про три тысячи песен Ника Кейва.
Взрослые устают не так,как дети.
Дети целый день бегали- не могли заснуть от снов о космонавтах,летали и прыгали, дети-забегавшиеся, с челкой взмыленной, в штанах-порванных, с новостями- с берегов рек и помоек, с руками- в саже, с головами- в сказках, за-ды-ха-ю-щи-е-ся
Взрослые просыпаются усталыми.
Четыре часа дня, я валяюсь на диване, который очень хочется выкинуть,но на новый нет денег.
На улице-так себе, я проверяла.Прокатилась на велосипеде до завода и обратно- а там морской ветер и мерзкий холод. Ни пальто тебе голубого,красивого,ни велосипеда- вся грязь по спине.
Все немножко сломано,хотя работает-как мой велосипед. Ездит- а что то скрипит и шуршит-неведомое, но нарушающее совершенство.
это похоже на старость,которая затаилась в чуть проржавевшем хроме недавно купленного велика, в подвисающем окне экранчика нетбука, которому еще нет и пяти лет, в неторопливых движениях кота, который кажется молодым, но уже толстым.
Это старость прячется в наших юных сердцах.
Четыре часа дня, тут ,в Петербурге, у меня выходной.
Столько забот- надо бы заплатить за газ, купить горшок для пальмы и починить холодильник- ну или просто,убраться хотя бы.
Все валяется, и я валяюсь.
Небо еще долго будет белым и я немного боюсь лета.
Не так сильно,конечно,как одиночества, но в нем я уже, а в лете- еще только.
В далеком израиле уже плюс двадцать пять, один из двух моих друзей там, и они уже оба далекие, как письма , нереальные, как красивые слова из красивых книг.
Реальными становятся только те,которые приезжают ко мне,сюда.
А может-наоборот?
И я теперь не такая реальная?
Мы можем пойти в буддистский храм,можем отправиться на кладбище-там красиво и хорошо, можем поехать на маршрутке до моря или сходить на ночной сеанс "приключений алладина"
а можем валяться весь день в окружении гирлянд и чая, смотреть линча или слушать пинк флойд.
Я и Я, два льва и низкие саксофоны.
В трипе так всегда-лежишь в камнях и не понимаешь, зачем вообще куда то идти-можно навсегда остаться здесь?
Спокойно мне и бездельно.И безраздельно. Вот только чувство внутри такое- февральское- что давно не валялся в сене, что давно не бегал по камням в поисках воды, что давно не стоял на трассе с рюкзаком.
Есть два вида неопределенности будущего-приключенческий и диванный. В первом все вокруг такое безумное, что вообще не предугадать,что там случится впереди.Во втором также-но ты не знаешь,что будет,когда закончится стабильность.
Большая зимняя спячка.
Интересно, сколько продлится эта зима?
Может быть, три тысячи песен Ника Кейва.
Дети целый день бегали- не могли заснуть от снов о космонавтах,летали и прыгали, дети-забегавшиеся, с челкой взмыленной, в штанах-порванных, с новостями- с берегов рек и помоек, с руками- в саже, с головами- в сказках, за-ды-ха-ю-щи-е-ся
Взрослые просыпаются усталыми.
Четыре часа дня, я валяюсь на диване, который очень хочется выкинуть,но на новый нет денег.
На улице-так себе, я проверяла.Прокатилась на велосипеде до завода и обратно- а там морской ветер и мерзкий холод. Ни пальто тебе голубого,красивого,ни велосипеда- вся грязь по спине.
Все немножко сломано,хотя работает-как мой велосипед. Ездит- а что то скрипит и шуршит-неведомое, но нарушающее совершенство.
это похоже на старость,которая затаилась в чуть проржавевшем хроме недавно купленного велика, в подвисающем окне экранчика нетбука, которому еще нет и пяти лет, в неторопливых движениях кота, который кажется молодым, но уже толстым.
Это старость прячется в наших юных сердцах.
Четыре часа дня, тут ,в Петербурге, у меня выходной.
Столько забот- надо бы заплатить за газ, купить горшок для пальмы и починить холодильник- ну или просто,убраться хотя бы.
Все валяется, и я валяюсь.
Небо еще долго будет белым и я немного боюсь лета.
Не так сильно,конечно,как одиночества, но в нем я уже, а в лете- еще только.
В далеком израиле уже плюс двадцать пять, один из двух моих друзей там, и они уже оба далекие, как письма , нереальные, как красивые слова из красивых книг.
Реальными становятся только те,которые приезжают ко мне,сюда.
А может-наоборот?
И я теперь не такая реальная?
Мы можем пойти в буддистский храм,можем отправиться на кладбище-там красиво и хорошо, можем поехать на маршрутке до моря или сходить на ночной сеанс "приключений алладина"
а можем валяться весь день в окружении гирлянд и чая, смотреть линча или слушать пинк флойд.
Я и Я, два льва и низкие саксофоны.
В трипе так всегда-лежишь в камнях и не понимаешь, зачем вообще куда то идти-можно навсегда остаться здесь?
Спокойно мне и бездельно.И безраздельно. Вот только чувство внутри такое- февральское- что давно не валялся в сене, что давно не бегал по камням в поисках воды, что давно не стоял на трассе с рюкзаком.
Есть два вида неопределенности будущего-приключенческий и диванный. В первом все вокруг такое безумное, что вообще не предугадать,что там случится впереди.Во втором также-но ты не знаешь,что будет,когда закончится стабильность.
Большая зимняя спячка.
Интересно, сколько продлится эта зима?
Может быть, три тысячи песен Ника Кейва.