Первая практика
Летом после второго курса началась у нас первая производственная практика. Называлась она "Помощник медсестры: палатной и процедурной". Ну, мы-то с двумя одногруппниками быстро просекли фишку. Стали помогать не палатной и процедурной, а сестре-хозяйке, гг. Возили через всю больницу тележки с огромными кастрюлями до кухни и обратно. А потому всегда были сыты. Надо сказать, что больничный паёк был тогда очень даже ничего. Гораздо лучше, чем сейчас. Нет, внутривенных и внутримышечных тоже было сделано пару десятков за две недели практики. Но в целом отношение к нам, как к студентам стомата, было очень лояльное. Суть не в этом. Практику ту мы проходили в отделении нейрохирургии, и она оставила отчётливый след в становлении меня как врача. Тогда я впервые увидел трепанацию черепа. Нейрохирурги распилили черепную коробку и начали что-то искать в головном мозге у женщины. А я двадцать минут назад с этой женщиной болтал! Пока вёз в операционную, ога. И до этого брил её на отделении. Тогда же я стал понимать своеобразный циничный врачебный юмор. Когда во время намывания операционного поля доктор пишет зелёнкой на спине имя операционной сестры. "Катя". И тогда же я впервые охуел от того, в каком состоянии и положении может оказаться человек. Это впечатление - самое яркое и страшное. В одной из палат лежал совсем молодой пацан, лет восемнадцати-девятнадцати, ровесник нам. Пацан встретился с поездом. Перелом позвоночника, обездвиженные нижние конечности, полностью вырванная нижняя челюсть и две трети языка. Мы кормили его через зонд, каждый день заглядывали к нему. Он был переведён из реанимации и потихоньку приходил в себя. Говорить, разумеется, не мог, писал записки. В них просил сигарет и шоколадку. А потом он начал осознавать, что с ним. Стал буянить, куда-то рваться. Сначала медсётры просто привязывали ему руки, но психоз нарастал. И парень снова попал в реанимацию. А потом - не знаю. Практика закончилась.