Наследие А.Ф.Лазурского - от отношений к имажинер
© Слабинский В.Ю. Наследие А.Ф.Лазурского - пространство интеграции петербургской (ленинградской) и швейцарской школ психотерапии: от отношений к имажинер. / доклад на Третьих Чтениях, посвященных памяти А.Ф. Лазурского. - 14 апреля 2011, Санкт-Петербург
© Слабинский Владимир Юрьевич, кандидат медицинских наук, доцент кафедры психотерапии Санкт-Петербургской Государственной Медицинской Академии им. И.И.Мечникова, Россия
Вопрос возможности и условиях интеграции методов и школ психотерапии до сих пор не имеет однозначного ответа. Зачастую признанные мэтры отечественной психотерапии высказывают по данному вопросу диаметрально противоположные мнения. На наш взгляд, ответ содержится в опыте, накопленном нашими предшественниками.
Три года назад наша кафедра инициировала проведение ежегодной научно-практической конференции, посвященной изучению и осмыслению наследия Александра Федоровича Лазурского. В силу целого ряда обстоятельств, несмотря на усилия его учеников, среди которых, прежде всего, надо вспомнить директора Ленинградского Научно-исследовательского психоневрологического института им. Бехтерева Владимира Николаевича Мясищева, в нашей стране научные работы Лазурского были выведены из научного пространства, из-за чего долгие десятилетия идеи Лазурского считались скорее достоянием истории, нежели, перспективным направлением исследований. Однако, как показали наши исследования, на Западе идеи Лазурского не только не были забыты и активно изучались, эти идеи существенно повлияли на формирование целого ряда психотерапевтических методов. Особенно это заметно на примере методов, разработанных швейцарскими психотерапевтами.
Отправной точкой нашего исследования стала работа Сергея Александровича Подсадного, несколько лет назад убедительно показавшего смысловые схождения психотерапевтических методов Бинсвангера и Мясищева. Случайны ли эти схождения?
Общепринятым мнением считается, что Бинсвангер разработал свой метод экзистенциальной психотерапии под влиянием философии Хайдеггера, Мясищев же опирался, прежде всего, на работы Бехтерева и Лазурского. Однако существует несколько странных, на первый взгляд, фактов.
Первое - Хайдеггер, чья философия, согласно общепринятому мнению, воодушевила Бинсвангера, был неудовлетворен методом Бинсвангера настолько, что, по сути, надиктовал своему ученику Метарду Боссу другой вариант экзистенциальной психотерапии. Второе - Мясищев родственными патогенетической психотерапии называл методы Карла Роджерса и Джейкоба Морено, а экзистенциализм критиковал.
В статье 1975 года В.Н.Мясищев пишет:
В последнее время приобрел многочисленных приверженцев среди крупных психиатров Запада (Л. Бинсвангер, Франкль) экзистенциализм. Эта теория ввела в план философского - рассмотрения понятие существования, поставив тем самым проблему его взаимосвязи с сущностью. Для экзистенциализма всякое существование, в том числе и существование личности, есть раскрытие сущности. Выходит, что сущность предшествует существованию и лишь проявляется в нем. На самом же деле - существование - это история бытия, в котором каждый неопределенный «кусок материи» становится определенным объектом, а человек - объектом и одновременно субъектом, т.е. личностью. В истории существования формируется объект-субъект с его сущностью. Не личность предшествует своему существованию, как это следует из мистико-идеалистической трактовки личности экзистенциалистами, а история существования, бытие создает личность.
Удивительно, но Мясищев, по сути, повторяет доводы, высказанные ранее Семеном Людвиговичем Франком в переписке с Людвигом Бинсвангером.
Как известно, Франк не просто крупный русский философ, но и во многом ключевая персона в истории не только русской психологии и, как выясняется, европейской психологии тоже. После вынужденного отъезда из Советской России в Европу Франк, подобно другим эмигрантам, столкнулся с проблемой дефицита социальных связей и энергично стал налаживать новую сеть.
В 1934 году Семен Франк знакомится с Людвигом Бинсвангером. Швейцарский психиатр был очарован русским философом. Переписка Бинсвангера и Франка с 1934 по 1950 год составила более 500 писем. Они дружили. Людвиг Бинсвангер называл Франка своим учителем философии. Таким образом, Семен Людвигович Франк сыграл удивительную роль в истории психотерапии, он стал связующим звеном между петербургской и швейцарской школами психотерапии, однако, все по порядку.
Психотерапия первой половины ХХ века переживала кризис роста, как грибы после дождя появлялись новые методики и методы, складывались основные направления: психодинамическое, бихевиоральное, экзистенциальное. Задел развития, заданный физиологией, был психотерапией уже во многом исчерпан, шел поиск новой методологической платформы. Франк, бывший одновременно крупным философом и, в тоже время, всерьез участвовавший в становлении русской психологии, знавший многое из неопубликованного, оказался для Бинсвангера идеальным учителем.
Франк - Бинсвангеру, 1934 г.
Для меня встреча с вами в Амстердаме была радостным событием. Уже при слушании Вашего чрезвычайно интересного доклада о Гераклите у меня было радостное ощущение от того, что Вы высказывали некоторые из моих излюбленных мыслей.
Далее Франк сообщает, что чувствует себя в Берлине в духовном отношении очень одиноко и практически не общается с немецкими философами: «...Тем более я рад был увидеть в Вас духовно родственного мне исследователя, который к тому же находит интерес в направлении моего мышления».
Много позже в статье «Воспоминания о Семене Людвиговиче Франке» Бинсвангер (1954) пишет о том, какое сильное впечатление произвела на него работа Франка «„Я" и „Мы"» и потом, во время второй их личной встречи сделанный Франком доклад о Достоевском, в котором «...Франк подчеркнул, между прочим, что для Достоевского (как, к слову сказать, и для него самого) человеческая душа не представляет замкнутой в себе самой области». <...> Представление о замкнутой в себе индивидуальной сфере личности русскому мышлению вообще чуждо. Об этой же мысли напоминает и одна из записей Франка: «Попробуйте отделиться и определить, где, собственно, кончается ваша собственная жизнь и где начинается жизнь другого. Из записной книжки Достоевского».
Франк познакомил европейских психиатров и психологов не только с сокровищами русской философии, но и с идеями, витавшими в кулуарах школы Бехтерева-Лазурского. Бинсвангер находился под столь сильным влиянием личности Франка, что всерьез говорил об особом русском мышлении, далеко превзошедшем европейскую логику.
