Пэн Цзяшэн
Коканский конфликт на северо-востоке Мьянмы не особо заметен на фоне масштабных столкновений в Азии. Именно поэтому мало кто представляет толком, что там творится.
Известно, что нынешний конфликт начался 9 февраля с атаки сепаратистов на сторожевой пост мьянманской армии. Через три дня примерно 200 боевиков напали на военную базу правительственных войск. В целом с 9 по 12 февраля было зафиксировано 13 боестолкновений. В борьбе с сепаратистами армия Мьянмы использовала самолеты МИГ-29 и вертолеты МИ-35 российского производства (при этом отмечается, что у сепаратистов имеются системы ПВО), а в Кокан были стянуты новые подкрепления. Более 30 тысяч человек из числа мирного населения уже пересекли границу с Китаем. По данным мьянманской стороны, на 21 февраля правительственные войска потеряли 54 человека убитыми, еще 105 получили ранения. Среди погибших со стороны правительственных войск есть по крайней мере двое офицеров, получивших образование в России. В боях убито 72 сепаратиста. Сейчас, по словам мьянманских военных, обстановка в Кокане стабилизируется.
Но это - только внешняя канва событий, когда за перечислением количества жертв, теряются причины и движущие силы этого конфликта. Можно, конечно, сказать, что все сепаратистские движения похожи друг на друга. Тем не менее, каждое из них несет в себе свою уникальную специфику, как правило, замешанную на региональных особенностях и на человеческих амбициях. И для того, чтобы понять сущность коканских событий, нельзя не пройти мимо ключевого человека в этом конфликте, которого по-китайски зовут Пэн Цзяшэн. Или Пхон Джа Шин, если написать его имя на бирманский манер.
Пэн Цзяшэн родился в 1931 году. Его родная деревня по-бирмански называется Хун Сеу Тху, но за этим названием явно проглядывает китайское «Хун шитоу» - «Красная скала». Такие двойные топонимы довольно символичны для территории, лежащей между рекой Салуин и китайской границей. Само ее бирманское название тоже имеет китайский оригинал. По-бирмански она называется Кокан, по-китайски - Гогань. Точно так же и с местными жителями. Даже если у жителя Кокана будет бирманское имя, все равно почти со стопроцентной вероятностью перед вами окажется китаец.
Именно таким этническим бирманским китайцем и является Пэн Цзяшэн (причем, предки его происходили из китайской провинции Сычуань). Кокан издавна был территорией, где традиционный китайский уклад органично сросся с организацией системы власти, принятой у шанов (и до сих пор Кокан формально считается частью мьянманского штата Шан). Вообще, шанские князья собва и их место в истории Мьянмы заслуживают особого рассказа. Достаточно сказать, что особая роль собва в общественной жизни шанов сохраняется до сих пор, и они являются наиболее почитаемым и авторитетным сословием у этой национальной группы. Когда Пэн Цзяшену исполнилось 18 лет, коканским собва стал Сао Эдвард Янг Чьейн Тсай (или, если проще и по-китайски, - то Ян Чжэньцай). Именно у него и начал свою военную карьеру молодой Пэн Цзяшэн, быстро дослужившись до капитана.
Причем, получив навыки начального военного дела, Пэн Цзяшэн тут же оказался на переднем крае противоречий между центром и регионами. Пришедший в Бирме к власти в 1958 году генерал Не Вин решил не мириться с вольницей национальных окраин и начал силой оружия добиваться подчинения местных князьков центральной власти. Очень быстро дошла очередь и до Кокана, и собва Сао Эдвард Янг Чьейн Тсай был отстранен от власти. Но именно формальное окончание власти собва позволило молодому Пэну совершить головокружительную карьеру. Он выбрал для этого единственно возможное тогда решение - сначала из своих подчиненных создал собственный вооруженный отряд, а затем объявил себя и верных ему людей коммунистами, перешел китайскую границу и поехал на смотрины в Пекин.
Вряд ли для Пэна коммунистическая идеология была священным учением. Для него она стала той кошкой, которая позволяла ловить мышей. Хотя, конечно, некоторые принципы социальной справедливости он всегда признавал (например, активно вкладывал деньги, полученные от наркоторговли, в развитие Кокана и социальную помощь его жителям), но этим все и исчерпывалось. Не стоит списывать это на китайский прагматизм - похожей позиции придерживались и многие лидеры «некитайских» нацменьшинств Мьянмы. И хотя их называли товарищами - было ясно, что эти товарищи всего лишь попутчики до определенного момента. По крайней мере, коммунизм они строить не собирались, и с китайским проникновением в регион мирились только до поры до времени.
По поводу дальнейших событий приведу цитату из книги В. Васильева по истории Мьянмы: «К концу 1960-х гг. правительственные войска разгромили силы КПБ на юге и в центре страны (где находились старые их базы), и те были вынуждены (действуя по заранее разработанному плану) перебазироваться на северо-восточные окраины Бирмы, к границе с Китаем. Здесь с широким использованием китайской помощи (в том числе оружием) они и попытались создать новые «освобожденные районы» (в основном между границей с Китаем и рекой Салуин. В 70-е гг. в этом районе неоднократно происходили серьезные бои повстанцев с бирманской армией, нередко с 2-3 тыс. убитых с обеих сторон».
В недавней статье в «Мьянма таймс» момент возвращения Пэн Цзяшэна из Китая в Кокан описывается так: «Некоторые получившие убежище в Китае вооруженные группы, в том числе - лидера качинов Нам Сайнга и коканского лидера Пхон Джа Шина, приняли участие в мощном наступлении Коммунистической партии Бирмы в штате Шан 1 января 1968 года. Силы КПБ также включали в себя множество китайских добровольцев. Некоторые из таких добровольцев после этого заняли главные позиции в КПБ… Китайские советники и лидеры КПБ решили начать наступление в Мьянму через Коканский регион… Коканский регион стал первой мьянманской территорией, сдавшейся силам КПБ при поддержке китайских солдат.»
