским археологом А. Валуа. Она относится к более позднему периоду, точнее нескольким периодам, по которым даётся сопоставление. Средний палеолит (неандертальцы), поздний палеолит, мезолит, и сводная графа. Приведу часть данных сводной графы по десятилетиям, начиная с 20 лет (общее число останков - 186): 21-30 - 56 чел, 41-50 - 11 чел, 51-60 - 5 чел. Почти треть всего количества относится к возрасту 20-30. Но и общее количество "стариков" 41-60 лет не так уж мало - 16 чел, почти 10%. Иначе говоря, можно предположить, что каждый десятый доживал до 40. Это совсем непохоже на картину, что все жили до 20 лет. Довольно большое число останков позволяет уверенно использовать приведённые данные. "Это количество наблюдений даёт довольно правильное представление о распределении умерших по возрасту в период палеолита и мезолита." (Урланис, с.10). Урланис никак не связывает малую продолжительность жизни с голодом или болезнями. "Наличие многочисленных видов насильственной смерти делает вполне понятным, что пик - вторая мода - приходится на самый первый взрослый возраст, благополучно пережить который удавалось сравнительно небольшому числу людей" (Урланис, с.11). Думаю, проверка этой догадки есть первоочередная задача для историков. Ведь если это так, то при сокращении причин насильственной смерти продолжительность жизни резко возросла бы при сохранении прочих условий. Уже для детской смертности существенными факторами было детоубийство или оставление детей, что не является естественным поведением. Тем самым я хочу разделить "вынужденную" (природную) смертность и социальную смертность, вызванную детоубийством и столкновением групп (опасности охоты не в счёт).
Урланис справедливо делает акцент не на средней, а на модальной продолжительности жизни, что особенно важно для воспроизводства поколений. "Для нас важно отметить тот факт, что модальная продолжительность жизни в древнем и среднем каменном веке равнялась 26 годам" (Урланис, с.12). Вот на эту цифру как на то, сколько жили первобытные люди, и можно ориентироваться, а не на 20 лет средней продолжительности. Хочу предположить, что если бы не социальные факторы, эта цифра могла превышать 30 лет и доходить до 35. Между прочим, для неолита (на основе изучения остатков 120 скелетов из Хирокитии на о.Кипр) модальный возраст умерших взрослых людей составлял уже 30-34 года (Урланис с.15). При переходе к энеолиту модальный возраст подвинулся ещё дальше, но нас будет интересовать именно первобытное время до "неолитической революции".
Книга Россета выпущена в оригинале через год после книги Урланиса и ещё через два года вышел русский перевод (1981). Любопытно, что Россет родился в 1897 году, то есть писал книгу в возрасте 82 лет. Возможно, однако, что это негативно сказалось на её качестве. Научный уровень на порядок ниже, чем уровень Урланиса. Особенно слабы, судя по всему, исторические знания Россета. Потому много домыслов и догадок. "До того, как развилось сельское хозяйство, а тем более до открытия огня, для демографической картины первобытного общества было характерно отсутствие стариков среди населения: в условиях голодного существования для них не оставалось места среди боровшихся за своё сохранение своей жизни людей. Оба эпохальных события соответствовали некоторому увеличению численности населения и одновременно обеспечивали место в обществе для стариков. Число стариков возрастает" (Россет, с 178.). Даже сложно критиковать - нелепость на нелепости. Огонь используется около миллиона лет и к делу отношения не имеет. А сельское хозяйство - уже удел послепервобытного общества, собственно земледелие и является лучшей гранью первобытности. Какая-то сказка о "голодном существовании" и "выживании", видимо усвоенная Россетом в детстве. Чуть позже мы вернемся к вопросу о том, ценили ли первобытные люди стариков. Россет приводит одну точку зрения, которая как бы является продолжением предыдущей цитаты и больше похожа на собственную: стариков начали ценить в аграрных обществах."Поворот, наступивший в положении стариков, одновременно означал усиление их социальной и моральной роли. Те же самые люди, которым до сих пор отказывали в праве на существование, становятся теперь объектом почитания и уважения. Начинают ценить их разум, опыт, обстоятельность. На стариков возлагались важные общественные функции. Широкие формы приобретает престиж стариков у народов классической культуры. Так, у греков руководство городами-государствами осуществляли старики" (Россет, с.180). В то же время у народов, которые не знали обычая умерщвления стариков, рост "престижа" стариков начался раньше. Логика странная: напротив, важность стариков в обществе препятствовала их умерщвлению. Отмечено, что в одних племенах старики доминировали, а в других их презирали и убивали. Ценность этого мнимого указания на дуализм мне представляется ложной: не упомянуто ни одного племени, возможно что произошла обычная путаница с неразличением племен, когда все догосударственные относятся к "первобытным". Возможно, в разных обществах ценность стариков понималась по разному. Насчёт двойственности я свои догадки выскажу позже. В целом, из всех путаных и эклектичных выкладок Россета можно извлечь только одну важную мысль - продолжительность жизни зависела не только от биологии и условий жизни, но и от отношения к старым людям, от их веса в общине, их полезности. Тут есть один нюанс - возможно, что менялось не отношение, а степень полезности, отношение же при этом менялось как следствие. В послесловии к книге Россета Б.Ц. Урланис написал: "Однако в действительности население имеет не биологическую, а социальную продолжительность жизни, когда старение совершается не только под влиянием биологических факторов, имманентных человеческому организму, но и под влиянием социальных факторов, играющих решающую роль в интенсивности действия процессов старения" (Россет, с.367). Таким образом, социальные условия не только напрямую влияют на длительность жизни, но даже процессы биологического старения зависят от социальных условий.
