Охота на льва. Vol.5.0

Jun 02, 2013 09:02

Спустя седмицу Кембери отправился на вечернюю прогулку в парк Семи камней.

Он не очень любил культуру Восточных островов, не совсем, в общем и целом, ее понимая, однако парк, разбитый в знак вечной дружбы Аальхарна и Восходной державы, ему нравился. Здесь всегда было очень тихо - никаких особенных развлечений парк не предлагал, а изысканная статика белых камней для медитации привлекала весьма и весьма немногих: поэтому посол точно знал, что никто ему не помешает, а наблюдатели - если они есть - будут сразу бросаться в глаза: затеряться в толпе у них не получится.

Кембери миновал изящную лужайку бледных, уже начинающих отцветать, микелей, прошел по кокетливо изогнутому мостику - словно коричневый дракон выставил горбатую спину из воды - и сел на лавочке: отсюда открывался прекрасный вид на Семь белых камней, что в восточной философии символизировали семь столпов мудрости: чистые мысли, воздержание, свободу сознания, созерцание, растворение, непротивление злу и вечный поиск истины. Для достижения мудрости следовало сидеть здесь в особой позе и, очистив сознание от посторонних мыслей, спокойно размышлять о каждом из столпов. На это, впрочем, у Кембери никогда не хватало терпения - виноват ли в том был темперамент или нежелание тратить время на иллюзорные цели, недостижимые изначально, однако он предпочитал прочесть книгу по основам химических знаний, чем заниматься умозрительными заключениями ни о чем.

Впрочем - и этого никто бы не стал отрицать - парк был просто красив. Скорее всего, большего от него и не требовалось.

Кембери не пришлось ждать слишком долго: спустя несколько минут одиночества, он расслышал легкие шаги по тропинке, и возле мостика появилась Хела. В руке она держала бумажный сверток: со стороны казалось, что девушка несет конфеты.

- Добрый вечер, моя госпожа, - Кембери встал и церемонно поцеловал маленькую ручку Хелы, затянутую в тонкую перчатку. - Присаживайтесь, прошу вас: полюбуемся красотой природы.

Хела опустилась на скамью и протянула Кембери свой сверток.

- Надеюсь, вы любите конфеты, господин посол, - сказала она. - Это аальхарнские белые сласти, очень популярное лакомство.

- О, какой прекрасный десерт, - посол принял сверток и скользнул по нему пальцами. Внутри, судя по всему, была свернутая в трубку папка с бумагами; Кембери вздохнул с облегчением. - С удовольствием его отведаю. Вы бледны, моя госпожа. Получение десерта оказалось сопряжено с трудностями?

Хела пожала плечами.

- Нет. Я довольно легко все скопировала, а вот с выносом оказалось непросто.

Переписать документы и перечертить схемы в общей массе документов оказалось несложно, а вот вынести из библиотеки… В итоге, поломав голову, листки она запихала в мусорную корзину и сделала вид, что выносит хлам, причем из обычного отдела. Уборщица, дура, пыталась еще отнять корзинку - дескать, нечего даме старшего уровня марать руки работой, но Хела настояла на своем. Наверняка, это показалось странным - впрочем, какое это теперь имеет значение?

- Когда я получу доказательства причастности определенного лица к смерти Мариты? - спросила она. Посол благодарно сжал ее руку.

- Завтра вечером, моя госпожа. Сегодня мой друг работает за пределами столицы и вернется только к утру. Давайте встретимся у Третьего рукава Шашунки, знаете, где это?

Хела кивнула.

- После первой молитвы к Заступнику, - сказала она. - Я хотела еще сходить в храм.

Кембери довольно кивнул.
- Разумеется, моя госпожа. Истинная вера - первый признак достоинства.

Птица была поймана.

Предъявив проводнику свой билет и получив его обратно с оторванной контрольной полосой, Киттен наконец занял место в своем купе первого класса и тяжело вздохнул, устраиваясь поудобнее на мягком диване.