В 1937 году Франк опубликовал свою самую сильную и изысканную философскую работу - книгу «Непостижимое», посвятив ее Бинсвангеру.
Столь мощная активность не могла не остаться незамеченной, прежде всего, немецкими коллегами. Напомним, что речь идет о 30-х - 40-х годах ХХ века - времени сильнейшего противостояния на европейском театре даже не идеологий, но цивилизационных проектов: русского и немецкого.
В ХIX веке немецкая наука считалась самой передовой в мире, немецкая философия задала, казалось бы, недостижимый для других уровень. В середине ХХ века Германия подарила миру еще одного яркого философа - Мартина Хайдеггера.
Подобно Семену Людвиговичу Франку, Мартин Хайдеггер был одним из немногих крупных философов, всерьез увлеченных мечтой реализации своих научных идей в «мирской жизни» не только в психиатрии и психологии, но, прежде всего, в практической психотерапии. Хайдеггер приложил много усилий для воплощения своей мечты в жизнь, чего только стоит ежегодный семинар, который он проводил для швейцарских психиатров. Данная мечта проясняет суть соперничества Мартина Хайдеггера с Семеном Лювиговичем Франком. Надо отметить, что Хайдеггер был очень настойчивым и организованным человеком, с поистине немецкой педантичностью он продвигал свои идеи в психиатрии. Так, из переписки Хайдеггера и Ясперса видно, как первый усиленно пытается добиться того, чтобы психиатр переосмыслил свою теорию согласно философии Хайдеггера.
12 мая 1950 г. Хайдеггер - Ясперсу
Дорогой Ясперс, не следует ли Вам попытаться представить внутреннюю систематику Вашей философии в чистом виде исходя исключительно из основополагающего опыта коммуникации. Боюсь, что суть дела у Вас еще слишком прикрыта традиционным схематизмом представлений и различений. Эйдетически это тот самый вопрос, который 30 лет назад я поставил перед Вашей Психологией мировоззрений, но в аспекте материала и позиций теперь все иначе. Возможно, впрочем, то, чего мне хотелось бы, Вами уже исполнено.
15 мая 1950 г. Яспес - Хайдеггеру (прим. написано, но не отправлено)
... Представление моей философии из этого основополагающего опыта было бы равносильно систематике как «сочинению», а мне это совершенно чуждо... Прикрытость “традиционным схематизмом представлений и различений” была бы мне, естественно, противна, если бы она скрывала суть дела. Я пытаюсь думать только ближе к началам, без всякой оригинальности, надеюсь двигаться в пространстве вечной философии (philisophia perennis), чтобы исходя из нее посильно прояснить себе реальности и обрести средства коммуникации... Пока я говорю па старом языке философии, все, мне кажется, проясняется. Конечно, Ваш вопрос, наверное, уместен в случаях, когда я, возможно, от усталости вместо того, чтобы думать, скажем, оперирую оборотами речи...
Ясперс не принял философию Хайдеггера, не принял ее и Франк. Более того, русский философ подверг Хайдеггера довольно жесткой критике. В качестве главного слушателя Франк выбрал Хайдеггера не случайно, дело в том, что другие экзистенциалисты (Ясперс, Кьеркегор) для него не имели философского значения, другое дело - Хайдеггер. Они не были знакомы лично. Пока в Германии у власти были нацисты, это было просто невозможно. Хайдеггер был ректором университета во Фрайбурге, а Франк скрывался от преследований нацистов на хуторе в окрестностях Гренобля. И все же между ними велся ожесточенный научный спор. Франк критиковал экзистенциализм в письмах Бинсвангеру, последний передавал позицию русского философа Хайдеггеру. Немецкий философ обдумывал критику и давал ответ в своих новых работах. Эта схема взаимодействия осталась и после войны, когда в опале оказался Хайдеггер.
С. Л. Франк - Л. Бинсвангеру ( письмо № 249)30 августа 1950
Дорогой друг! Пишу Вам лёжа в постели - у меня что-то с лёгкими, что проявляется в жесточайшем кашле и лёгком повышении температуры. На основании рентгеновского снимка мне сказали: уплотнение ткани в левом лёгком. Я подозреваю, что истинное существо болезни от меня скрывают и что дела мои плохи. Но я не падаю духом, следуя мудрой фаталистической русской пословице: двум смертям не бывать, одной не миновать. (Так что нет причин для беспокойства).
Я пишу Вам главным образом под сильнейшим впечатлением от новой книги Хайдеггера "Holzwege". Полагаю, она является настоящим событием в истории европейского духа, для меня же особенно значительным. Вы знаете, что меня прежде отталкивало от Хайдеггера: представление о замкнутости души, "экзистенции" как бы в безвоздушном пространстве - прямо в противоположность моей метафизической картине жизни. Теперь весь смысл новой книги в том, что Хайдеггер вырвался из этой темницы и нашёл путь на волю, к истинному бытию. Это направление осталось недоступным для всей немецкой философии последних ста лет. Поэтому его книга - событие. Правда она написана обычным хайдеггеровским языком - на мой вкус слишком сложно и искусственно - француз сказал бы то же самое проще и понятнее, не жертвуя глубиной, - но это лишь мимоходом. Я не могу вдаваться в частности (критика нигилизма, размышления о словах Ницше "Бог умер", философия искусства). Всё очень значительно и завершается одним итогом: человеческое бытие имеет смысл и исполнение только в отношении к истинному бытию, которое открывается ему и воплощается в нём. Тем самым неявно признаётся мой тезис: человеческое в человеке есть его Богочеловечность.
Для меня нет ничего более значительного и радостного, чем полученное в конце жизни известие, что величайший немецкий мыслитель приходит на своём пути к результату, который, в качестве основной интуиции и, вместе с тем, откровения, руководит моим творчеством уже 40 лет. Вы понимаете, что это удовлетворение не имеет ничего общего с личным тщеславием, от которого я чувствую себя свободным. Я охотно допускаю, что Хайдеггер по-своему выразил эту интуицию проницательнее и полнозначнее, чем это удалось мне.
Если европейской культуре суждено двигаться навстречу своему уничтожению, то последняя книга Хайдеггера - её лучшее прощальное слово, правда лишь для имеющих уши.
