«Осенний ДРАМАФОН-2011». РЕЦЕНЗИИ. Эксперт - Алексей Зензинов.
13. Максим Марков (mumluk), "Однажды прошлой зимой", сценарий - 1, 2, 3, 4, 5, Итог
Рецензия Алексея Зензинова.
Крайне редко даю оценки, которые не предлагаю оспаривать: «это пьеса», «это не пьеса». На мой взгляд, сегодняшняя драматургия театральная достаточно успешно заимствует приёмы и формы кинодраматургии. Отсюда частая смена сцен и эпизодов в новых пьесах, внимание к деталям, которые, казалось бы, можно рассмотреть не на сцене, а кино, при крупных планах, etc. В данном случае сделаю исключение: автор честно указывает, что представил на конкурс «оригинальный сценарий» (так написано на первой странице текста). Полностью согласен: «Однажды прошлой зимой» невозможно, да и не нужно ставить в театре. Ну, а чем это произведение может заинтересовать кинематограф, в первую очередь, жанровый?
Прежде всего, вспомним, что сценарий Максима Маркова «Один день на войне» вошёл в шорт-лист конкурса «Кино без плёнки», проходившего в 2010 году. Повторю то, что уже писал: «Сценарий-предостережение - фантастичный, как любая попытка заглянуть в будущее, и реальный, как секретные материалы "только для служебного пользования". Условные китайские солдатики - такие же целлулоидные, как ужасные русские из голливудских боевиков. Конвенции жанра обязывают. Но, в отличие от американских хэппи-эндов никакой надежды, что хоть кто-то спасётся… На мой взгляд, очень точное отражение коллективного бессознательного - таким мы видим завтрашний день, точнее, пытаемся примерить на себя этот вполне вероятный кошмар».
Казалось бы, и в этом случае Максим верен себе: берёт чистый жанр - в данном случае, боевик-мочилово, - и начинает с ним играть. Но не всегда игра приводит к успешному результату. «Один день на войне» получился одновременно жутким, смешным и увлекательным. «Однажды прошлой зимой» при всей динамичности происходящих событий показался мне фантомом-обманкой.
Начнём с первой сцены, где главный герой, названный мужиком, убивает напавшего на него парня-гопника, предварительно объясняя противнику, почему он вынужден так поступить:
«Дело в том, что как бы я тебя сейчас не отмудохал, не отпиздил, не откантачил, не расквасил, не обтрепал, в какой бы я хлам тебя сейчас бы не истёр, рано или поздно… Ну, скорее всё-таки поздно, но как бы поздно это «поздно» не было, оно всё-таки когда-нибудь да настанет - ты всё-таки встанешь и решишь отомстить. Только ты не будешь уже как падла стоять вот здесь на тропинке с этим вот ножиком, который не пройдёт даже глубже моего кармана на куртке, не, бля… И ты даже не позовёшь с собой друзей ватагу, чтобы меня всем скопом свалить и разрезать. Не, ты, блин, когда встанешь, то сразу пойдёшь и надыбаешь пушку себе - то ли купишь, то ли своруешь, то ли на время у старших товарищей одолжишь, тут уже мелочи и детали. И с этой, блин, пушкой ты, опять же, не будешь здесь на тропочке стоять, даже с пушкой это слишком ссыкотно для тебя будет. Нет, ты найдёшь меня, выследишь, встанешь в тенёк и выстрелишь мне в спину, из-за угла, а потом разве что, если совсем не зассышь и если я упаду сразу, подойдёшь ко мне так же сзади - и контрольный в голову. А может, даже скажешь ещё что-нибудь на прощание, типа…»
Прошу прощения за длиннющую цитату, но без этого не понять, почему поначалу кажущийся интересным монолог героя, довольно быстро начинает вызывать усталость и раздражение. Соединение разговорной речи, обсценной лексики и подчёркнуто литературно-замысловатое построение фразы, стоящие по соседству «бля» и «блин», а главное, какая-то нарочитая неспешность и высокопарность высказывания заставляют думать, что автор прикалывается, вовлекает нас в постмодернистскую игру с внешним, видимым и внутренним, сущностным, сознательно смешивает высокий, классический и низкий, профанный ряд. Но монолог всё тянется и тянется (несколькими сценами позже автор повторит тот же приём), и ты понимаешь, что вместо чёрного юмора тебе предлагают плохо отредактированный исходник.
К сожалению, дальше будет то же самое. Драки и перестрелки, прописанные прямо-таки с неподдельной любовью (что очень хорошо для жанрового кино), сочетаются с диалогами и монологами, страдающими самой развесистой литературщиной в обрамлении полу-уголовного жаргона. Вот, например, с какой речью обращается к герою его главный антогонист, «Генерал»:
«Пока ты перевариваешь, я популярно распальцую. Бабу твою мы не тронем. Я лишь хочу ей паспорт отдать да в глазенапы посмотреть, и разлепить на словах, что ей совсем не следует вякать обо всём, что тут было, ни на этом берегу, ни на том, как она нам там обещала. И более всё - она даст честное слово, и мы расстанемся в любви и согласии… По второму вопросу мне нечего добавить, он, по-моему, предельно просто перед тобою поставлен… А насчет третьего пункта - так насчет зарплаты ты не бойся. Мои орлята мной не обижены. Правда, орлы?»
