Людвиг фон Мизес
Начал читать «Человеческую деятельность: Трактат по экономической теории». С первых страниц текста Мизес занимает оборонительную позицию, отстаивает право экономической науки быть именно наукой, чему посвящает почти всё предисловие. Мизес говорит, что деятельность человека - это особая область исследований, в которой методы естественных наук неприменимы.
Закончив предисловие, автор приступает к основному тексту. В одном из первых параграфов («Человеческое действие как конечная данность») Мизес вдруг делает заявление, которое меня сильно удивило:
«Наука... осознает ограниченность человеческого разума и человеческих поисков знания. Пытаясь узнать причину любого явления, наука понимает, что, в конце концов, натолкнется на непреодолимые препятствия.»
Я не поверил своим ушам! Думаю: наверняка, это трюк... Полистал дальше. Нет, позиция твердая. Вот как Мизес потом рассуждает:
«Рассудок и опыт демонстрируют нам две обособленные реальности: внешний мир физических, химических и физиологических явлений и внутренний мир мыслей, чувств, оценок и целеустремленных действий. И никакие мостики, насколько мы можем судить сегодня, не соединяют эти два мира...»
«Мы можем верить или не верить в то, что естественным наукам удастся однажды объяснить производство конкретных идей, субъективных оценок и действий подобно тому, как они объясняют получение химического соединения как необходимый и неизбежный результат определенной комбинации элементов. А до тех пор мы вынуждены придерживаться методологического дуализма.»
Этим «дуализмом» Мизес хоронит экономическую науку, которую планировал поставить на твёрдое основание. Он отвергает принцип единства просто потому, что сегодня нам (точнее, тогда ему) виделись две реальности. Автор путает мир и принцип его описания. А, принцип применяется не к самому миру, а к нашему описанию мира, к нашему слову о мире. Руководствуясь принципом (т.е. требованием) единства мы обязаны согласовать между собой все части нашего знания. Если же от единства отказаться, то построенная нами система знаний не будет стройной - один щупает хобот, другой ногу, третий хвост - и все это дело в темноте.
Сравните, как высказывается на ту же тему Эйнштейн - представитель естественных наук, от которых Мизес всячески дистанцируется.
«Мы желаем, чтобы наблюденные факты логически следовали из нашего понятия реальности. Без веры в то, что возможно охватить реальность нашими теоретическими построениями, без веры во внутреннюю гармонию нашего мира не могло бы быть никакой науки. Эта вера есть и всегда останется основным мотивом всякого научного творчества. Во всех наших усилиях, во всякой драматической борьбе между старым и новым мы узнаем вечное стремление к познанию, непоколебимую веру в гармонию нашего мира, постоянно усиливающуюся по мере роста препятствий к познаванию». (Эйнштейн. Эволюция физики).
Придерживаясь «методологического дуализма», Мизес никогда не создаст экономической науки. В лучшем случае, у него получится догматическое построение, основанное на произвольных утверждениях в отношении привидевшихся ему «реалий». И это - драма для автора должна быть. Ведь он хочет двигаться к свободе, к либеральным экономическим отношениям. Но какая уж тут свобода, если она регулируется догматами.
Впрочем, к «Трактату» было еще предисловие В.С. Автономова, где отмечалось, что почти никто из «известных экономистов разных стран», учившихся у Мизеса, «... не шел за учителем до конца, выбирая более “взвешенный” компромиссный путь. Здесь имеет смысл задуматься о педагогических преимуществах последовательного отстаивания учителем крайней позиции в качестве опоры для дальнейшего развития самостоятельной мысли учеников». Ну, разве что так... Теперь, вот, думаю, читать ли Мизеса дальше. Интерес пропал.
Закончив предисловие, автор приступает к основному тексту. В одном из первых параграфов («Человеческое действие как конечная данность») Мизес вдруг делает заявление, которое меня сильно удивило:
«Наука... осознает ограниченность человеческого разума и человеческих поисков знания. Пытаясь узнать причину любого явления, наука понимает, что, в конце концов, натолкнется на непреодолимые препятствия.»
Я не поверил своим ушам! Думаю: наверняка, это трюк... Полистал дальше. Нет, позиция твердая. Вот как Мизес потом рассуждает:
«Рассудок и опыт демонстрируют нам две обособленные реальности: внешний мир физических, химических и физиологических явлений и внутренний мир мыслей, чувств, оценок и целеустремленных действий. И никакие мостики, насколько мы можем судить сегодня, не соединяют эти два мира...»
«Мы можем верить или не верить в то, что естественным наукам удастся однажды объяснить производство конкретных идей, субъективных оценок и действий подобно тому, как они объясняют получение химического соединения как необходимый и неизбежный результат определенной комбинации элементов. А до тех пор мы вынуждены придерживаться методологического дуализма.»
Этим «дуализмом» Мизес хоронит экономическую науку, которую планировал поставить на твёрдое основание. Он отвергает принцип единства просто потому, что сегодня нам (точнее, тогда ему) виделись две реальности. Автор путает мир и принцип его описания. А, принцип применяется не к самому миру, а к нашему описанию мира, к нашему слову о мире. Руководствуясь принципом (т.е. требованием) единства мы обязаны согласовать между собой все части нашего знания. Если же от единства отказаться, то построенная нами система знаний не будет стройной - один щупает хобот, другой ногу, третий хвост - и все это дело в темноте.
Сравните, как высказывается на ту же тему Эйнштейн - представитель естественных наук, от которых Мизес всячески дистанцируется.
«Мы желаем, чтобы наблюденные факты логически следовали из нашего понятия реальности. Без веры в то, что возможно охватить реальность нашими теоретическими построениями, без веры во внутреннюю гармонию нашего мира не могло бы быть никакой науки. Эта вера есть и всегда останется основным мотивом всякого научного творчества. Во всех наших усилиях, во всякой драматической борьбе между старым и новым мы узнаем вечное стремление к познанию, непоколебимую веру в гармонию нашего мира, постоянно усиливающуюся по мере роста препятствий к познаванию». (Эйнштейн. Эволюция физики).
Придерживаясь «методологического дуализма», Мизес никогда не создаст экономической науки. В лучшем случае, у него получится догматическое построение, основанное на произвольных утверждениях в отношении привидевшихся ему «реалий». И это - драма для автора должна быть. Ведь он хочет двигаться к свободе, к либеральным экономическим отношениям. Но какая уж тут свобода, если она регулируется догматами.
Впрочем, к «Трактату» было еще предисловие В.С. Автономова, где отмечалось, что почти никто из «известных экономистов разных стран», учившихся у Мизеса, «... не шел за учителем до конца, выбирая более “взвешенный” компромиссный путь. Здесь имеет смысл задуматься о педагогических преимуществах последовательного отстаивания учителем крайней позиции в качестве опоры для дальнейшего развития самостоятельной мысли учеников». Ну, разве что так... Теперь, вот, думаю, читать ли Мизеса дальше. Интерес пропал.