Не знаю, когда, и буду ли вообще в состоянии написать Вам ещё. На всякий случай, хотел бы проститься с Вами и ещё раз сердечно поблагодарить Вас за всё прекрасное и доброе, что принесла мне наша дружба, за Вашу доброту и великодушие, за Вашу чуткую готовность пойти навстречу. Всё это было для меня утешением и глубочайшим удовлетворением в последние 15 лет.
Сердечно обнимаю Вас. Будьте здоровы.
Ваш [С. Франк]
Итак, повторим - Мясищев и Франк, не встречавшиеся более 20 лет, критикуют экзистенциализм практически одними словами, такое может случиться только в одном случае, если они артикулируют не свое частное мнение, а позицию научной школы Бехтерева-Лазурского, в которой оба сформировались как ученые.
В качестве доказательства приведем тот факт, что в той же статье 1975 года Владимир Николаевич Мясищев критикует психоанализ Фрейда, во многом вторя участникам II съезда Российских психиатров, состоявшегося в 1905 году.
Наиболее гипертрофированную форму раздувания роли врожденных инстинктивных влечений представляет психоанализ З. Фрейда (1924). Человеком, по Фрейду, управляют влечение к жизни (половое) и влечение к смерти и разрушению, а обстоятельства и условия жизни - всего лишь внешние моменты, которые учитываются организмом, влекомым к наслаждению или покою. Структура личности, по Фрейду, состоит из трех систем: «оно», «я» и «сверх-я».
«Оно» - это врожденная инстинктивная основа личности, фонд психической энергии, источник силы для двух других систем, «истинная психическая реальность», поскольку отражает внутренний мир субъективного опыта. «Оно» не допускает прироста энергии, переживаемого как напряжение, и в случае его образования разряжает энергию, доставляя этим наслаждение согласно принципу удовольствия. «Я» - система внешнего объективного опыта, необходимая для существования, орудие мышления и познания мира, действующее по принципу реальности. «Я» осуществляет контроль действия, но, будучи производным от «оно», лишь от него заимствует свою силу. «Сверх-я» является представителем оценок и идеалов общества, прививаемых ребенку родителями. Это - моральное оружие, действующее не в соответствии с влечением к наслаждению, а согласно требованиям совершенства. «Сверх-я» тормозит импульсы «оно», противоречащие общественным требованиям, особенно сексуальные и агрессивные, побуждает «я» к замене реальных целей моральными, побуждает к самоусовершенствованию. В общем, «оно» представляет в личности биологическое, а «сверх-я» - социальное.
Как неоднократно отмечалось в литературе, Фрейд биологизирует личность, правда, не в том смысле, что вовсе отрицает социальное в ней («сверх-я» - это социальный продукт). Однако у Фрейда социальное не только лишено конкретно-исторического содержания, но его роль в человеке чрезвычайно принижена. Ведь «я» и «сверх-я» - всего лишь производные от «оно», их энергия - это энергия «оно», в котором нет уж ничего социального. Из-за столь грубого искажения роли объективной общественной действительности концепция Фрейда исключает не только конкретно-историческое содержание, но и, по существу, какое бы то ни было развитие личности, подменяя его лишь этапами формирования и переключения либидо. Биологическая основа - «оно» - остается постоянной и определяющей сущность человеческой личности.
Многие изъяны теории Фрейда были давно вскрыты авторами, стоявшими вне психоаналитической школы, хотя их критика имела, скорее, умозрительный характер, не подкреплялась эмпирическим материалом. Более чувствительными для этой теории оказались внутренние «взрывы», учиненные сперва отпавшими от Фрейда учениками - К. Юнгом, А. Адлером, О. Ранком, а затем так называемыми неофрейдистами (Г. С. Салливен, Э. Фромм, К. Хорни). Однако последние не превратились в антифрейдистов. Они, хотя и противопоставили инстинктивной обусловленности человека культурные условия его развития, все же придерживались метода индивидуально-психологического рассмотрения личности, продолжая пользоваться основными понятиями психоанализа.
Как показал в своем исследовании С.А. Подсадный на II съезде Российских психиатров «практически каждый докладчик (начиная с вступительного слова академика В.М. Бехтерева и заканчивая заключительной речью И.А.Сикорского) упоминал и доказывал влияние социально-политических факторов на состояние душевного здоровья в Российской империи». В резолюции, принятой единогласно участниками съезда, указывалось на необходимость «коренного изменения настоящего государственного строя путем фактического предоставления всем без исключения гражданам России всех политических и гражданских прав…». Казалось бы, такую резолюцию скорее можно было ожидать от фрондирующих французских интеллектуалов 60-х, нежели от респектабельных русских психиатров. Однако, двигало нашими великими соотечественниками не стремление эпатировать публику, но стремление максимально выполнить свой врачебный долг, и понимание значимости влияния социальной среды на личность. Уже тогда на заре ХХ века была сформулирована био-психо-социо-духовная парадигма.
А в своей критике бихевиоризма Мясищев столь бескомпромиссно отстаивает теоретические позиции петербургской школы психотерапии, что в его разборе недостатков бихевиоризма слышится эхо споров Бехтерева и Павлова. Позволим себе напомнить, что бихевиоризм как самостоятельное направление сформировался во многом благодаря поддержке нобелевского лауреата, русского физиолога Павлова. Мясищев не упоминает фамилию Павлова, но складывается впечатление, что его критические доводы были отточены в знаменитом противостоянии двух великих русских физиологов.
Бихевиоризм подходит к поведению человека механистически и рассматривает сознание, личность, переживания человека только как «эпифеномены». Так, под видом естественнонаучного подхода сложные и высшие особенности человека и деятельности его мозга упрощаются, а их физиологический механизм искажается. В схеме бихевиоризма «стимул-реакция» выпадает или по крайней мере недооценивается самое существенное, а именно, внутренняя переработка внешнего воздействия. Основанные на этом принципе (стимул-реакция) психология и педагогика (научение - Learning) имеют разные оттенки. Но всех их роднит одно: основным понятием для процесса развития личности объявляется навык (Э. Л. Торндайк, Д. В. Уотсон, Е. С. Толмен, К. С. Халл и др.).
Главная ошибка бихевиоризма заключается в игнорировании того, что стимул в процессе развития превращается из причины в повод, а внешняя реакция из следствия и показателя превращается в многообразие различных ответов, правильно оценить которые можно лишь через раскрытие их внутренней обусловленности. Конечно, принцип стимул-реакция, а также принцип навыка являются материалистическими. Но их механистическое истолкование, при котором не учитывается различная сложность стимула и изменения соотношения стимул - организм - личность - реакция в процессе развития, ведут к упрощенному, а следовательно, неправильному представлению о психической деятельности.