- Может, позвать лекарника? - предложил проводник, укладывая чемоданы на верхнюю полку. - Вид у вас, сударь, неважный.

Киттен кашлянул и расстегнул воротник рубахи. Отвар взрыв-травы, которую он выпил с утра, основательно поработал с его связками, и на прощальном докладе у императора Киттен хрипел и кашлял так, что ни у кого не осталось сомнений в том, что первый секретарь амьенского посольства тяжело болен и должен покинуть страну.

- Государь, служить вам было истинным удовольствием, - сипел Киттен.- Однако я вынужден покинуть добрый гостеприимный Аальхарн и вернуться домой. Дни мои сочтены, и умереть я хочу на родине.

- Не ограничивайте милость Царя Небесного, - сказал Торн, и, к удивлению Киттена, его голос звучал спокойно и сердечно. К этому контрасту тона беседы с тяжелым неприятным взглядом Киттен так и не сумел привыкнуть. - В своей доброте Он отпустит вам еще не один год жизни. Благодарю вас за службу и прошу принять небольшой дар, который станет напоминать вам об Аальхарне и столице.

Подарком оказался антикварный компас в шкатулке из черного дерева с инкрустацией - вещь тонкой работы и значительной ценности. Киттен принял ее с поклоном и обменялся с государем традиционным рукопожатием.

- Благодарю вас, - ответил Киттен проводнику. - У меня уже есть лекарства.

Проводник кивнул и покинул купе. Киттен покосился на свое отражение в боковом зеркале на стене и увидел там измученного человека с опухшим серым лицом и запавшими темными глазами. Прежде аккуратно подстриженная бородка теперь торчала какими-то неопрятными клоками.

"Образ больного всегда мне удавался", - подумал Киттен и довольно провел ладонью по груди. Там, под тонкой кольчугой был спрятан пакет с документацией по дирижаблю, который Киттен должен был отдать лично в руки владыке Хилери. Бумаг было много, и Киттен выглядел тучнее, чем на самом деле. Впрочем, часто ли можно встретить стройных амьенцев?

Послышался сигнал к отправлению, и дверь купе тотчас же открылась. На пороге обнаружился уже знакомый Киттену проводник, за спиной которого скромно стояла девушка с маленьким чемоданчиком - темноволосая, довольно миловидная. В ее чертах было что-то неуловимо южное.

- Прошу вас, - произнес проводник, и девушка прошла внутрь и села напротив Киттена. Тот нахмурился: он должен был ехать в одиночестве.

- Я знаю, сударь, что вы выкупили все купе, - сказал проводник, предупреждая все расспросы, - однако тут чрезвычайные обстоятельства.

- Я получила известие о смерти супруга на границе, - едва слышно прошептала девушка. Только сейчас Киттен заметил, что ее глаза красны от слез. - Надеюсь, сударь, вы будете столь добры, что позволите мне следовать с вами. Уверяю, я ничуть вас не стесню.

- Примите мои соболезнования, - Киттен склонил голову. - Разумеется, я не против вашего соседства.

- Вот и славно, - заключил проводник и закрыл дверь.

Поезд запыхтел, весело исторгая серые клубы дыма и посвистывая. Вокзал с провожающими на перроне качнулся и сперва неторопливо, а потом все быстрее поплыл назад - поезд постепенно набирал скорость, и Киттен снова ощутил знакомый, почти детский восторг от движения. Девушка пару раз всхлипнула, а потом откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. "Пусть себе спит, - с неожиданным сочувствием подумал Киттен. - Сейчас это пойдет ей на пользу". Некоторое время он смотрел в окно - за стеклом с немыслимой прежде скоростью проносились поля, поселки и перелески - и думал о том, что поезд прибудет в Амье поздней ночью: а раньше дорога заняла бы семь дней.