Обратимся к одной старой, но довольно содержательной книге: Зыбковец В.Ф. Дорелигиозная эпоха: (К истории формирования общественного сознания). М.,1959. Зыбковец пишет о мустьерской эпохе, причём делает интересное замечание: "Общность интересов женщин и престарелых укреплялась единообразием их трудовой деятельности" (Зыбковец,с.222). Дальнейшие рассуждения Зыбковца и приведенная им цитата из работы Косвена весьма существенны для темы, потому выписываю фрагмент полностью. "В связи со сказанным представляется весьма важным и доказательным факт обнаружения скелета неандертальца в возрасте 55 лет в пещере Буффиа близ Ля-Шаппель-О-Сен в 1908г. Для своего времени это был человек предельно преклонного возраста. То обстоятельство, что скелет буффийского неандертальца не носит следов насильственной смерти, а также следов намеренного расчленения тела после смерти, что он обнаружен в естественной позе спящего, говорит в пользу предположения о естественной смерти старика неандертальца в буффийской пещере. Данный факт свидетельствует о том, что в мустьерскую эпоху складывалось особое отношение к мужчинам старшего возраста, уже неспособным заниматься физическим трудом, господствующей формой которого была охота на крупных животных. Тяжесть этого труда в мустьерскую эпоху вряд ли можно преувеличить. На чём же могло быть основано почтительное отношение к старикам в неандертальской общине, которые, казалось бы, должны были являться только лишними ртами в это суровое, полное трагических превратностей время? Ответ на поставленный вопрос дают некоторые этнографические факты, получившие правильное и глубокое толкование в работе М.О. Косвена "Первобытная власть". Косвен пишет: "У австралийцев производство оружия и магических предметов, имеющих здесь также немаловажное значение, сосредоточено в руках стариков. Именно старики являются специалистами в области примитивного ремесленного искусства. Более того, старики оказываются и монополистами этого дела. По очень ценному указанию, у племени вонконгуну в прежние времена изготовление оружия было делом только стариков, причём они снабжали оружием молодёжь. Добывание же пищи для всей группы, т.е. собирательство и охота, велось исключительно молодыми людьми и женщинами. Точно так же у племени ингура старики обычно большую часть своего времени проводят в изготовлении копий - единственного оружия всего племени, причём обычно имеют излишки, которые пускают в обмен на продукты или изделия других племен. Старики и здесь по общему правилу сами не добывают пищу, а получают её от женщин и молодёжи. Только когда пищи вообще мало, они отправляются на рыбную ловлю, беря с собой иногда одного-двух мальчиков. Таким образом, сохраняя за собой руководящую роль в организации добычи средств к существованию, старики к тому же ещё как бы держат в своих руках "производство средств производства", уступая их молодёжи и получая от них пищу" Разумеется, мы далеки от того, чтобы рассматривать буффийского престарелого неандертальца в качестве прямой аналогии быта австралийских стариков позднепалеолитической эпохи, но факты, описанные Косвеном, имеют для нашего изложения не только иллюстративное значение: они наводят на некоторые мысли касательно основных чет мустьерской эпохи" (Зыбковец, с.222-223). "Тем фактом, что дифференциация орудий труда и охотничьего оружия требовала всё большего искусства в их изготовлнии, что охота нуждалась во всё более опытных и дальновидных вожаках, определялось положение стариков, которые всё менее были обузой для группы, но становились нужными и важными её сочленами" (Зыбковец, с.226). Доводы Зыбковца вполне основательны и могут быть приняты за основу дальнейшей разработки темы. Зыбковец считал, что этот перелом произошел в эпоху мустье, тогда как ранее стариков "просто-напросто съедали", ссылаясь на находки в Чжоукудяне (под Пекином) и в Крапине (Югославия). Точно сказать нельзя, потому что съедание стариков могло быть вызвано сильным голодом. Но тут важнее, что с эпохи мустье старики, по-видимому, стали иметь большее значение для общины. Таким образом, длительность жизни оказывается связанно с динамикой общества, с культурой и ценностями общества.