Определяя патогенетическую психотерапию через критику основных психотерапевтических направлений: бихевиоризма, психоанализа, экзистенциализма, Владимир Николаевич Мясищев не просто позиционировал свой авторский метод психотерапии, он предложил новое пространство научного дискурса, где отечественный опыт, уходящий корнями в наследие Бехтерева и Лазурского, задал бы самостоятельный смысловой вектор.
Вернемся к Семену Людвиговичу Франку, вклад которого в развитие европейской психотерапии не исчерпывается оказанным им влиянием на формирование экзистенциализма. Транслируемые Франком идеи Бехтерева-Лазурского оказались крайне значимыми для Карла Юнга. Пока не удалось найти подтверждения личного знакомства Франка и Юнга. По всей видимости, посредником вновь выступил хорошо знавший обоих Людвиг Бинсвангер. Но не только он. После смерти Франка учеником Бинсвангера стал Мишель Фуко, который столь увлекся идеями русского философа, что повторил и переосмыслил в своих исследованиях практически все важнейшие работы Франка.
В конце 50-х в предисловии к статье Бинсвангера Фуко формулирует собственный научный проект: «...представить форму анализа, проектом которой не является философская система, а целью - система психологическая; форму анализа, определяющую себя как фундаментальную по отношению к любому конкретному, объективному и экспериментальному знанию; форму анализа, основание и метод которой с самого начала определяются только абсолютной привилегированностью их объекта: человек или, вернее, человек-бытие ( l 'e tre - homme ), Menschsein». Обратим внимание на очень важный факт: Мишель Фуко ставит своей целью изучения отношений личности как модуса человеческого бытия! Эти идеи стали вкладом Фуко в научный поиск группы блестящих европейских интеллектуалов членов кружка «Эранос».
В творчестве Карла Юнга также находятся удивительные схождения, прежде всего, можно упомянуть предложенную им совместно с Нойманном теорию развития, согласно которой личностное развитие - это череда идентификаций. Юнг так поясняет данный термин: «Идентификация - это бессознательная проекция какой-либо личностью на нечто иное, будь то другая личность, какое-либо дело, что-то другое способное обеспечить либо причину, либо способ существования». Возникающее вследствие идентификации состояние Юнг считал базовым свойством личности, и называл «идентичностью», или же такими терминами как «психическая реальность», «психоидное бессознательное», «синхроничность», «мир единый».
И хотя в письме Н. Костылеву от 22 апреля 1952 г. Карл Юнг говорит очень резкие вещи: «Дорогой доктор Костылев, чтобы понять мои письма, естественно предполагается некоторое знание современной психопатологии и психотерапии, поскольку они развились за прошлые 50 лет» и «Я должен признаться, что никогда не слышал о Вашей «рефлексологии», но узнаю об этом», позволим себе не поверить тому, что Юнг не слышал о рефлексологии.
Так, в 1962 году ученик Юнга Жильбер Дюран опубликовал программную работу, посвященную психологии воображаемого - имажинер. Дюран - один из наиболее актуальных авторов в современной российской научной среде. На прошедшем недавно в МГУ круглом столе, посвященном теории воображаемого, один из профессоров сказал, что «все нынешние российские беды от того, что мы не в состоянии понять Жильбера Дюрана». Думается, что это была шутка, потому что Дюран обосновывает свою теорию на открытиях русской школы физиологии - в частности, на трудах Владимира Михайловича Бехтерева и Алексея Алексеевича Ухтомского.
Рассмотрим центральное понятие теории Жильбера Дюрана: «имажинер» (l'imaginaire) - это первичный процесс, состоящий из воображаемого, воображающего, воображения и самого процесса воображения одновременно. Как отметил бы С.Л. Франк, сказано по-французски изящно.
По нашему мнению, построения Дюрана необходимо осмыслять в контексте работ других авторов, входивших в кружок «Эранос». При таком подходе легко заметить, что «имажинер» Дюрана является развитием концепций «человеко-бытия» (l 'e tre - homme) Фуко и «идентификации» Юнга. Кроме того, Дюран прямо указывает, что «имажинер» тождественен «траекту», тому, что находится между субъектом и объектом. Таким образом, со всей определенностью можно утверждать, что «имажинер» Дюрана есть ничто иное как «отношения» Мясищева.
Возвращаясь к поставленному в начале доклада вопросу возможности и условий интеграции методов и школ психотерапии, можно сделать вывод, что в случае петербургской и швейцарской школ психотерапии интеграция не только возможна, но уже давно осуществляется посредством научного диалога, инициированного Семеном Людвиговичем Франком. Более того, по нашему мнению, интеграция петербургской и швейцарской школ психотерапии на современном этапе развития науки целесообразна, так как даст возможность нового прочтения трудов Бехтерева, Лазурского, Франка, Мясищева с одной стороны, и Бинсвангера, Хайдеггера, Юнга, Фуко, Дюрана - с другой. Кроме того, возникший в ходе прочтения дискурс породит новое пространство, где смогут родиться новые методы психотерапии, интегративные по своей природе, аккумулирующие все лучшее, что было накоплено в материнских школах, и, в тоже время, сохраняющие основные идентификационные признаки петербургской школы психотерапии. Примером тому является метод Позитивной Динамической Психотерапии, разрабатываемый нами с 2003 года.
Список литературы:
1. Гайдамакина Е.В., Зотова А.В., Подсадный С.А. Становление психотерапевтических и медико-психологических взглядов в трудах первых съездов отечественных психиатров. - http://positum-world.livejournal.com/56743.html и http://positum-world.livejournal.com/56127.html
2. Каплун В. От Ницше к Ницше: об одном пересечении двух философских биографий (Семен Франк и Мишель Фуко) // Мишель Фуко и Россия. - СПб.; М.: Европейский университет в Санкт-Петербурге: Летний сад, 2001. С. 146-164
3. К переписке Хайдеггера с Ясперсом / Предисловие и перевод В.В. Бибихина // Логос №5, 1994. С. 101-107.