В качестве окончательного результата этого наступления на неофициальной карте Мьянмы появился «освобожденный район», расположенный вдоль китайской границы, и включавший четыре примыкающие друг к другу территории - Ва, Кокан, Монгла и Качинскую зону боевых действий 101.
То есть, 1 января 1968 году Пэн триумфально вернулся из Китая командующим Народно-освободительной армии Кокана, которая формально подчинялась Компартии Бирмы. С 1969 года он становится не только военным, но и административным главой этой территории (вооруженными отрядами стал командовать его брат Пэн Цзяфу). Смотрины в Пекине позволили ему заручиться китайской поддержкой, а тот факт, что «товарищ Пэн» эффективно контролировал порядок на территории Кокана, высоко оценивался китайцами.
Именно в это время начинается и другая слава «товарища Пэна» - Кокан становится центром производства наркотиков. Впрочем, опиумная репутация Кокана была известна задолго до Пэн Цзяшэна - до начала 1960-х годов массовое производство наркотиков на этой территории было под жёстким контролем очень боевой дамы, чья жизнь заслуживает отдельной истории. Звали ее Ян Цзиньсю, она же Олайв Янг, она же «Мисс-Волосатые-Ножки». Кстати, помимо всего прочего, она была отнюдь не простой особой, приходясь сводной сестрой отстраненному от власти собва Ян Цжэньцая. Так что Пэн Цзяшену ничего не надо было изобретать - он просто расширил и углубил дело своей предшественницы.
Поскольку в Мьянме, как и практически везде в Юго-Восточной Азии, этнические китайцы играют ключевую роль в бизнес-сообществе, задача легализации доходов от наркоторговли стала для Пэн Цзяшэна вполне решаемой. Как полагают исследователи, одной из ключевых фигур в этом процессе стал коканский китаец Ло Синхань (он умер совсем недавно, в 2013 году). До первой половины 70-х годов этот человек успел заслужить славу наркобарона и «крестного отца героина», но в 1973 году был арестован в Таиланде и передан бирманским властям. В 1976 году он получил смертный приговор, но в 1980 году вышел на свободу по амнистии. Поселившись в Рангуне, Ло вместе с сыном (его бирманское имя Тун Мьин Найн, но он больше известен как Стивен Ло) основали бизнес-империю под названием «Эйша Ворлд» - большой конгломерат компаний, работающих в разных сферах бизнеса - от масштабного строительства до страхового дела. При этом одним Ло Синханем список бизнес-партнеров Пэн Цзяшэна отнюдь не исчерпывался. Считается, что инвестиции Пэна через подобного рода дружественные компании работают в странах Юго-Восточной Азии, в Китае и Гонконге.
В 1989 году, когда помощь Компартии Бирмы со стороны Китая начала сокращаться, Пэн Цзяшэн объявил о неподчинении руководству КПБ. Руководство Компартии заклеймило Пэна предателем и прислало к нему для выяснения отношений члена политбюро и командующего вооруженными силами в северо-восточном регионе товарища Со Тейна. Товарищ Со Тейн попытался натравить на коканского предателя войска соседней территории Ва, но оказалось, что там не горят желанием воевать с соседями. Больше того, товарищ Со Тейн и товарищ Мья Тан (который числился командиром северного округа армии Ва) сами оказались под арестом. Войска Ва вернулись к местам дислокации и в свою очередь тоже подняли мятеж против Компартии. Руководство Компартии, в том числе Такин Ба Тейн Тин, вынуждено было искать убежище в Китае. Туда же вывели часть верных им отрядов.
Избавившись от формального подчинения «руководящей и направляющей силы» в лице КПБ, Пэн Цзяшэн быстро переформатировал верные себе вооруженные отряды в Армию национально-демократического альянса Мьянмы (английская аббревиатура - MNDAA). На обломках других вооруженных формирований КПБ тоже возникли самостоятельные национальные армии.
Заключительным аккордом этой истории следует считать попытку руководства КПБ взять реванш и начать новый рейд с китайской территории в Мьянму. И опять «слабым звеном» был выбран Кокан, на противоположной стороне границы от которого руководство КПБ организовало базу для хранения оружия и боеприпасов, а также начало стягивать туда отряды. Получив об этом информацию, Пэн Цзяшэн не стал медлить - он тут же обратился к центральным властям Бирмы с сообщением о том, что он готов подписать соглашение о прекращении огня. Кстати, посредником на переговорах с бирманским правительством выступал именно наркобарон Ло Синхань.
Это была середина 1989 года. Меньше года назад в Рангуне произошел военный переворот, приведший к власти новое поколение генералов. Им было не до сражений на национальных окраинах - нужно было наводить порядок внутри страны после прошлогодних волнений. Именно поэтому предложение Пэна было для них как нельзя кстати. Соглашение было подписано, и отныне в случае нападения с китайской стороны Пэн Цзяшэн имел законное право призвать на помощь бирманскую регулярную армию. Коммунисты подумали - и отменили вторжение в Кокан, сосредоточившись на северном направлении, где Китай граничит с мьянманским штатом Качин.
Таким образом, соглашение о прекращении огня фактически спасло политическую судьбу Пэн Цзяшэна. При этом никаких политических документов он не подписывал - то есть, формально статус Кокана так и не был определен, хотя центральное правительство де-факто признавало за ним статус самоуправляемой территории, который потом был закреплен в Конституции 2008 года.
Можно сказать, что благодаря этому соглашению Пэн получил двадцатилетнюю передышку. Впрочем, один раз ему все-таки пришлось понервничать, когда в 1992 году могущественный клан двух коканских китайцев, братьев Ян, сумел при поддержке из Китая на время отстранить его от власти. Но Пэну быстро удалось восстановить утраченные позиции, и через полгода он вновь занял место главы региона. В 1994 году один из братьев, Ян Мусянь, был казнен в китайском Куньмине за наркоторговлю. Ослабленный клан пошел на мировую с Пэном и договорился с ним об совместной деятельности.