Вспомните, что мы всегда представляем себе магов и колдунов стариками. И это характерно для всех культур, можно изучать любые сказки и найдем там старых волшебников. Ведьмы тоже чаще всего старые. Это не может быть случайным совпадением. Но и не ведунах-шаманах там говорится, думаю, что прототипами колдунов послужили старики, хранящие свои секреты и передающие их только ученикам или своим детям. Корни представлений о мудрости и знаниях (колдовстве), присущим старым людям, явно уходят в первобытные времена. Этнографические материалы, например по Австралии, подтверждают это. Тем самым одновременно подтверждается и само наличие стариков в первобытном обществе, и уважительное отношение к ним. Почему же не везде стариков уважали? Могу предположить, что значимость их понимали везде, но отношение было разным. Отношение к знающим и умеющим везде и всегда было двойственное. Наглядным примером может служить отношение к кузнецам у племен Африки. В одних племенах это - уважаемые люди, которые зачастую даже становились вождями и предводителями, в других племенах это - презираемые парии. Но жили отдельно от общины они и в первом, и во втором случае. Скорее всего, недоброжелательность объясняется отчуждённостью и непониманием. Знание считали магией, и старики через это как бы выпадали из ряда соплеменников. А магии (и вообще всего непонятного) часто боялись и относились к ней с опаской. Это могло бы объяснить двойственность отношения к старикам. /Хорошо дополняет мои рассуждения в данном абзаце найденная уже после написания статьи цитата, посвящённая отношению к старикам в африканских племенах:/ "Ранее мы говорили о двойственном отношении людей к кузнецам, смеси страха и почитания, вызываемого потребностью в кузнецах. То же относится и к старости. Люди боятся стариков, потому что они так близко к сверхъестественному /так как они приближаются к смерти - д.д./, их уже коснулось его могущество. Именно стариков чаще всего обвиняют в колдовстве и ведовстве. Но стариков и почитают за то, что они жили так долго и произвели на свет детей и внуков. По тем же причинам, по которым общество нуждается в мастерстве кузнецов, оно нуждается и в мкдрости, накопленной стариками, в их способности заглядывать далеко в прошлое - взирать на "путь предков". Многие старые люди понимают это своё положение в обществе и пользуются им, поощряя некоторую долю страха, давая изредка скупые советы. Благодаря этому они живут в старости спокойно и пользуются уважением семьи. " (Тернбул К.М. Человека в Африке. Пер. с англ. М.,1981. с.60-61).
Россет на двух страницах пересказывает (со своими добавлениями) скептическую позицию, согласно которой упоминания многочисленных путешественников о стариках у примитивных племен есть недостоверные выдумки, "непроверенные и неточные данные". "Например, мы сталкиваемся с рассказами об австралийских аборигенах, достигших якобы не только старческого, но и столетнего возраста" (Россет, с.159). Россета особенно возмущает, как подобное можно говорить о людях, которые стареют быстро, и при этом не могут точно определить свой возраст. Нелогичное возражение, так как столетними их называют рассказчики, а не они сами, называют на основании своих наблюдений и соображений, а не ответов аборигенов. Как можно проверить возраст - сказано в первой части моей статьи, в цитате Грина, ориентирами могут быть не только социальные явления, но и природные. Да и так ли это важно, на самом ли деле старику 100 лет или "всего" 80, пусть даже 70? Важно, что старики в австралийском обществе есть, и были до того, как европейцы стали оказывать медицинскую помощь (тем самым сокращая смертность). Абориген Вайпулданья вспоминает о своём детстве: "С нами шёл Нэд Веари-Вайинга, мой дед, угловатый тощий старик с копной седых волос на голове; его наготу прикрывала только короткая нарга" (Локвуд Д. Я - абориген. Пер. с англ. М.,1971. с.9.). И это не какой-то уникальный случай. Да, пусть не 100 лет, но точно больше 50. А иногда встречались индивиды и старше, никто ведь не говорил Россету, что сто лет - это норма. Я бы лучше, во избежание путаницы, вообще назвал тех, кого называют стариками в первобытном обществе - пожилыми. До старости, то есть дряхлости, действительно мало кто доживал. И в этом не вижу ничего плохого - человек живёт, пока продолжается период активности, пока он полезен другим, делает свой вклад в общину, пока ему не тяжело жить. Опытный пожилой человек является учителем, наставником. Так же, он более умело делает некоторые изделия, включая оружие. Даже обезьянам свойственна симпатия к пожилым особям, тем более человеку. Возраст не отменяет ни родства, ни умений, ни опыта. Прежде всего нужно пересмотреть представления о том, что соединяло общину, а это далеко не только взаимопомощь. Возраст отнимает прежде всего силу, а это значит, что пожилой человек будет заниматься не тем, чем молодой, но изгнание и тем более убийство ему не грозит.