4. Мясищев В.Н. Понятие личности в аспектах нормы и патологии (1975) // Психология отношений. - Воронеж, 1995. С 39-67
5. Плотников Н. С. Л. Франк о М. Хайдеггере. К истории восприятия Хайдеггера в русской мысли // Логос - http://www.ruthenia.ru/logos/personalia/plotnikov/articles/03_frank.html
6. Письма Юнга. - http://www.castalia.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=958&Itemid=67
© Слабинский Владимир Юрьевич, кандидат медицинских наук, доцент кафедры психотерапии Санкт-Петербургской Государственной Медицинской Академии им. И.И.Мечникова, Россия
Вопрос возможности и условиях интеграции методов и школ психотерапии до сих пор не имеет однозначного ответа. Зачастую признанные мэтры отечественной психотерапии высказывают по данному вопросу диаметрально противоположные мнения. На наш взгляд, ответ содержится в опыте, накопленном нашими предшественниками.
Три года назад наша кафедра инициировала проведение ежегодной научно-практической конференции, посвященной изучению и осмыслению наследия Александра Федоровича Лазурского. В силу целого ряда обстоятельств, несмотря на усилия его учеников, среди которых, прежде всего, надо вспомнить директора Ленинградского Научно-исследовательского психоневрологического института им. Бехтерева Владимира Николаевича Мясищева, в нашей стране научные работы Лазурского были выведены из научного пространства, из-за чего долгие десятилетия идеи Лазурского считались скорее достоянием истории, нежели, перспективным направлением исследований. Однако, как показали наши исследования, на Западе идеи Лазурского не только не были забыты и активно изучались, эти идеи существенно повлияли на формирование целого ряда психотерапевтических методов. Особенно это заметно на примере методов, разработанных швейцарскими психотерапевтами.
Отправной точкой нашего исследования стала работа Сергея Александровича Подсадного, несколько лет назад убедительно показавшего смысловые схождения психотерапевтических методов Бинсвангера и Мясищева. Случайны ли эти схождения?
Общепринятым мнением считается, что Бинсвангер разработал свой метод экзистенциальной психотерапии под влиянием философии Хайдеггера, Мясищев же опирался, прежде всего, на работы Бехтерева и Лазурского. Однако существует несколько странных, на первый взгляд, фактов.
Первое - Хайдеггер, чья философия, согласно общепринятому мнению, воодушевила Бинсвангера, был неудовлетворен методом Бинсвангера настолько, что, по сути, надиктовал своему ученику Метарду Боссу другой вариант экзистенциальной психотерапии. Второе - Мясищев родственными патогенетической психотерапии называл методы Карла Роджерса и Джейкоба Морено, а экзистенциализм критиковал.
В статье 1975 года В.Н.Мясищев пишет:
В последнее время приобрел многочисленных приверженцев среди крупных психиатров Запада (Л. Бинсвангер, Франкль) экзистенциализм. Эта теория ввела в план философского - рассмотрения понятие существования, поставив тем самым проблему его взаимосвязи с сущностью. Для экзистенциализма всякое существование, в том числе и существование личности, есть раскрытие сущности. Выходит, что сущность предшествует существованию и лишь проявляется в нем. На самом же деле - существование - это история бытия, в котором каждый неопределенный «кусок материи» становится определенным объектом, а человек - объектом и одновременно субъектом, т.е. личностью. В истории существования формируется объект-субъект с его сущностью. Не личность предшествует своему существованию, как это следует из мистико-идеалистической трактовки личности экзистенциалистами, а история существования, бытие создает личность.
Удивительно, но Мясищев, по сути, повторяет доводы, высказанные ранее Семеном Людвиговичем Франком в переписке с Людвигом Бинсвангером.
Как известно, Франк не просто крупный русский философ, но и во многом ключевая персона в истории не только русской психологии и, как выясняется, европейской психологии тоже. После вынужденного отъезда из Советской России в Европу Франк, подобно другим эмигрантам, столкнулся с проблемой дефицита социальных связей и энергично стал налаживать новую сеть.
В 1934 году Семен Франк знакомится с Людвигом Бинсвангером. Швейцарский психиатр был очарован русским философом. Переписка Бинсвангера и Франка с 1934 по 1950 год составила более 500 писем. Они дружили. Людвиг Бинсвангер называл Франка своим учителем философии. Таким образом, Семен Людвигович Франк сыграл удивительную роль в истории психотерапии, он стал связующим звеном между петербургской и швейцарской школами психотерапии, однако, все по порядку.
Психотерапия первой половины ХХ века переживала кризис роста, как грибы после дождя появлялись новые методики и методы, складывались основные направления: психодинамическое, бихевиоральное, экзистенциальное. Задел развития, заданный физиологией, был психотерапией уже во многом исчерпан, шел поиск новой методологической платформы. Франк, бывший одновременно крупным философом и, в тоже время, всерьез участвовавший в становлении русской психологии, знавший многое из неопубликованного, оказался для Бинсвангера идеальным учителем.
Франк - Бинсвангеру, 1934 г.
Для меня встреча с вами в Амстердаме была радостным событием. Уже при слушании Вашего чрезвычайно интересного доклада о Гераклите у меня было радостное ощущение от того, что Вы высказывали некоторые из моих излюбленных мыслей.
Далее Франк сообщает, что чувствует себя в Берлине в духовном отношении очень одиноко и практически не общается с немецкими философами: «...Тем более я рад был увидеть в Вас духовно родственного мне исследователя, который к тому же находит интерес в направлении моего мышления».
Много позже в статье «Воспоминания о Семене Людвиговиче Франке» Бинсвангер (1954) пишет о том, какое сильное впечатление произвела на него работа Франка «„Я" и „Мы"» и потом, во время второй их личной встречи сделанный Франком доклад о Достоевском, в котором «...Франк подчеркнул, между прочим, что для Достоевского (как, к слову сказать, и для него самого) человеческая душа не представляет замкнутой в себе самой области». <...> Представление о замкнутой в себе индивидуальной сфере личности русскому мышлению вообще чуждо. Об этой же мысли напоминает и одна из записей Франка: «Попробуйте отделиться и определить, где, собственно, кончается ваша собственная жизнь и где начинается жизнь другого. Из записной книжки Достоевского».
Франк познакомил европейских психиатров и психологов не только с сокровищами русской философии, но и с идеями, витавшими в кулуарах школы Бехтерева-Лазурского. Бинсвангер находился под столь сильным влиянием личности Франка, что всерьез говорил об особом русском мышлении, далеко превзошедшем европейскую логику.
В 1937 году Франк опубликовал свою самую сильную и изысканную философскую работу - книгу «Непостижимое», посвятив ее Бинсвангеру.