Про этот период издание «Иравади» писало так: «В международной прессе Пэн Цзяшэна, как и лидеров Ва, называли самыми известными наркоторговцами Бирмы, имевшими широкие связи с китайскими преступными группировками. Тем не менее, режим Бирмы защищал его и всех других наркоторговцев. Он даже принял участие в работе Национального конвента, созванного режимом в начале 1990-х годов и был известен своей близостью к печально известным структурам военной разведки, в то время возглавляемой генералом Кхин Ньюном. То есть, его наркобизнес и схемы отмывания денег были под защитой. Это означало, что наркобизнес процветал, и Пэн Цзяшэн, Пэн Цзяфу и Ло Синхань контролировали большие объемы незаконного оборота наркотиков, наслаждаясь новым статусом признанных правительством командиров ополчения.» Тем не менее, на рубеже тысячелетий Пэн вдруг начал заявлять, что намерен искоренить наркопроизводство и наркоторговлю в течение десяти лет, а в 2002 году даже провозгласил Кокан зоной, свободной от наркотиков. Впрочем, чиновники правительства Мьянмы и международные эксперты до сих пор в массовом порядке высказывают по этому поводу большие сомнения.
Идиллия в отношениях Пэн Цзяшэна с центральным правительством Мьянмы закончилась в 2009 году. За год до этого военные власти выдвинули предложение национальным группировкам, с которыми они ранее достигли соглашения о прекращении огня, преобразовать свои вооруженные отряды в пограничную стражу. Сам Пэн Цзяшэн в одном из интервью так высказался по этому поводу: «Мы не против… но условия были очень жесткими. Например, все офицеры старше 50 лет обязаны были уйти в отставку и дальше сами заботиться о средствах к существованию. На ключевые должности руководителей местных органов власти и военных командиров люди будут назначаться хунтой. Эти предложения неприемлемы для любого из национальных меньшинств. Они также неприемлемы для местных жителей. Наши требования очень просты: мы хотим иметь высокий уровень автономии, чтобы защитить интересы людей Кокана».
В ответ власти обвинили руководство территории в производстве и торговле наркотиками, организации азартных игр и проституции. 8 августа начался «антинаркотический» рейд правительственных войск на Кокан. Войска подошли к заводу по производству оружия и дому Пэн Цзяшэна. Все это время не было сделано ни единого выстрела, тем не менее, появление правительственных войск вызвало массовый поток беженцев на территорию Китая. 24 августа, также без единого выстрела, была занята столица Кокана, городок Лауккай, причем, именно в это время появились сообщения о том, что значительная часть вооруженных отрядов Кокана заявила о переходе на сторону центрального правительства.
27 августа оставшиеся верными Пэн Цзяшену вооруженные отряды начали бой с правительственными войсками. К этому времени в регион уже успели подтянуться боевики еще нескольких этнических групп (в том числе качины, монгла и Ва), вступившие в сражение на стороне Пэн Цзяшэна. Тем не менее, 29 августа боевые действия в основном были закончены - причем, до сих пор остается неясной роль Китая в прекращении этого конфликта. Были даже сообщения о том, что отряды Пэн Цзяшэна были разоружены именно китайскими войсками, перешедшими границу для восстановления порядка на сопредельной территории (формальный повод у них был - незадолго до этого залетевшим на китайскую сторону снарядом был убит местный житель, гражданин КНР). Известно лишь то, что в итоге около 700 человек из числа людей, верных Пэн Цзяшэну, сдались на границе китайцам и сложили оружие. Со стороны правительственных войск потери, по официальным данным, составили 26 человек убитыми (15 полицейских, 11 военнослужащих) и 47 ранеными. Число беженцев на границе с Китаем в дни боев составило 10 тысяч, а всего в течение месяца границу перешло около 30 тысяч человек.
В результате этих событий главой Кокана при поддержке центрального правительства Мьянмы стал Бай Соцянь, бывший заместитель Пэна, который обеспечил участие жителей Кокана в общенациональных выборах 2010 года и стал членом парламента страны. Пэн Цзяшэн исчез.
Все эти годы про Пэна ходило много слухов. Говорили, что он живет в Китае и наслаждается тихой старостью. Некоторые считали, что он находится на соседней с Коканом территории Ва. То есть, до декабря 2014 года о нем было неизвестно фактически ничего. Казалось, что история Кокана, связанная с его именем, закончилась навсегда. Но оказалось, что точку ставить рано.
В декабре 2014 года 83-летний Пэн Цзяшэн неожиданно вынырнул из небытия, дав интервью китайской газете «Глобал Таймс» и опубликовав открытое письмо, в котором просил всех китайцев, где бы они ни находились, оказать помощь их коканским собратьям. В интервью Пэн Цзяшэн прямо заявил, что Кокан должен быть освобожден. Поскольку в китайской газете такого уровня ничего случайно не появляется, многие эксперты сделали вывод, что Китай действительно готовит возвращение Пэна. И боевые действия, начавшиеся 9 февраля 2015 года с атаки сепаратистов на пост правительственных войск, казалось, подтверждали это. К тому же сепаратисты были достаточно хорошо вооружены - у них имелись даже системы ПВО, а это наводит многих на мысли о поддержке из Китая. Об этом, например, прямо заявил министр информации Мьянмы Е Тхут.