Впрочем, довольно скоро Киттену наскучило смотреть в окно. Да и кого могли бы заинтересовать эти скучные однообразные пейзажи? Болотца с синей стоячей водой, чахлые осиннички, даже рогачи, что выходили из зарослей и с любопытством смотрели на поезд - все это навевало на Киттена нешуточную тоску. Спать было нельзя - мало ли кто вздумает войти в купе - поэтому он извлек из дорожного саквояжа газету и принялся за чтение. Краем глаза Киттен наблюдал за девушкой: та сидела неподвижно, погруженная в размышления, и словно ждала чего-то.

- С вами все в порядке, моя госпожа? - осведомился Киттен, желая проявить минимальную положенную по ситуации деликатность. Девушка взглянула ему в глаза и коротко ответила:

- Да, благодарю вас.

- Мой клинок к вашим услугам, - Киттен коротко кивнул и вернулся к чтению. Наверняка взгляд, брошенный на него девушкой из-под пушистых темных ресниц, ему бы не понравился: слишком уж неприятным он был - однако Киттен ничего не заметил.

Когда поезд вошел в Большой Загорский Туннель, и в купе воцарилась непроницаемая тьма, девушка неожиданно произнесла на чистейшем амьенском:

- Отдайте чертежи, Киттен.

- Что? - воскликнул он и вскочил. Правая рука с молниеносно выхваченной саблей прошила воздух, остановив лезвие там, где должна была быть шея девушки.

- Я не хочу вашей смерти, - прошелестел голос за спиной Киттена: его противница оказалась намного быстрее. - Расстегните камзол и рубашку. Поднимите кольчугу. И выньте документы.

Тонкая девичья рука словно в шутку хлестнула его по затылку, но Киттен взвыл от боли. Он нанес несколько ударов наугад, стараясь зацепить девушку, но его клинок пронзал пустоту. Зато мнимая вдова не промахивалась: получив новый удар в поясницу, Киттен не устоял на ногах и ударился лбом в зеркало. Обошлось - стекло не разбилось, и Киттен едва успел поблагодарить Царя Небесного за такую милость, а тут и поезд миновал туннель и вышел на просторные залитые солнцем луга. От внезапного контраста тьмы и света Киттен невольно зажмурился и пропустил удар с ноги в грудь - такой, что упав, он сломал хлипкую дверь и вывалился в коридор.

Он успел заметить, что девушка, оказывается, наносила удары сверху - акробатически балансируя на краях полок для багажа. Гремучая Бездна ее проглоти, только восточных дзёндари ему и не хватало! Киттен отполз в сторону от двери, а затем вскочил на ноги и кинулся по коридорчику в конец вагона - к уборным. Дзёндари - наемная убийца, владеющая древним мастерством убивать бесшумно, ходить по стенам и проникать в комнаты, не открывая дверей - неторопливо двигалась за ним.

Уборная была пуста. Киттен захлопнул дверь, завернул все защелки и несколько мгновений пытался отдышаться. Чертежи в какой-то мере спасли ему жизнь: не будь их, то такой удар в область груди попросту остановил бы ему сердце. "Не будь их, ничего бы не случилось", - подумал он и принялся ощупывать оконное стекло.

- Я не хочу вашей смерти, Киттен, - прошелестел за дверью женский голос. - Если бы хотела, вы были бы уже мертвы. Отдайте чертежи.

- А вот хрен тебе за щеку, - выругался Киттен, и, натянув рукав на кулак, изо всех сил ударил в стекло.

Никакой особенной науки тут не было - не приземляйся на ноги, просто падай и катись. Трава хлестала Киттена по лицу, земля безжалостно подставляла какие-то камни и кочки, но он игнорировал мелочи. Поезд увозил дзёндари дальше на запад; Киттен поднялся на ноги, пару минут постоял, выравнивая дыхание и успокаивая сердце, а затем сконцентрировался, собирая сознание в одной точке, и побежал - ровно, быстро, в отличном темпе. Ментальная концентрация разума - это не восточные штучки, ну да и мы не лыком шиты, кое-чего можем: Киттен планировал таким образом миновать семь с половиной миль и через три часа появиться в городке Четырь: там можно нанять лошадь и продолжить путь - теперь уже совершенно секретно. Киттен полагал, что дзёндари была не одна.