Столь мощная активность не могла не остаться незамеченной, прежде всего, немецкими коллегами. Напомним, что речь идет о 30-х - 40-х годах ХХ века - времени сильнейшего противостояния на европейском театре даже не идеологий, но цивилизационных проектов: русского и немецкого.
В ХIX веке немецкая наука считалась самой передовой в мире, немецкая философия задала, казалось бы, недостижимый для других уровень. В середине ХХ века Германия подарила миру еще одного яркого философа - Мартина Хайдеггера.
Подобно Семену Людвиговичу Франку, Мартин Хайдеггер был одним из немногих крупных философов, всерьез увлеченных мечтой реализации своих научных идей в «мирской жизни» не только в психиатрии и психологии, но, прежде всего, в практической психотерапии. Хайдеггер приложил много усилий для воплощения своей мечты в жизнь, чего только стоит ежегодный семинар, который он проводил для швейцарских психиатров. Данная мечта проясняет суть соперничества Мартина Хайдеггера с Семеном Лювиговичем Франком. Надо отметить, что Хайдеггер был очень настойчивым и организованным человеком, с поистине немецкой педантичностью он продвигал свои идеи в психиатрии. Так, из переписки Хайдеггера и Ясперса видно, как первый усиленно пытается добиться того, чтобы психиатр переосмыслил свою теорию согласно философии Хайдеггера.
12 мая 1950 г. Хайдеггер - Ясперсу
Дорогой Ясперс, не следует ли Вам попытаться представить внутреннюю систематику Вашей философии в чистом виде исходя исключительно из основополагающего опыта коммуникации. Боюсь, что суть дела у Вас еще слишком прикрыта традиционным схематизмом представлений и различений. Эйдетически это тот самый вопрос, который 30 лет назад я поставил перед Вашей Психологией мировоззрений, но в аспекте материала и позиций теперь все иначе. Возможно, впрочем, то, чего мне хотелось бы, Вами уже исполнено.
15 мая 1950 г. Яспес - Хайдеггеру (прим. написано, но не отправлено)
... Представление моей философии из этого основополагающего опыта было бы равносильно систематике как «сочинению», а мне это совершенно чуждо... Прикрытость “традиционным схематизмом представлений и различений” была бы мне, естественно, противна, если бы она скрывала суть дела. Я пытаюсь думать только ближе к началам, без всякой оригинальности, надеюсь двигаться в пространстве вечной философии (philisophia perennis), чтобы исходя из нее посильно прояснить себе реальности и обрести средства коммуникации... Пока я говорю па старом языке философии, все, мне кажется, проясняется. Конечно, Ваш вопрос, наверное, уместен в случаях, когда я, возможно, от усталости вместо того, чтобы думать, скажем, оперирую оборотами речи...
Ясперс не принял философию Хайдеггера, не принял ее и Франк. Более того, русский философ подверг Хайдеггера довольно жесткой критике. В качестве главного слушателя Франк выбрал Хайдеггера не случайно, дело в том, что другие экзистенциалисты (Ясперс, Кьеркегор) для него не имели философского значения, другое дело - Хайдеггер. Они не были знакомы лично. Пока в Германии у власти были нацисты, это было просто невозможно. Хайдеггер был ректором университета во Фрайбурге, а Франк скрывался от преследований нацистов на хуторе в окрестностях Гренобля. И все же между ними велся ожесточенный научный спор. Франк критиковал экзистенциализм в письмах Бинсвангеру, последний передавал позицию русского философа Хайдеггеру. Немецкий философ обдумывал критику и давал ответ в своих новых работах. Эта схема взаимодействия осталась и после войны, когда в опале оказался Хайдеггер.
С. Л. Франк - Л. Бинсвангеру ( письмо № 249)30 августа 1950
Дорогой друг! Пишу Вам лёжа в постели - у меня что-то с лёгкими, что проявляется в жесточайшем кашле и лёгком повышении температуры. На основании рентгеновского снимка мне сказали: уплотнение ткани в левом лёгком. Я подозреваю, что истинное существо болезни от меня скрывают и что дела мои плохи. Но я не падаю духом, следуя мудрой фаталистической русской пословице: двум смертям не бывать, одной не миновать. (Так что нет причин для беспокойства).
Я пишу Вам главным образом под сильнейшим впечатлением от новой книги Хайдеггера "Holzwege". Полагаю, она является настоящим событием в истории европейского духа, для меня же особенно значительным. Вы знаете, что меня прежде отталкивало от Хайдеггера: представление о замкнутости души, "экзистенции" как бы в безвоздушном пространстве - прямо в противоположность моей метафизической картине жизни. Теперь весь смысл новой книги в том, что Хайдеггер вырвался из этой темницы и нашёл путь на волю, к истинному бытию. Это направление осталось недоступным для всей немецкой философии последних ста лет. Поэтому его книга - событие. Правда она написана обычным хайдеггеровским языком - на мой вкус слишком сложно и искусственно - француз сказал бы то же самое проще и понятнее, не жертвуя глубиной, - но это лишь мимоходом. Я не могу вдаваться в частности (критика нигилизма, размышления о словах Ницше "Бог умер", философия искусства). Всё очень значительно и завершается одним итогом: человеческое бытие имеет смысл и исполнение только в отношении к истинному бытию, которое открывается ему и воплощается в нём. Тем самым неявно признаётся мой тезис: человеческое в человеке есть его Богочеловечность.
Для меня нет ничего более значительного и радостного, чем полученное в конце жизни известие, что величайший немецкий мыслитель приходит на своём пути к результату, который, в качестве основной интуиции и, вместе с тем, откровения, руководит моим творчеством уже 40 лет. Вы понимаете, что это удовлетворение не имеет ничего общего с личным тщеславием, от которого я чувствую себя свободным. Я охотно допускаю, что Хайдеггер по-своему выразил эту интуицию проницательнее и полнозначнее, чем это удалось мне.
Если европейской культуре суждено двигаться навстречу своему уничтожению, то последняя книга Хайдеггера - её лучшее прощальное слово, правда лишь для имеющих уши.
Не знаю, когда, и буду ли вообще в состоянии написать Вам ещё. На всякий случай, хотел бы проститься с Вами и ещё раз сердечно поблагодарить Вас за всё прекрасное и доброе, что принесла мне наша дружба, за Вашу доброту и великодушие, за Вашу чуткую готовность пойти навстречу. Всё это было для меня утешением и глубочайшим удовлетворением в последние 15 лет.