С одной стороны, Китай традиционно не поощряет сепаратистские движения за пределами страны (хотя бы потому что у него самого есть подобные проблемы на Тибете и в Синьцзян-Уйгурском автономном районе), но самом Китае сильны настроения в поддержку коканских сепаратистов - что особенно видно при обсуждении этих событий в Интернете. Более того, сепаратисты довольно умело этим пользуются, распространяя в китайском сегменте всемирной сети обращения с просьбой о помощи. Сам Пэн Цзяшэн с 2009 года активно обыгрывает идею, что действия мьянманской армии являются реализацией стратегических интересов США в регионе, и спекулирует на настороженности многих китайцев относительно улучшения мьянмано-американских отношений. При этом он говорит о поддержке своей борьбы со стороны других этнических групп, пытаясь тем самым представить Мьянму как «несостоявшееся государство» и подтолкнуть Китай к более активным действиям по отношению к неподконтрольным центральному правительству территориям.
По словам исследователя из Центра Генри Симпсона Юнь Сунь, при возобновлении конфликта в Кокане этнические группы хорошо сыграли на понимании Китаем уязвимости его позиции. Стратегический выбор Пэна начать конфликт прямо перед китайским Новым годом, чтобы власти КНР оказались вынуждены иметь дело с толпами несчастных беженцев, омрачающих радостную обстановку праздника, был продуманным шагом. Его цель - спровоцировать Китай на активную реакцию и заставить его надавить на правительство Мьянмы, чтобы оно прекратило боевые действия и пошло на уступки. А желаемая цель Пэна - восстановление своего контроля над Коканом и обретение статуса законного представителя местного населения. «Такой рискованный, дестабилизирующий и опасный шаг мотивирован узкими интересами этнических групп с целью получить политический капитал, а не какими-то чаяниями местных жителей, служением делу стабильности и примирения, или интересами этнических китайцев», - указывает Юнь Сунь.
Судя по всему, в Пекине четко осознают тот факт, что группа сепаратистов из числа этнических китайцев в Мьянме путем провоцирования конфликта пытается манипулировать политикой КНР, добиваясь решения своих локальных задач. По сути дела, это - втягивание Китая в авантюру, ставящую под угрозу весь комплекс китайско-мьянманских отношений, судьбу китайских инвестиций и решение стратегических задач Пекина на данной территории. Тем не менее, хотя есть в Китае эксперты, призывающие поддержать сепаратистов в приграничных территориях Мьянмы и получить тем самым «стратегические рычаги» на переговорах с властями этой страны, их влияние не оценивается как значительное, и такой их подход считается авантюристическим.
А риск Китая на самом деле превышает сиюминутные выгоды от поддержки соотечественников на территории Мьянмы и потакание националистическим кругам внутри страны. Достаточно сказать о грандиозной стратегии нынешнего китайского руководителя Си Цзиньпина «Один пояс - одна дорога» (то есть, «Экономический пояс Шелкового пути» и «Морской шелковый путь XXI века»). Для воплощения в жизнь этой идеи Китай уже построил в Мьянме портовые сооружения и нефтехранилища, а также запустил трубопроводы, ведущие через территорию страны в Китай. На очереди - сооружение железной дороги для доставки в КНР грузов по короткому пути, минуя длинный маршрут вокруг Индокитая через Малаккский пролив. Кроме того, Председатель Си сегодня делает упор на «периферийную дипломатию», которая призвана создать зону дружественных Китаю буферных стран - и Мьянма один из ключевых элементов этой концепции. То есть, стабильность в Мьянме напрямую влияет на осуществление одного из самых масштабных проектов, с которым связал свою политическую судьбу руководитель КНР - и, естественно, Пекин будет делать все возможное, чтобы этот проект был реализован.
Именно поэтому действия правительства Китая, после того, как стало ясно, что сепаратистам вряд ли удастся одержать победу, были достаточно решительными и показали, что Пекин (по крайней мере, на уровне официальных деклараций) в своем мнении относительно происходящего определился. 16 февраля представитель МИД КНР Хуа Чуньцин специально заявила о том, что «китайская сторона не допустит использование территории Китая для развертывания деятельности по нарушению китайско-мьянманских отношений и стабильности в пограничном регионе». Она отметила также, что Китай неизменно уважает суверенитет и территориальную целостность Мьянмы. А «Глобал Таймс», отметившаяся до этого публикацией интервью с Пен Цзяшэном, в этот же день поместила специальную статью, в которой указывала на полную неуместность сравнения Кокана с Крымом. «Те, кто увяз в таких сравнениях, либо несут бред, либо преследуют какие-то скрытые цели», - категорично заключает газета.
Тем не менее, эксперты указывают на то, что заявление китайского МИДа снабжено известными оговорками - например, призывами к сторонам конфликта проявлять сдержанность. Естественно, при численном превосходстве правительственных войск, и с учетом того, что в Кокане живут в основном китайцы, эта фраза в первую очередь обращена к мьянманской стороне и рассматривается как недвусмысленное предупреждение о том, что поддержка правительства Мьянмы со стороны Китая в деле наведения порядка не безусловна. Точно так же Китай не собирается делать за мьянманскую армию ее работу по установлению контроля за территориями и обузданию нацменьшинств. Уже упоминавшаяся Юнь Сунь так сформулировала эту позицию китайских властей: «На уровне государственной политики Китай не поддерживает Пэн Цзяшэна. Но если Пэну удастся установить эффективный контроль над Коканом, Китай не будет выступать против этого. Китай примет такую реальность, даже если она будет сопряжена с большей неопределенностью и рисками».
Многие исследователи допускают мысль, что Китай если не в лице руководства, то на уровне каких-то военных или гражданских сил более низкого уровня, фактически дал Пэн Цзяшэну последний шанс вернуть то, что когда-то ему принадлежало (кстати, правительство Мьянмы специально попросило руководство КНР прекратить поддержку коканским сепаратистам со стороны местных китайских властей). И судя по всему, у Пэна использовать этот шанс не получилось. При этом вряд ли китайцы забудут тот факт, что Пэн Цзяшэн не просто не сумел воспользоваться предоставленной ему возможностью, но и попытался втянуть Китай в международную авантюру, ставящую под сомнение стратегические проекты самого председателя Си.
