О прекращении арт-проекта по имени Екатерина Нарши.
Драматург Екатерина Нарши объявила на своей странице в Facebook о прекращении арт-проекта по имени Екатерина Нарши.
Вот ее комментарий (публикуется с разрешения):
Арт-проект «Екатерина Нарши», известный многим из вас, и продолжавшийся без малого двадцать лет, завершен. Пьесы, стихи и фотографии под этим именем больше появляться не будут. Трагифарс «Матрёшки на округлости земли» был последним публично обнародованным сочинением этого автора.
Фотография с сайта www.narshi.ru
Больше десяти пьес вполне достаточное количество подходов к станку, чтобы утолить жажду драматического письма, пятнадцать лет - вполне достаточный срок, чтобы увидеть картину в реалистическом свете, прошу похоронные настроения по поводу безвременной кончины драматурга Нарши сменить радостью по поводу моего выхода на свободу с чистой совестью.
Вероятно, у каждого из вас возникло интуитивное объяснение, почему я так поступаю. Уверена, что все версии +- верны.
Кто-то подумал о возрастном затихании творческого маятника. И это так. Пусть Нарши останется навеки восемнадцатилетней. Если бы вирус честности передавался воздушно-капельным путем, количество мастеров культуры поубавилось бы)))
Кто-то решит, что это реакция на нынешние события в театральном мире. Да. Со скорбным недоумением наблюдаю, что реформа крепостного русского театра сопровождается жутким усилением крепостной дури и неуважения к творческой личности. Да, не хочу опускать глаза в коридоре ни перед кем, и не хочу разделять моральную ответственность за происходящее.
Надеюсь, у мониторов нет детей, потому что точнее всего мои ощущения описываются словом «остопиздело». Пассивно-агрессивное невежество. Реформаторская бесовщина. Неумение считать деньги. Знаете ли, да, и деньги тоже. Утомило всё это.
Развитие автомобилестроения, архитектуры, заборостроительного дела, театра невозможно без колоссального количества эскизов, проб, без мастерской идей. Мастерской идей для театра является драматургия. Не сценография и не режиссура, которая воплощает УЖЕ НАРИСОВАННОЕ, запускает, доводит, ставит на ноги, а именно работа с текстом, идеей, смысло-импульсом. Литература - самое пластичное из искусств и может моментально отреагировать на любые изменение в обществе, стилистические веяния, отшлифовать решение, показать путь, задать планку технологий. Я горжусь тем, что больше десяти лет наряду с моими блестящими товарищами, как могла спасала репутацию русского театра, предлагая ему деятельные планы развития. Когда-нибудь этот период в российской драме назовут одним из самых ярких и насыщенных. Какой разброс стилей и почерков. Какое количество имен. И все это при деятельном участии самих театров, при поддержке министерства культуры, при заботливой селекционной работе корифеев театра. Шутка.
Быть драматургом в России означало быть спонсором очень народных очень артистов, не понимающих, что современный текст нужен им больше, чем они ему; быть спонсором малахольных завлитов, пишущих в блогах «из всей это позорной новой драмы писать умеют только Владимир Сигарев и Елена Нарши, но я их правда еще не читала»; быть спонсором директоров театров, нечаянно достающих из стола «первый попавшийся договор», где от автора требуют «передачи всех исключительных прав на произведение на территории планеты Земля» в ходе рядовой постановки.
В одном интеллигентном театрике ставят мою пьесу «Тень дерева», написанную десять лет назад, они, думают, что это авангард. Какой необычный текст, - удивляются милые люди своей смелости. Отставание реального театра от лаборатории идей равняется примерно десяти годам. (Это в моём случае, случае безобидного мейн-стрима). Отставание же от истинного авангарда… ???)) Есть время покурить и оправиться.
Когда я писала роман о том, как Пушкин воспитал Цветаеву, живя в шкафу, я год отказывалась о всякой иной работы, блюдя чистоту помыслов. Сумма прописью: «сто тридцать шесть тысяч долларов» недополученного дохода от двух ТВ-проектов, не считая прямых затрат на поездки в Елабугу и Прагу. Пиво, кнедлики и свеча за Моцарта в храме, где он играл, в счет не включены.
Пепел этих ста тридцати тысяч всё еще стучит в моём сердце, друзья. Простите если оскорбила мимо шедших миллионэров постыдной мелочностью.
…Только ленивый мне не сказал о Михаиле Чехове, (на Лену Морозову и Гришу Сиятвинду), что такой проект нельзя бросать. А я всё таки брошу. Можно я больше не буду спонсором русского театра? Спасибо.
