На практике у Хауса
Я пришла на практику по акупунктуре в большую больницу под руководство доктора Хауса. Он в своём стиле пытается обесценить акупунктуру, представить всё незападное мракобесием. Я перед ним - представитель соперника - восточной медицины. В какой-то момент он мне как бы шутку говорит: "Ты мне не нравишься". Я ему так же дружески: "Вы мне тоже. Взаимно". Довольные собой, мы идём по больнице дальше. Он говорит: "Но если бы у тебя что-нибудь случилось, операция какая или серьёзная болезнь, ты бы пошла к западному доктору!" Это даже не вопрос, а утверждение. Я отвечаю: "Безусловно пошла бы! Потому что у вас больше ресурсов и силы." Я использовала слово "power", подразумевая, что на развитие западной медицины в последние столетия вкладывалось значительно больше энергии, что и выражается в её настоящей силе и эффективности.
Сюжет сна перемещается на небольшую европейскую улочку с барами. К этому моменту я вышла из одного из баров, в котором просидела какое-то время. Я слышу фоном мужской голос, который оставляет отзывы о поставщиках продуктов и напитков в его бар. Это целая группа поставщиков, обслуживающих все местные бары. Отзыв на первый взгляд выглядит положительным, но я смотрю на его письменный вариант и замечаю слова, которые выдают крайне отрицательное мнение этого владельца бара. Чем дальше читаю, тем более едкими становятся его комментарии. Он говорит, что больше всего он им своё мнение о них любит повторять по-итальянски. Я спрашиваю, почему по-итальянски. Он слегка удивлён, мол, принято у них там так, ругаться на поставщиков по-итальянски. Я просматриваю сцену, как он ругается на итальянском на группу поставщиков.
Сюжет возвращается в больницу, и я вижу, что этот итальянец теперь работает там на рецепшене. Он низкого роста, крепкого телосложения и с пышной кудрявой шевелюрой. Не похож ни на кого, кого я знаю, включая знаменитостей.
Итальянец на рецепшене видимо, не очень хорошо себя чувствует. Он держится за рот и за живот. Хаус сразу смотрит на него как врач. Я тоже перехожу в режим наблюдения, но пока ничего не замечаю. Хаус говорит, что итальянец-то голодный. Хаус вытаскивает из-под стойки рецепшена большой шмат сала и рассматривает его со всех сторон. После визуального осмотра итальянца и куска сала Хаус делает дедукцию о том, что итальянец утром ехал на машине, которой управлял еврей, который завез его в еврейский магазин, где итальянец купил себе сала, просто чтобы хоть что-то поесть, т.к. был сильно голодный. Хаус настаивает, что именно из-за сала итальянцу стало плохо, вся проблема в жире. Среди рассуждений Хауса мне запомнилось только, что он в конце повторил несколько раз: жирный хлеб, хлебный жир.
Я всё хочу с итальянцем поговорить по-итальянски, на котором в реале когда-то говорила очень бойко, но понимаю, что сейчас только понимаю, а говорить не могу. А вот Хаус довольно бойко говорит с итальянцем на его языке.
Я снова оказываюсь на улочке с барами. Мне хочется вернуться домой. Я знаю, что от этого места идти пешком минут 20, потому что по ней не ходят автобусы. Мне хочется в туалет. Я возвращаюсь в бар, где я до этого была, но вижу, что там очередь в оба туалета. Я отказываюсь от этой идеи, выхожу и начинаю идти по этой улице.
Сюжет сна перемещается на небольшую европейскую улочку с барами. К этому моменту я вышла из одного из баров, в котором просидела какое-то время. Я слышу фоном мужской голос, который оставляет отзывы о поставщиках продуктов и напитков в его бар. Это целая группа поставщиков, обслуживающих все местные бары. Отзыв на первый взгляд выглядит положительным, но я смотрю на его письменный вариант и замечаю слова, которые выдают крайне отрицательное мнение этого владельца бара. Чем дальше читаю, тем более едкими становятся его комментарии. Он говорит, что больше всего он им своё мнение о них любит повторять по-итальянски. Я спрашиваю, почему по-итальянски. Он слегка удивлён, мол, принято у них там так, ругаться на поставщиков по-итальянски. Я просматриваю сцену, как он ругается на итальянском на группу поставщиков.
Сюжет возвращается в больницу, и я вижу, что этот итальянец теперь работает там на рецепшене. Он низкого роста, крепкого телосложения и с пышной кудрявой шевелюрой. Не похож ни на кого, кого я знаю, включая знаменитостей.
Итальянец на рецепшене видимо, не очень хорошо себя чувствует. Он держится за рот и за живот. Хаус сразу смотрит на него как врач. Я тоже перехожу в режим наблюдения, но пока ничего не замечаю. Хаус говорит, что итальянец-то голодный. Хаус вытаскивает из-под стойки рецепшена большой шмат сала и рассматривает его со всех сторон. После визуального осмотра итальянца и куска сала Хаус делает дедукцию о том, что итальянец утром ехал на машине, которой управлял еврей, который завез его в еврейский магазин, где итальянец купил себе сала, просто чтобы хоть что-то поесть, т.к. был сильно голодный. Хаус настаивает, что именно из-за сала итальянцу стало плохо, вся проблема в жире. Среди рассуждений Хауса мне запомнилось только, что он в конце повторил несколько раз: жирный хлеб, хлебный жир.
Я всё хочу с итальянцем поговорить по-итальянски, на котором в реале когда-то говорила очень бойко, но понимаю, что сейчас только понимаю, а говорить не могу. А вот Хаус довольно бойко говорит с итальянцем на его языке.
Я снова оказываюсь на улочке с барами. Мне хочется вернуться домой. Я знаю, что от этого места идти пешком минут 20, потому что по ней не ходят автобусы. Мне хочется в туалет. Я возвращаюсь в бар, где я до этого была, но вижу, что там очередь в оба туалета. Я отказываюсь от этой идеи, выхожу и начинаю идти по этой улице.