Вряд ли после всего этого у Пэна есть шанс на продолжение истории Кокана с его участием. В этом году ему исполняется 84 года. Время работает против него.
Известно, что нынешний конфликт начался 9 февраля с атаки сепаратистов на сторожевой пост мьянманской армии. Через три дня примерно 200 боевиков напали на военную базу правительственных войск. В целом с 9 по 12 февраля было зафиксировано 13 боестолкновений. В борьбе с сепаратистами армия Мьянмы использовала самолеты МИГ-29 и вертолеты МИ-35 российского производства (при этом отмечается, что у сепаратистов имеются системы ПВО), а в Кокан были стянуты новые подкрепления. Более 30 тысяч человек из числа мирного населения уже пересекли границу с Китаем. По данным мьянманской стороны, на 21 февраля правительственные войска потеряли 54 человека убитыми, еще 105 получили ранения. Среди погибших со стороны правительственных войск есть по крайней мере двое офицеров, получивших образование в России. В боях убито 72 сепаратиста. Сейчас, по словам мьянманских военных, обстановка в Кокане стабилизируется.
Но это - только внешняя канва событий, когда за перечислением количества жертв, теряются причины и движущие силы этого конфликта. Можно, конечно, сказать, что все сепаратистские движения похожи друг на друга. Тем не менее, каждое из них несет в себе свою уникальную специфику, как правило, замешанную на региональных особенностях и на человеческих амбициях. И для того, чтобы понять сущность коканских событий, нельзя не пройти мимо ключевого человека в этом конфликте, которого по-китайски зовут Пэн Цзяшэн. Или Пхон Джа Шин, если написать его имя на бирманский манер.
Пэн Цзяшэн родился в 1931 году. Его родная деревня по-бирмански называется Хун Сеу Тху, но за этим названием явно проглядывает китайское «Хун шитоу» - «Красная скала». Такие двойные топонимы довольно символичны для территории, лежащей между рекой Салуин и китайской границей. Само ее бирманское название тоже имеет китайский оригинал. По-бирмански она называется Кокан, по-китайски - Гогань. Точно так же и с местными жителями. Даже если у жителя Кокана будет бирманское имя, все равно почти со стопроцентной вероятностью перед вами окажется китаец.
Именно таким этническим бирманским китайцем и является Пэн Цзяшэн (причем, предки его происходили из китайской провинции Сычуань). Кокан издавна был территорией, где традиционный китайский уклад органично сросся с организацией системы власти, принятой у шанов (и до сих пор Кокан формально считается частью мьянманского штата Шан). Вообще, шанские князья собва и их место в истории Мьянмы заслуживают особого рассказа. Достаточно сказать, что особая роль собва в общественной жизни шанов сохраняется до сих пор, и они являются наиболее почитаемым и авторитетным сословием у этой национальной группы. Когда Пэн Цзяшену исполнилось 18 лет, коканским собва стал Сао Эдвард Янг Чьейн Тсай (или, если проще и по-китайски, - то Ян Чжэньцай). Именно у него и начал свою военную карьеру молодой Пэн Цзяшэн, быстро дослужившись до капитана.
Причем, получив навыки начального военного дела, Пэн Цзяшэн тут же оказался на переднем крае противоречий между центром и регионами. Пришедший в Бирме к власти в 1958 году генерал Не Вин решил не мириться с вольницей национальных окраин и начал силой оружия добиваться подчинения местных князьков центральной власти. Очень быстро дошла очередь и до Кокана, и собва Сао Эдвард Янг Чьейн Тсай был отстранен от власти. Но именно формальное окончание власти собва позволило молодому Пэну совершить головокружительную карьеру. Он выбрал для этого единственно возможное тогда решение - сначала из своих подчиненных создал собственный вооруженный отряд, а затем объявил себя и верных ему людей коммунистами, перешел китайскую границу и поехал на смотрины в Пекин.
Вряд ли для Пэна коммунистическая идеология была священным учением. Для него она стала той кошкой, которая позволяла ловить мышей. Хотя, конечно, некоторые принципы социальной справедливости он всегда признавал (например, активно вкладывал деньги, полученные от наркоторговли, в развитие Кокана и социальную помощь его жителям), но этим все и исчерпывалось. Не стоит списывать это на китайский прагматизм - похожей позиции придерживались и многие лидеры «некитайских» нацменьшинств Мьянмы. И хотя их называли товарищами - было ясно, что эти товарищи всего лишь попутчики до определенного момента. По крайней мере, коммунизм они строить не собирались, и с китайским проникновением в регион мирились только до поры до времени.
По поводу дальнейших событий приведу цитату из книги В. Васильева по истории Мьянмы: «К концу 1960-х гг. правительственные войска разгромили силы КПБ на юге и в центре страны (где находились старые их базы), и те были вынуждены (действуя по заранее разработанному плану) перебазироваться на северо-восточные окраины Бирмы, к границе с Китаем. Здесь с широким использованием китайской помощи (в том числе оружием) они и попытались создать новые «освобожденные районы» (в основном между границей с Китаем и рекой Салуин. В 70-е гг. в этом районе неоднократно происходили серьезные бои повстанцев с бирманской армией, нередко с 2-3 тыс. убитых с обеих сторон».
В недавней статье в «Мьянма таймс» момент возвращения Пэн Цзяшэна из Китая в Кокан описывается так: «Некоторые получившие убежище в Китае вооруженные группы, в том числе - лидера качинов Нам Сайнга и коканского лидера Пхон Джа Шина, приняли участие в мощном наступлении Коммунистической партии Бирмы в штате Шан 1 января 1968 года. Силы КПБ также включали в себя множество китайских добровольцев. Некоторые из таких добровольцев после этого заняли главные позиции в КПБ… Китайские советники и лидеры КПБ решили начать наступление в Мьянму через Коканский регион… Коканский регион стал первой мьянманской территорией, сдавшейся силам КПБ при поддержке китайских солдат.»