Трудно вообразить, чтобы живой (пусть даже в рамках выбранного жанра боевика), реальный уголовный авторитет заговорил вдруг так неестественно, перескакивая с фени на язык учебника русской словесности. Но даже и это можно было бы обыграть и использовать режиссёру, предварительно поработав со сценаристом, точнее, побудив его отчетливей прописать характеры хотя бы основных героев. Главная засада в другом.
В основе любого боевика лежит ясность мотивов, которые движут героями. Герои защищают свою жизнь или жизнь близких, борются за деньги или за свою репутацию, своё доброе имя. При этом мы понимаем, откуда появилось сокровище, кто ещё на него претендует, чем дорога герою эта женщина и как на его пути возникли враги. У автора «Однажды прошлой зимой» с мотивами большая неразбериха.
Прежде всего, не ясно, что лежит в туго набитом чемодане, который Мужик привёз в заброшенную деревню. Не ясно, от кого он там прячется. Не ясно, почему он не уходит, едва только понимает, что его присутствие обнаружено. И уж совершенно не ясно, что это за преступная группировка, отлично подготовленная и вооружённая, с которой Мужик вступает в бой. Неужели у обычных воришек, взламывающих временно оставшиеся без хозяев дома, такая крутая крыша? И наконец, самый главный вопрос: какой новый опыт вынес главный герой из всего, что с ним произошло?
Мне очень нравится нацеленность Максима на чистый жанр, по которому можно вышить сложную, интересную картину. Чем-то похожим занимался Тарантино в своих ранних сценариях. И в случае с «Однажды прошлой зимой» всё совершенно не безнадёжно. Мой совет: определиться с исходными данными, с предысторией и мотивацией. Сократить затянутости - в первой части картины, на мой взгляд, слишком много медлительных, медитативных сцен. Поработать с речью героев. И затем уверенно предлагать продюсерам крепкий, мускулистый, боевой сценарий.
Все пьесы "Осеннего драмафона-2011" (ссылки на отрывки, отзывы и рецензии).
Все тексты драмафона можно скачать одним файлом здесь (архив RAR на 1,5 Мб из 38 doc-файлов)
Рецензия Алексея Зензинова.
Крайне редко даю оценки, которые не предлагаю оспаривать: «это пьеса», «это не пьеса». На мой взгляд, сегодняшняя драматургия театральная достаточно успешно заимствует приёмы и формы кинодраматургии. Отсюда частая смена сцен и эпизодов в новых пьесах, внимание к деталям, которые, казалось бы, можно рассмотреть не на сцене, а кино, при крупных планах, etc. В данном случае сделаю исключение: автор честно указывает, что представил на конкурс «оригинальный сценарий» (так написано на первой странице текста). Полностью согласен: «Однажды прошлой зимой» невозможно, да и не нужно ставить в театре. Ну, а чем это произведение может заинтересовать кинематограф, в первую очередь, жанровый?
Прежде всего, вспомним, что сценарий Максима Маркова «Один день на войне» вошёл в шорт-лист конкурса «Кино без плёнки», проходившего в 2010 году. Повторю то, что уже писал: «Сценарий-предостережение - фантастичный, как любая попытка заглянуть в будущее, и реальный, как секретные материалы "только для служебного пользования". Условные китайские солдатики - такие же целлулоидные, как ужасные русские из голливудских боевиков. Конвенции жанра обязывают. Но, в отличие от американских хэппи-эндов никакой надежды, что хоть кто-то спасётся… На мой взгляд, очень точное отражение коллективного бессознательного - таким мы видим завтрашний день, точнее, пытаемся примерить на себя этот вполне вероятный кошмар».
Казалось бы, и в этом случае Максим верен себе: берёт чистый жанр - в данном случае, боевик-мочилово, - и начинает с ним играть. Но не всегда игра приводит к успешному результату. «Один день на войне» получился одновременно жутким, смешным и увлекательным. «Однажды прошлой зимой» при всей динамичности происходящих событий показался мне фантомом-обманкой.