Он был прав и почти успел уйти.

Крошечная стрелка с наполненными густым ядом желобками, выпущенная из мини-арбалета нового поколения, вошла ему в шею. Крестьянин, косивший траву неподалеку, на которого первый секретарь амьенского посольства не обратил внимания, опустил руку и издал переливчатый свист.

Киттен еще успел удивиться тому, что мир вдруг содрогнулся, и трава оказалась слишком близко, ударила в лицо. А потом он вдруг понял, что парит над лугом и удивленно-испуганным взглядом охватывает все: нить железной дороги, продолжающий свой путь поезд, дзёндари, что, подобрав подол сиреневого дорожного платья, быстро бежит по его следам и - самого себя, уткнувшегося лицом в траву.

"Неужели это я там лежу? - подумал Киттен, глядя, как помощник дзёндари, что выстрелил в него, небрежно переворачивает его тело. - Они меня убили? Меня больше нет?"

Девушка подошла и опустилась на корточки рядом с телом. Легкими быстрыми движениями она распорола одежду, задрала кольчугу и вытащила папку с чертежами дирижабля. "Неужели для меня все закончилось? - горько и жалобно подумал Киттен. - Разве это все?"

Потом он заметил свет, окружавший его - теплый и яркий, он притянул то, что прежде было Киттеном, и растворил в спокойной нежности и ласке. И вот это было действительно - все.

Поздним вечером того же дня дзёндари, не ответив и кивком на приветствие Артуро, быстрым шагом вошла в кабинет императора Торна и, не сказав ни слова, протянула Шани папку с чертежами. Он открыл ее, бегло пролистал документы и положил на свой стол.

- Здесь кровь, Мари, - сказал Шани. - Ты ранена?

Девушка улыбнулась и отрицательно качнула головой.

- Нет, сир. Это кровь того глупца, который устранил первого секретаря амьенского посольства и решил поменять правила игры.

- Неразумно, - усмехнулся Шани. - Мари, я тебе очень признателен. Родина тебя не забудет. Проси все, что пожелаешь - я выполню.

Мари помолчала, обдумывая свое желание, а затем промолвила:

- Я счастлива служить родине и вам, сир. Никаких особенных желаний у меня нет.

Шани усмехнулся - именно такой ответ он и ожидал услышать. Жестом приказав девушке садиться, он принялся разбирать бумаги на своем столе. Мари послушно опустилась в широкое кресло и не удержала вздох облегчения - несмотря на отменную физическую подготовку, умение мобилизовать в нужный момент все ресурсы организма и съеденные тонизирующие корешки куки, она чувствовала себя вымотанной.

- Вот, возьми, - император наконец нашел нужный лист и протянул Мари. - Приказ об освобождении твоего брата из заключения и полная амнистия по всем делам. Плюс небольшая денежная сумма - в качестве подъемных в новой жизни. Но передай ему на словах, чтоб он завязывал со своим промыслом. Мари, я очень тебя люблю, но это последний раз, когда я терплю его выходки.

Мари не выдержала. Хваленая невозмутимость дзёндари и умение хранить спокойствие духа в любой ситуации дали трещину - девушка разрыдалась, упала на колени и, поймав руку императора, благодарно прильнула к ней дрожащими губами. Шани, который искренне не любил такого подобострастия, осторожно поставил Мари на ноги и приказал:

- Успокойся и отдохни. Завтра жду тебя в Красном кабинете после второго Канона Святых мучеников.

Мари в последний раз всхлипнула, быстро отерла слезы и спросила:

- Новая работа, сир?

- Да, - кивнул Шани. - Охрана особо важной персоны. Как тебе, кстати, нравится моя загородная резиденция?

проза

Previous post Next post
Up