В качестве окончательного результата этого наступления на неофициальной карте Мьянмы появился «освобожденный район», расположенный вдоль китайской границы, и включавший четыре примыкающие друг к другу территории - Ва, Кокан, Монгла и Качинскую зону боевых действий 101.
То есть, 1 января 1968 году Пэн триумфально вернулся из Китая командующим Народно-освободительной армии Кокана, которая формально подчинялась Компартии Бирмы. С 1969 года он становится не только военным, но и административным главой этой территории (вооруженными отрядами стал командовать его брат Пэн Цзяфу). Смотрины в Пекине позволили ему заручиться китайской поддержкой, а тот факт, что «товарищ Пэн» эффективно контролировал порядок на территории Кокана, высоко оценивался китайцами.
Именно в это время начинается и другая слава «товарища Пэна» - Кокан становится центром производства наркотиков. Впрочем, опиумная репутация Кокана была известна задолго до Пэн Цзяшэна - до начала 1960-х годов массовое производство наркотиков на этой территории было под жёстким контролем очень боевой дамы, чья жизнь заслуживает отдельной истории. Звали ее Ян Цзиньсю, она же Олайв Янг, она же «Мисс-Волосатые-Ножки». Кстати, помимо всего прочего, она была отнюдь не простой особой, приходясь сводной сестрой отстраненному от власти собва Ян Цжэньцая. Так что Пэн Цзяшену ничего не надо было изобретать - он просто расширил и углубил дело своей предшественницы.
Поскольку в Мьянме, как и практически везде в Юго-Восточной Азии, этнические китайцы играют ключевую роль в бизнес-сообществе, задача легализации доходов от наркоторговли стала для Пэн Цзяшэна вполне решаемой. Как полагают исследователи, одной из ключевых фигур в этом процессе стал коканский китаец Ло Синхань (он умер совсем недавно, в 2013 году). До первой половины 70-х годов этот человек успел заслужить славу наркобарона и «крестного отца героина», но в 1973 году был арестован в Таиланде и передан бирманским властям. В 1976 году он получил смертный приговор, но в 1980 году вышел на свободу по амнистии. Поселившись в Рангуне, Ло вместе с сыном (его бирманское имя Тун Мьин Найн, но он больше известен как Стивен Ло) основали бизнес-империю под названием «Эйша Ворлд» - большой конгломерат компаний, работающих в разных сферах бизнеса - от масштабного строительства до страхового дела. При этом одним Ло Синханем список бизнес-партнеров Пэн Цзяшэна отнюдь не исчерпывался. Считается, что инвестиции Пэна через подобного рода дружественные компании работают в странах Юго-Восточной Азии, в Китае и Гонконге.
В 1989 году, когда помощь Компартии Бирмы со стороны Китая начала сокращаться, Пэн Цзяшэн объявил о неподчинении руководству КПБ. Руководство Компартии заклеймило Пэна предателем и прислало к нему для выяснения отношений члена политбюро и командующего вооруженными силами в северо-восточном регионе товарища Со Тейна. Товарищ Со Тейн попытался натравить на коканского предателя войска соседней территории Ва, но оказалось, что там не горят желанием воевать с соседями. Больше того, товарищ Со Тейн и товарищ Мья Тан (который числился командиром северного округа армии Ва) сами оказались под арестом. Войска Ва вернулись к местам дислокации и в свою очередь тоже подняли мятеж против Компартии. Руководство Компартии, в том числе Такин Ба Тейн Тин, вынуждено было искать убежище в Китае. Туда же вывели часть верных им отрядов.
Избавившись от формального подчинения «руководящей и направляющей силы» в лице КПБ, Пэн Цзяшэн быстро переформатировал верные себе вооруженные отряды в Армию национально-демократического альянса Мьянмы (английская аббревиатура - MNDAA). На обломках других вооруженных формирований КПБ тоже возникли самостоятельные национальные армии.
Заключительным аккордом этой истории следует считать попытку руководства КПБ взять реванш и начать новый рейд с китайской территории в Мьянму. И опять «слабым звеном» был выбран Кокан, на противоположной стороне границы от которого руководство КПБ организовало базу для хранения оружия и боеприпасов, а также начало стягивать туда отряды. Получив об этом информацию, Пэн Цзяшэн не стал медлить - он тут же обратился к центральным властям Бирмы с сообщением о том, что он готов подписать соглашение о прекращении огня. Кстати, посредником на переговорах с бирманским правительством выступал именно наркобарон Ло Синхань.
Это была середина 1989 года. Меньше года назад в Рангуне произошел военный переворот, приведший к власти новое поколение генералов. Им было не до сражений на национальных окраинах - нужно было наводить порядок внутри страны после прошлогодних волнений. Именно поэтому предложение Пэна было для них как нельзя кстати. Соглашение было подписано, и отныне в случае нападения с китайской стороны Пэн Цзяшэн имел законное право призвать на помощь бирманскую регулярную армию. Коммунисты подумали - и отменили вторжение в Кокан, сосредоточившись на северном направлении, где Китай граничит с мьянманским штатом Качин.
Таким образом, соглашение о прекращении огня фактически спасло политическую судьбу Пэн Цзяшэна. При этом никаких политических документов он не подписывал - то есть, формально статус Кокана так и не был определен, хотя центральное правительство де-факто признавало за ним статус самоуправляемой территории, который потом был закреплен в Конституции 2008 года.
Можно сказать, что благодаря этому соглашению Пэн получил двадцатилетнюю передышку. Впрочем, один раз ему все-таки пришлось понервничать, когда в 1992 году могущественный клан двух коканских китайцев, братьев Ян, сумел при поддержке из Китая на время отстранить его от власти. Но Пэну быстро удалось восстановить утраченные позиции, и через полгода он вновь занял место главы региона. В 1994 году один из братьев, Ян Мусянь, был казнен в китайском Куньмине за наркоторговлю. Ослабленный клан пошел на мировую с Пэном и договорился с ним об совместной деятельности.