Начнём с первой сцены, где главный герой, названный мужиком, убивает напавшего на него парня-гопника, предварительно объясняя противнику, почему он вынужден так поступить:
«Дело в том, что как бы я тебя сейчас не отмудохал, не отпиздил, не откантачил, не расквасил, не обтрепал, в какой бы я хлам тебя сейчас бы не истёр, рано или поздно… Ну, скорее всё-таки поздно, но как бы поздно это «поздно» не было, оно всё-таки когда-нибудь да настанет - ты всё-таки встанешь и решишь отомстить. Только ты не будешь уже как падла стоять вот здесь на тропинке с этим вот ножиком, который не пройдёт даже глубже моего кармана на куртке, не, бля… И ты даже не позовёшь с собой друзей ватагу, чтобы меня всем скопом свалить и разрезать. Не, ты, блин, когда встанешь, то сразу пойдёшь и надыбаешь пушку себе - то ли купишь, то ли своруешь, то ли на время у старших товарищей одолжишь, тут уже мелочи и детали. И с этой, блин, пушкой ты, опять же, не будешь здесь на тропочке стоять, даже с пушкой это слишком ссыкотно для тебя будет. Нет, ты найдёшь меня, выследишь, встанешь в тенёк и выстрелишь мне в спину, из-за угла, а потом разве что, если совсем не зассышь и если я упаду сразу, подойдёшь ко мне так же сзади - и контрольный в голову. А может, даже скажешь ещё что-нибудь на прощание, типа…»
Прошу прощения за длиннющую цитату, но без этого не понять, почему поначалу кажущийся интересным монолог героя, довольно быстро начинает вызывать усталость и раздражение. Соединение разговорной речи, обсценной лексики и подчёркнуто литературно-замысловатое построение фразы, стоящие по соседству «бля» и «блин», а главное, какая-то нарочитая неспешность и высокопарность высказывания заставляют думать, что автор прикалывается, вовлекает нас в постмодернистскую игру с внешним, видимым и внутренним, сущностным, сознательно смешивает высокий, классический и низкий, профанный ряд. Но монолог всё тянется и тянется (несколькими сценами позже автор повторит тот же приём), и ты понимаешь, что вместо чёрного юмора тебе предлагают плохо отредактированный исходник.
К сожалению, дальше будет то же самое. Драки и перестрелки, прописанные прямо-таки с неподдельной любовью (что очень хорошо для жанрового кино), сочетаются с диалогами и монологами, страдающими самой развесистой литературщиной в обрамлении полу-уголовного жаргона. Вот, например, с какой речью обращается к герою его главный антогонист, «Генерал»:
«Пока ты перевариваешь, я популярно распальцую. Бабу твою мы не тронем. Я лишь хочу ей паспорт отдать да в глазенапы посмотреть, и разлепить на словах, что ей совсем не следует вякать обо всём, что тут было, ни на этом берегу, ни на том, как она нам там обещала. И более всё - она даст честное слово, и мы расстанемся в любви и согласии… По второму вопросу мне нечего добавить, он, по-моему, предельно просто перед тобою поставлен… А насчет третьего пункта - так насчет зарплаты ты не бойся. Мои орлята мной не обижены. Правда, орлы?»
Трудно вообразить, чтобы живой (пусть даже в рамках выбранного жанра боевика), реальный уголовный авторитет заговорил вдруг так неестественно, перескакивая с фени на язык учебника русской словесности. Но даже и это можно было бы обыграть и использовать режиссёру, предварительно поработав со сценаристом, точнее, побудив его отчетливей прописать характеры хотя бы основных героев. Главная засада в другом.
В основе любого боевика лежит ясность мотивов, которые движут героями. Герои защищают свою жизнь или жизнь близких, борются за деньги или за свою репутацию, своё доброе имя. При этом мы понимаем, откуда появилось сокровище, кто ещё на него претендует, чем дорога герою эта женщина и как на его пути возникли враги. У автора «Однажды прошлой зимой» с мотивами большая неразбериха.
Прежде всего, не ясно, что лежит в туго набитом чемодане, который Мужик привёз в заброшенную деревню. Не ясно, от кого он там прячется. Не ясно, почему он не уходит, едва только понимает, что его присутствие обнаружено. И уж совершенно не ясно, что это за преступная группировка, отлично подготовленная и вооружённая, с которой Мужик вступает в бой. Неужели у обычных воришек, взламывающих временно оставшиеся без хозяев дома, такая крутая крыша? И наконец, самый главный вопрос: какой новый опыт вынес главный герой из всего, что с ним произошло?
Мне очень нравится нацеленность Максима на чистый жанр, по которому можно вышить сложную, интересную картину. Чем-то похожим занимался Тарантино в своих ранних сценариях. И в случае с «Однажды прошлой зимой» всё совершенно не безнадёжно. Мой совет: определиться с исходными данными, с предысторией и мотивацией. Сократить затянутости - в первой части картины, на мой взгляд, слишком много медлительных, медитативных сцен. Поработать с речью героев. И затем уверенно предлагать продюсерам крепкий, мускулистый, боевой сценарий.
Все пьесы "Осеннего драмафона-2011" (ссылки на отрывки, отзывы и рецензии).
Все тексты драмафона можно скачать одним файлом здесь (архив RAR на 1,5 Мб из 38 doc-файлов)