Сердечно обнимаю Вас. Будьте здоровы.
Ваш [С. Франк]
Итак, повторим - Мясищев и Франк, не встречавшиеся более 20 лет, критикуют экзистенциализм практически одними словами, такое может случиться только в одном случае, если они артикулируют не свое частное мнение, а позицию научной школы Бехтерева-Лазурского, в которой оба сформировались как ученые.
В качестве доказательства приведем тот факт, что в той же статье 1975 года Владимир Николаевич Мясищев критикует психоанализ Фрейда, во многом вторя участникам II съезда Российских психиатров, состоявшегося в 1905 году.
Наиболее гипертрофированную форму раздувания роли врожденных инстинктивных влечений представляет психоанализ З. Фрейда (1924). Человеком, по Фрейду, управляют влечение к жизни (половое) и влечение к смерти и разрушению, а обстоятельства и условия жизни - всего лишь внешние моменты, которые учитываются организмом, влекомым к наслаждению или покою. Структура личности, по Фрейду, состоит из трех систем: «оно», «я» и «сверх-я».
«Оно» - это врожденная инстинктивная основа личности, фонд психической энергии, источник силы для двух других систем, «истинная психическая реальность», поскольку отражает внутренний мир субъективного опыта. «Оно» не допускает прироста энергии, переживаемого как напряжение, и в случае его образования разряжает энергию, доставляя этим наслаждение согласно принципу удовольствия. «Я» - система внешнего объективного опыта, необходимая для существования, орудие мышления и познания мира, действующее по принципу реальности. «Я» осуществляет контроль действия, но, будучи производным от «оно», лишь от него заимствует свою силу. «Сверх-я» является представителем оценок и идеалов общества, прививаемых ребенку родителями. Это - моральное оружие, действующее не в соответствии с влечением к наслаждению, а согласно требованиям совершенства. «Сверх-я» тормозит импульсы «оно», противоречащие общественным требованиям, особенно сексуальные и агрессивные, побуждает «я» к замене реальных целей моральными, побуждает к самоусовершенствованию. В общем, «оно» представляет в личности биологическое, а «сверх-я» - социальное.
Как неоднократно отмечалось в литературе, Фрейд биологизирует личность, правда, не в том смысле, что вовсе отрицает социальное в ней («сверх-я» - это социальный продукт). Однако у Фрейда социальное не только лишено конкретно-исторического содержания, но его роль в человеке чрезвычайно принижена. Ведь «я» и «сверх-я» - всего лишь производные от «оно», их энергия - это энергия «оно», в котором нет уж ничего социального. Из-за столь грубого искажения роли объективной общественной действительности концепция Фрейда исключает не только конкретно-историческое содержание, но и, по существу, какое бы то ни было развитие личности, подменяя его лишь этапами формирования и переключения либидо. Биологическая основа - «оно» - остается постоянной и определяющей сущность человеческой личности.
Многие изъяны теории Фрейда были давно вскрыты авторами, стоявшими вне психоаналитической школы, хотя их критика имела, скорее, умозрительный характер, не подкреплялась эмпирическим материалом. Более чувствительными для этой теории оказались внутренние «взрывы», учиненные сперва отпавшими от Фрейда учениками - К. Юнгом, А. Адлером, О. Ранком, а затем так называемыми неофрейдистами (Г. С. Салливен, Э. Фромм, К. Хорни). Однако последние не превратились в антифрейдистов. Они, хотя и противопоставили инстинктивной обусловленности человека культурные условия его развития, все же придерживались метода индивидуально-психологического рассмотрения личности, продолжая пользоваться основными понятиями психоанализа.
Как показал в своем исследовании С.А. Подсадный на II съезде Российских психиатров «практически каждый докладчик (начиная с вступительного слова академика В.М. Бехтерева и заканчивая заключительной речью И.А.Сикорского) упоминал и доказывал влияние социально-политических факторов на состояние душевного здоровья в Российской империи». В резолюции, принятой единогласно участниками съезда, указывалось на необходимость «коренного изменения настоящего государственного строя путем фактического предоставления всем без исключения гражданам России всех политических и гражданских прав…». Казалось бы, такую резолюцию скорее можно было ожидать от фрондирующих французских интеллектуалов 60-х, нежели от респектабельных русских психиатров. Однако, двигало нашими великими соотечественниками не стремление эпатировать публику, но стремление максимально выполнить свой врачебный долг, и понимание значимости влияния социальной среды на личность. Уже тогда на заре ХХ века была сформулирована био-психо-социо-духовная парадигма.
А в своей критике бихевиоризма Мясищев столь бескомпромиссно отстаивает теоретические позиции петербургской школы психотерапии, что в его разборе недостатков бихевиоризма слышится эхо споров Бехтерева и Павлова. Позволим себе напомнить, что бихевиоризм как самостоятельное направление сформировался во многом благодаря поддержке нобелевского лауреата, русского физиолога Павлова. Мясищев не упоминает фамилию Павлова, но складывается впечатление, что его критические доводы были отточены в знаменитом противостоянии двух великих русских физиологов.
Бихевиоризм подходит к поведению человека механистически и рассматривает сознание, личность, переживания человека только как «эпифеномены». Так, под видом естественнонаучного подхода сложные и высшие особенности человека и деятельности его мозга упрощаются, а их физиологический механизм искажается. В схеме бихевиоризма «стимул-реакция» выпадает или по крайней мере недооценивается самое существенное, а именно, внутренняя переработка внешнего воздействия. Основанные на этом принципе (стимул-реакция) психология и педагогика (научение - Learning) имеют разные оттенки. Но всех их роднит одно: основным понятием для процесса развития личности объявляется навык (Э. Л. Торндайк, Д. В. Уотсон, Е. С. Толмен, К. С. Халл и др.).
Главная ошибка бихевиоризма заключается в игнорировании того, что стимул в процессе развития превращается из причины в повод, а внешняя реакция из следствия и показателя превращается в многообразие различных ответов, правильно оценить которые можно лишь через раскрытие их внутренней обусловленности. Конечно, принцип стимул-реакция, а также принцип навыка являются материалистическими. Но их механистическое истолкование, при котором не учитывается различная сложность стимула и изменения соотношения стимул - организм - личность - реакция в процессе развития, ведут к упрощенному, а следовательно, неправильному представлению о психической деятельности.