Про этот период издание «Иравади» писало так: «В международной прессе Пэн Цзяшэна, как и лидеров Ва, называли самыми известными наркоторговцами Бирмы, имевшими широкие связи с китайскими преступными группировками. Тем не менее, режим Бирмы защищал его и всех других наркоторговцев. Он даже принял участие в работе Национального конвента, созванного режимом в начале 1990-х годов и был известен своей близостью к печально известным структурам военной разведки, в то время возглавляемой генералом Кхин Ньюном. То есть, его наркобизнес и схемы отмывания денег были под защитой. Это означало, что наркобизнес процветал, и Пэн Цзяшэн, Пэн Цзяфу и Ло Синхань контролировали большие объемы незаконного оборота наркотиков, наслаждаясь новым статусом признанных правительством командиров ополчения.» Тем не менее, на рубеже тысячелетий Пэн вдруг начал заявлять, что намерен искоренить наркопроизводство и наркоторговлю в течение десяти лет, а в 2002 году даже провозгласил Кокан зоной, свободной от наркотиков. Впрочем, чиновники правительства Мьянмы и международные эксперты до сих пор в массовом порядке высказывают по этому поводу большие сомнения.
Идиллия в отношениях Пэн Цзяшэна с центральным правительством Мьянмы закончилась в 2009 году. За год до этого военные власти выдвинули предложение национальным группировкам, с которыми они ранее достигли соглашения о прекращении огня, преобразовать свои вооруженные отряды в пограничную стражу. Сам Пэн Цзяшэн в одном из интервью так высказался по этому поводу: «Мы не против… но условия были очень жесткими. Например, все офицеры старше 50 лет обязаны были уйти в отставку и дальше сами заботиться о средствах к существованию. На ключевые должности руководителей местных органов власти и военных командиров люди будут назначаться хунтой. Эти предложения неприемлемы для любого из национальных меньшинств. Они также неприемлемы для местных жителей. Наши требования очень просты: мы хотим иметь высокий уровень автономии, чтобы защитить интересы людей Кокана».
В ответ власти обвинили руководство территории в производстве и торговле наркотиками, организации азартных игр и проституции. 8 августа начался «антинаркотический» рейд правительственных войск на Кокан. Войска подошли к заводу по производству оружия и дому Пэн Цзяшэна. Все это время не было сделано ни единого выстрела, тем не менее, появление правительственных войск вызвало массовый поток беженцев на территорию Китая. 24 августа, также без единого выстрела, была занята столица Кокана, городок Лауккай, причем, именно в это время появились сообщения о том, что значительная часть вооруженных отрядов Кокана заявила о переходе на сторону центрального правительства.
27 августа оставшиеся верными Пэн Цзяшену вооруженные отряды начали бой с правительственными войсками. К этому времени в регион уже успели подтянуться боевики еще нескольких этнических групп (в том числе качины, монгла и Ва), вступившие в сражение на стороне Пэн Цзяшэна. Тем не менее, 29 августа боевые действия в основном были закончены - причем, до сих пор остается неясной роль Китая в прекращении этого конфликта. Были даже сообщения о том, что отряды Пэн Цзяшэна были разоружены именно китайскими войсками, перешедшими границу для восстановления порядка на сопредельной территории (формальный повод у них был - незадолго до этого залетевшим на китайскую сторону снарядом был убит местный житель, гражданин КНР). Известно лишь то, что в итоге около 700 человек из числа людей, верных Пэн Цзяшэну, сдались на границе китайцам и сложили оружие. Со стороны правительственных войск потери, по официальным данным, составили 26 человек убитыми (15 полицейских, 11 военнослужащих) и 47 ранеными. Число беженцев на границе с Китаем в дни боев составило 10 тысяч, а всего в течение месяца границу перешло около 30 тысяч человек.
В результате этих событий главой Кокана при поддержке центрального правительства Мьянмы стал Бай Соцянь, бывший заместитель Пэна, который обеспечил участие жителей Кокана в общенациональных выборах 2010 года и стал членом парламента страны. Пэн Цзяшэн исчез.
Все эти годы про Пэна ходило много слухов. Говорили, что он живет в Китае и наслаждается тихой старостью. Некоторые считали, что он находится на соседней с Коканом территории Ва. То есть, до декабря 2014 года о нем было неизвестно фактически ничего. Казалось, что история Кокана, связанная с его именем, закончилась навсегда. Но оказалось, что точку ставить рано.
В декабре 2014 года 83-летний Пэн Цзяшэн неожиданно вынырнул из небытия, дав интервью китайской газете «Глобал Таймс» и опубликовав открытое письмо, в котором просил всех китайцев, где бы они ни находились, оказать помощь их коканским собратьям. В интервью Пэн Цзяшэн прямо заявил, что Кокан должен быть освобожден. Поскольку в китайской газете такого уровня ничего случайно не появляется, многие эксперты сделали вывод, что Китай действительно готовит возвращение Пэна. И боевые действия, начавшиеся 9 февраля 2015 года с атаки сепаратистов на пост правительственных войск, казалось, подтверждали это. К тому же сепаратисты были достаточно хорошо вооружены - у них имелись даже системы ПВО, а это наводит многих на мысли о поддержке из Китая. Об этом, например, прямо заявил министр информации Мьянмы Е Тхут.
С одной стороны, Китай традиционно не поощряет сепаратистские движения за пределами страны (хотя бы потому что у него самого есть подобные проблемы на Тибете и в Синьцзян-Уйгурском автономном районе), но самом Китае сильны настроения в поддержку коканских сепаратистов - что особенно видно при обсуждении этих событий в Интернете. Более того, сепаратисты довольно умело этим пользуются, распространяя в китайском сегменте всемирной сети обращения с просьбой о помощи. Сам Пэн Цзяшэн с 2009 года активно обыгрывает идею, что действия мьянманской армии являются реализацией стратегических интересов США в регионе, и спекулирует на настороженности многих китайцев относительно улучшения мьянмано-американских отношений. При этом он говорит о поддержке своей борьбы со стороны других этнических групп, пытаясь тем самым представить Мьянму как «несостоявшееся государство» и подтолкнуть Китай к более активным действиям по отношению к неподконтрольным центральному правительству территориям.