Исследователь первобытной общины В.А. Шнирельман в своём довольно обширном очерке "Демографические и этнокультурные процессы эпохи первобытной родовой общины" (История первобытного общества. Эпоха первобытной родовой общины. М.,1986. гл.5., с.427-489) из всех демографических вопросов останавливается на продолжительности жизни наименее подробно, к сожалению. Но зато там мы находим весьма ценные замечания. Приведя часто встречающиеся данные о средней продолжительности жизни ( 20-25 лет), Шнирельман избирает кардинально иное направление. "Однако из приведенных данных неверно было бы делать вывод о том, что в первобытности люди умирали, не успев оставить потомство. Ведь эти и аналогичные им цифры получены с учётом высокой детской (до 15 лет) смертности. На самом деле носителями культурных традиций были взрослые, и именно с их деятельностью связывалось развитие культуры и её передача следующим поколениям. Поэтому для нас гораздо важнее значение средней продолжительности жизни лиц, доживших до 15 лет, а оно по разным оценкам составляло 16-27 лет /т.е. сверх 15-ти - д.д./. Некоторые же люди (до 8%) доживали до 50-60 лет, а отдельные индивиды жили ещё дольше. /.../ Нарисованная выше картина основана прежде всего на этнографических данных, однако интересно, что при сопоставлении с хотя и немногочисленными палеоантропологическими данными она в основном подтверждается" (История первобытного общества, с.442-443). Выводы Шнирельмана совпадают с моими выводами. Да иначе и быть не может - ведь численность населения не падала, а росла, и культура общества понемногу развивалась. Всё это явно было делом взрослых, а особенно людей зрелого и пожилого возраста. Чем дальше, тем больше общество - уже не первобытное - становилось обществом стариков, пока развитие не получило государство. Но если уважение к старикам вполне естественно, то власть стариков, геронтократия - явление противоестественное. Для меня было важно показать, что уважение к старикам, их полезность для общины не есть атрибут цивилизации, а феномен намного более ранний, возникший не позднее мустьерской эпохи.
Как вы заметили, я больше цитировал, чем рассуждал и анализировал. Это неизбежно, так как здесь материал напрямую определяет обобщения. Можно было бы пойти другим путём - путём рассуждения и логических построений. Выводы получились бы те же, но подтверждение научными фактами ничем заменить нельзя. Важнее всего, что средняя продолжительность жизни менялась на протяжении истории, особенно с развитием медицины, не изменяя видовую предельную продолжительность жизни или, говоря иначе, биологическую продолжительность жизни. Прислушаемся к суждению известного антрополога В.В. Бунака: "Таким образом, более молодой возраст умиравших в палеолитическое время можно считать установленным, однако следует иметь в виду, что определение возраста основано только на изучении черепа, а срастание наружных пластинок черепных костей в палеолитическое время происходило в более раннем возрасте, чем в современную эпоху. Условия захоронения людей пожилого возраста в древности, может быть, отличались от современных. Во всяком случае, нет оснований предполагать, что по такому биологическому признаку, как длительность жизни, верхнепалеолитические и мезолитические люди отличались от современных" (Бунак В.В. Род Хомо, его возникновение и последующая эволюция. М.,1980. с.189). Мечты о продлении жизни - неумеренные (как у Россета) или умеренные (как у Урланиса) не имеют ничего общего с исследованием исторической динамики продолжительности жизни. Раньше доживали до старости немногие, теперь доживают почти все. Но сам предельный возраст почти не изменился. В лучших условиях человек живёт дольше, это легко доказать на основе сопоставления продолжительности жизни диких животных в природной среде и в неволе. Благоприятные условия позволяют доживать до предельного биологического возраста, свойственного этому виду. У человека это 70-80 лет. Увеличить природную продолжительность жизни нельзя, но можно достичь индивидуального долголетия, не нарушая естественности. Полноценное долголетие должно быть природным, а не медикаментозным. Достигнуть же 130-150-200 лет продолжительность жизни не сможет никогда, не при каких условиях. Правда о продолжительности жизни в первобытности заставляет нас во многом пересмотреть наши оценки демографических процессов, обусловленных общественным и техническим развитием.