Определяя патогенетическую психотерапию через критику основных психотерапевтических направлений: бихевиоризма, психоанализа, экзистенциализма, Владимир Николаевич Мясищев не просто позиционировал свой авторский метод психотерапии, он предложил новое пространство научного дискурса, где отечественный опыт, уходящий корнями в наследие Бехтерева и Лазурского, задал бы самостоятельный смысловой вектор.
Вернемся к Семену Людвиговичу Франку, вклад которого в развитие европейской психотерапии не исчерпывается оказанным им влиянием на формирование экзистенциализма. Транслируемые Франком идеи Бехтерева-Лазурского оказались крайне значимыми для Карла Юнга. Пока не удалось найти подтверждения личного знакомства Франка и Юнга. По всей видимости, посредником вновь выступил хорошо знавший обоих Людвиг Бинсвангер. Но не только он. После смерти Франка учеником Бинсвангера стал Мишель Фуко, который столь увлекся идеями русского философа, что повторил и переосмыслил в своих исследованиях практически все важнейшие работы Франка.
В конце 50-х в предисловии к статье Бинсвангера Фуко формулирует собственный научный проект: «...представить форму анализа, проектом которой не является философская система, а целью - система психологическая; форму анализа, определяющую себя как фундаментальную по отношению к любому конкретному, объективному и экспериментальному знанию; форму анализа, основание и метод которой с самого начала определяются только абсолютной привилегированностью их объекта: человек или, вернее, человек-бытие ( l 'e tre - homme ), Menschsein». Обратим внимание на очень важный факт: Мишель Фуко ставит своей целью изучения отношений личности как модуса человеческого бытия! Эти идеи стали вкладом Фуко в научный поиск группы блестящих европейских интеллектуалов членов кружка «Эранос».
В творчестве Карла Юнга также находятся удивительные схождения, прежде всего, можно упомянуть предложенную им совместно с Нойманном теорию развития, согласно которой личностное развитие - это череда идентификаций. Юнг так поясняет данный термин: «Идентификация - это бессознательная проекция какой-либо личностью на нечто иное, будь то другая личность, какое-либо дело, что-то другое способное обеспечить либо причину, либо способ существования». Возникающее вследствие идентификации состояние Юнг считал базовым свойством личности, и называл «идентичностью», или же такими терминами как «психическая реальность», «психоидное бессознательное», «синхроничность», «мир единый».
И хотя в письме Н. Костылеву от 22 апреля 1952 г. Карл Юнг говорит очень резкие вещи: «Дорогой доктор Костылев, чтобы понять мои письма, естественно предполагается некоторое знание современной психопатологии и психотерапии, поскольку они развились за прошлые 50 лет» и «Я должен признаться, что никогда не слышал о Вашей «рефлексологии», но узнаю об этом», позволим себе не поверить тому, что Юнг не слышал о рефлексологии.
Так, в 1962 году ученик Юнга Жильбер Дюран опубликовал программную работу, посвященную психологии воображаемого - имажинер. Дюран - один из наиболее актуальных авторов в современной российской научной среде. На прошедшем недавно в МГУ круглом столе, посвященном теории воображаемого, один из профессоров сказал, что «все нынешние российские беды от того, что мы не в состоянии понять Жильбера Дюрана». Думается, что это была шутка, потому что Дюран обосновывает свою теорию на открытиях русской школы физиологии - в частности, на трудах Владимира Михайловича Бехтерева и Алексея Алексеевича Ухтомского.
Рассмотрим центральное понятие теории Жильбера Дюрана: «имажинер» (l'imaginaire) - это первичный процесс, состоящий из воображаемого, воображающего, воображения и самого процесса воображения одновременно. Как отметил бы С.Л. Франк, сказано по-французски изящно.
По нашему мнению, построения Дюрана необходимо осмыслять в контексте работ других авторов, входивших в кружок «Эранос». При таком подходе легко заметить, что «имажинер» Дюрана является развитием концепций «человеко-бытия» (l 'e tre - homme) Фуко и «идентификации» Юнга. Кроме того, Дюран прямо указывает, что «имажинер» тождественен «траекту», тому, что находится между субъектом и объектом. Таким образом, со всей определенностью можно утверждать, что «имажинер» Дюрана есть ничто иное как «отношения» Мясищева.
Возвращаясь к поставленному в начале доклада вопросу возможности и условий интеграции методов и школ психотерапии, можно сделать вывод, что в случае петербургской и швейцарской школ психотерапии интеграция не только возможна, но уже давно осуществляется посредством научного диалога, инициированного Семеном Людвиговичем Франком. Более того, по нашему мнению, интеграция петербургской и швейцарской школ психотерапии на современном этапе развития науки целесообразна, так как даст возможность нового прочтения трудов Бехтерева, Лазурского, Франка, Мясищева с одной стороны, и Бинсвангера, Хайдеггера, Юнга, Фуко, Дюрана - с другой. Кроме того, возникший в ходе прочтения дискурс породит новое пространство, где смогут родиться новые методы психотерапии, интегративные по своей природе, аккумулирующие все лучшее, что было накоплено в материнских школах, и, в тоже время, сохраняющие основные идентификационные признаки петербургской школы психотерапии. Примером тому является метод Позитивной Динамической Психотерапии, разрабатываемый нами с 2003 года.
Список литературы:
1. Гайдамакина Е.В., Зотова А.В., Подсадный С.А. Становление психотерапевтических и медико-психологических взглядов в трудах первых съездов отечественных психиатров. - http://positum-world.livejournal.com/56743.html и http://positum-world.livejournal.com/56127.html
2. Каплун В. От Ницше к Ницше: об одном пересечении двух философских биографий (Семен Франк и Мишель Фуко) // Мишель Фуко и Россия. - СПб.; М.: Европейский университет в Санкт-Петербурге: Летний сад, 2001. С. 146-164
3. К переписке Хайдеггера с Ясперсом / Предисловие и перевод В.В. Бибихина // Логос №5, 1994. С. 101-107.
4. Мясищев В.Н. Понятие личности в аспектах нормы и патологии (1975) // Психология отношений. - Воронеж, 1995. С 39-67
5. Плотников Н. С. Л. Франк о М. Хайдеггере. К истории восприятия Хайдеггера в русской мысли // Логос - http://www.ruthenia.ru/logos/personalia/plotnikov/articles/03_frank.html
6. Письма Юнга. - http://www.castalia.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=958&Itemid=67