Выпейте за мой дембель.
Вот ее комментарий (публикуется с разрешения):
Арт-проект «Екатерина Нарши», известный многим из вас, и продолжавшийся без малого двадцать лет, завершен. Пьесы, стихи и фотографии под этим именем больше появляться не будут. Трагифарс «Матрёшки на округлости земли» был последним публично обнародованным сочинением этого автора.
Фотография с сайта www.narshi.ru
Больше десяти пьес вполне достаточное количество подходов к станку, чтобы утолить жажду драматического письма, пятнадцать лет - вполне достаточный срок, чтобы увидеть картину в реалистическом свете, прошу похоронные настроения по поводу безвременной кончины драматурга Нарши сменить радостью по поводу моего выхода на свободу с чистой совестью.
Вероятно, у каждого из вас возникло интуитивное объяснение, почему я так поступаю. Уверена, что все версии +- верны.
Кто-то подумал о возрастном затихании творческого маятника. И это так. Пусть Нарши останется навеки восемнадцатилетней. Если бы вирус честности передавался воздушно-капельным путем, количество мастеров культуры поубавилось бы)))
Кто-то решит, что это реакция на нынешние события в театральном мире. Да. Со скорбным недоумением наблюдаю, что реформа крепостного русского театра сопровождается жутким усилением крепостной дури и неуважения к творческой личности. Да, не хочу опускать глаза в коридоре ни перед кем, и не хочу разделять моральную ответственность за происходящее.
Надеюсь, у мониторов нет детей, потому что точнее всего мои ощущения описываются словом «остопиздело». Пассивно-агрессивное невежество. Реформаторская бесовщина. Неумение считать деньги. Знаете ли, да, и деньги тоже. Утомило всё это.
Развитие автомобилестроения, архитектуры, заборостроительного дела, театра невозможно без колоссального количества эскизов, проб, без мастерской идей. Мастерской идей для театра является драматургия. Не сценография и не режиссура, которая воплощает УЖЕ НАРИСОВАННОЕ, запускает, доводит, ставит на ноги, а именно работа с текстом, идеей, смысло-импульсом. Литература - самое пластичное из искусств и может моментально отреагировать на любые изменение в обществе, стилистические веяния, отшлифовать решение, показать путь, задать планку технологий. Я горжусь тем, что больше десяти лет наряду с моими блестящими товарищами, как могла спасала репутацию русского театра, предлагая ему деятельные планы развития. Когда-нибудь этот период в российской драме назовут одним из самых ярких и насыщенных. Какой разброс стилей и почерков. Какое количество имен. И все это при деятельном участии самих театров, при поддержке министерства культуры, при заботливой селекционной работе корифеев театра. Шутка.
Быть драматургом в России означало быть спонсором очень народных очень артистов, не понимающих, что современный текст нужен им больше, чем они ему; быть спонсором малахольных завлитов, пишущих в блогах «из всей это позорной новой драмы писать умеют только Владимир Сигарев и Елена Нарши, но я их правда еще не читала»; быть спонсором директоров театров, нечаянно достающих из стола «первый попавшийся договор», где от автора требуют «передачи всех исключительных прав на произведение на территории планеты Земля» в ходе рядовой постановки.
В одном интеллигентном театрике ставят мою пьесу «Тень дерева», написанную десять лет назад, они, думают, что это авангард. Какой необычный текст, - удивляются милые люди своей смелости. Отставание реального театра от лаборатории идей равняется примерно десяти годам. (Это в моём случае, случае безобидного мейн-стрима). Отставание же от истинного авангарда… ???)) Есть время покурить и оправиться.
Когда я писала роман о том, как Пушкин воспитал Цветаеву, живя в шкафу, я год отказывалась о всякой иной работы, блюдя чистоту помыслов. Сумма прописью: «сто тридцать шесть тысяч долларов» недополученного дохода от двух ТВ-проектов, не считая прямых затрат на поездки в Елабугу и Прагу. Пиво, кнедлики и свеча за Моцарта в храме, где он играл, в счет не включены.
Пепел этих ста тридцати тысяч всё еще стучит в моём сердце, друзья. Простите если оскорбила мимо шедших миллионэров постыдной мелочностью.
…Только ленивый мне не сказал о Михаиле Чехове, (на Лену Морозову и Гришу Сиятвинду), что такой проект нельзя бросать. А я всё таки брошу. Можно я больше не буду спонсором русского театра? Спасибо.
Выпейте за мой дембель.