По словам исследователя из Центра Генри Симпсона Юнь Сунь, при возобновлении конфликта в Кокане этнические группы хорошо сыграли на понимании Китаем уязвимости его позиции. Стратегический выбор Пэна начать конфликт прямо перед китайским Новым годом, чтобы власти КНР оказались вынуждены иметь дело с толпами несчастных беженцев, омрачающих радостную обстановку праздника, был продуманным шагом. Его цель - спровоцировать Китай на активную реакцию и заставить его надавить на правительство Мьянмы, чтобы оно прекратило боевые действия и пошло на уступки. А желаемая цель Пэна - восстановление своего контроля над Коканом и обретение статуса законного представителя местного населения. «Такой рискованный, дестабилизирующий и опасный шаг мотивирован узкими интересами этнических групп с целью получить политический капитал, а не какими-то чаяниями местных жителей, служением делу стабильности и примирения, или интересами этнических китайцев», - указывает Юнь Сунь.
Судя по всему, в Пекине четко осознают тот факт, что группа сепаратистов из числа этнических китайцев в Мьянме путем провоцирования конфликта пытается манипулировать политикой КНР, добиваясь решения своих локальных задач. По сути дела, это - втягивание Китая в авантюру, ставящую под угрозу весь комплекс китайско-мьянманских отношений, судьбу китайских инвестиций и решение стратегических задач Пекина на данной территории. Тем не менее, хотя есть в Китае эксперты, призывающие поддержать сепаратистов в приграничных территориях Мьянмы и получить тем самым «стратегические рычаги» на переговорах с властями этой страны, их влияние не оценивается как значительное, и такой их подход считается авантюристическим.
А риск Китая на самом деле превышает сиюминутные выгоды от поддержки соотечественников на территории Мьянмы и потакание националистическим кругам внутри страны. Достаточно сказать о грандиозной стратегии нынешнего китайского руководителя Си Цзиньпина «Один пояс - одна дорога» (то есть, «Экономический пояс Шелкового пути» и «Морской шелковый путь XXI века»). Для воплощения в жизнь этой идеи Китай уже построил в Мьянме портовые сооружения и нефтехранилища, а также запустил трубопроводы, ведущие через территорию страны в Китай. На очереди - сооружение железной дороги для доставки в КНР грузов по короткому пути, минуя длинный маршрут вокруг Индокитая через Малаккский пролив. Кроме того, Председатель Си сегодня делает упор на «периферийную дипломатию», которая призвана создать зону дружественных Китаю буферных стран - и Мьянма один из ключевых элементов этой концепции. То есть, стабильность в Мьянме напрямую влияет на осуществление одного из самых масштабных проектов, с которым связал свою политическую судьбу руководитель КНР - и, естественно, Пекин будет делать все возможное, чтобы этот проект был реализован.
Именно поэтому действия правительства Китая, после того, как стало ясно, что сепаратистам вряд ли удастся одержать победу, были достаточно решительными и показали, что Пекин (по крайней мере, на уровне официальных деклараций) в своем мнении относительно происходящего определился. 16 февраля представитель МИД КНР Хуа Чуньцин специально заявила о том, что «китайская сторона не допустит использование территории Китая для развертывания деятельности по нарушению китайско-мьянманских отношений и стабильности в пограничном регионе». Она отметила также, что Китай неизменно уважает суверенитет и территориальную целостность Мьянмы. А «Глобал Таймс», отметившаяся до этого публикацией интервью с Пен Цзяшэном, в этот же день поместила специальную статью, в которой указывала на полную неуместность сравнения Кокана с Крымом. «Те, кто увяз в таких сравнениях, либо несут бред, либо преследуют какие-то скрытые цели», - категорично заключает газета.
Тем не менее, эксперты указывают на то, что заявление китайского МИДа снабжено известными оговорками - например, призывами к сторонам конфликта проявлять сдержанность. Естественно, при численном превосходстве правительственных войск, и с учетом того, что в Кокане живут в основном китайцы, эта фраза в первую очередь обращена к мьянманской стороне и рассматривается как недвусмысленное предупреждение о том, что поддержка правительства Мьянмы со стороны Китая в деле наведения порядка не безусловна. Точно так же Китай не собирается делать за мьянманскую армию ее работу по установлению контроля за территориями и обузданию нацменьшинств. Уже упоминавшаяся Юнь Сунь так сформулировала эту позицию китайских властей: «На уровне государственной политики Китай не поддерживает Пэн Цзяшэна. Но если Пэну удастся установить эффективный контроль над Коканом, Китай не будет выступать против этого. Китай примет такую реальность, даже если она будет сопряжена с большей неопределенностью и рисками».
Многие исследователи допускают мысль, что Китай если не в лице руководства, то на уровне каких-то военных или гражданских сил более низкого уровня, фактически дал Пэн Цзяшэну последний шанс вернуть то, что когда-то ему принадлежало (кстати, правительство Мьянмы специально попросило руководство КНР прекратить поддержку коканским сепаратистам со стороны местных китайских властей). И судя по всему, у Пэна использовать этот шанс не получилось. При этом вряд ли китайцы забудут тот факт, что Пэн Цзяшэн не просто не сумел воспользоваться предоставленной ему возможностью, но и попытался втянуть Китай в международную авантюру, ставящую под сомнение стратегические проекты самого председателя Си.
Вряд ли после всего этого у Пэна есть шанс на продолжение истории Кокана с его участием. В этом году ему исполняется 84 года. Время работает против него.