Дмитрий Быков: «Фантастика была и будет главным направлением мировой литературы»
Дмитрий Быков: «Фантастика была и будет главным направлением мировой литературы»
Советская фантастика всегда была лучшей в мире. Первая причина - в том, что ей очень долгое время приходилось шифроваться от государства. И благодаря этому она освоила массу тонких и сложных приемов: и эзоповы речи, масштабные, сюжетные метафоры, и выдающийся сложный зашифрованный стиль, который придает сюжету непредсказуемость, как скажем, в романе Стругацких «Град обреченных». Советская власть здесь сработала в «плюс».
Вторая причина, по которой советская фантастика всегда была лучшей, - в нее шли те, кто не мог реализоваться в реалистической литературе. Ведь в фантастике меньше ощущалось давление государства. И сейчас мы можем только гадать о том, какие трактаты, какую бы реалистическую прозу написал Иван Ефремов. А Иван Ефремов писал фантастику, так как только в ней он мог реализовать свои гигантские утопические идеи.
Третья причина заключается в том, что советская фантастика во многом является порождением гигантского научно-технического взрыва, который был в Советском союзе. Пусть он был оборонным - не важно. Но то, что профессия физика была самой важной и самой популярной - это факт.
В результате всего этого мы получили величайшую фантастику в мире. Можно говорить, наверное, о том, что сегодняшняя западная фантастика, кибер-фантастика, утонченнее, сложнее сюжетно. Можно говорить, скажем, о «Ложной слепоте» Питера Уоттса, о «Бесконечном остроумии Инфинит Джест» Дэвида Фостера Уоллеса, о «Доме из листьев» Марка Данилевского, - это писатели, которые освоили новые очень сложные и утонченные формы повествования. Содержательно это, может быть, не так сложно, но форма очень изощрена. Но если говорить о масштабных вопросах, из западных писателей со Стругацкими может сравниться только Урсула Ле Гуин и отчасти Рэй Брэдбери.
Так что, в смысле наследования традиций русской классики, русская литература остается номером один. Можно говорить о том, что некий спурт наметился в Японии. Потому что, скажем, «Звонок» - прежде всего кинематографический, хотя он и у Кодзи Судзуки неплох, как в литературной первооснове. Это интересная фантастика, выводящая все на новый уровень: такие вопросы без ответов, такая мрачность суицидальная. Но все равно, по сравнению со Славой Рыбаковым или с Евгением Лукиным, - это проблематика второго порядка.
Поэтому есть надежда на то, что русская фантастика, как была, так и останется лидером, прежде всего, по нравственной проблематике и по глубине содержания. Хотя хотелось бы пожелать и более храбрых экспериментов с формой.
Да будет мне позволен легкий субъективизм в этой области, но Стругацкие были крупнейшими прозаиками второй половины прошлого века. Борис Натанович, в отличие от большинства русских писателей, оставил после себя школу. Эта школа, безусловно, лучшая в России. Мы не знаем школы новых реалистов, мы не знаем школы метаметафористов, но школа Стругацких процветает и растет. От относительно младших, таких как Сергей Лукьяненко и Леонид Каганов, до таких «монстров», как Вячеслав Рыбаков и Евгений Лукин. Перспективы выдающиеся.
И что касается премии Стругацких, она бессмертна. Их премия для меня престижнее Нобелевской. Мы не знаем, что написал Нобель, но знаем, что написали Стругацкие. И соревноваться за их премию будут все ведущие силы России. Сейчас в это включаются и реалисты, которые пишут в значительной степени фантастическую прозу, такой магический реализм. Все уже понимают, что, как сказал Михаил Успенский, «реализм -это как затянувшаяся литературная мода», вот и фантастика была и будет главным направлением мировой литературы.
Советская фантастика всегда была лучшей в мире. Первая причина - в том, что ей очень долгое время приходилось шифроваться от государства. И благодаря этому она освоила массу тонких и сложных приемов: и эзоповы речи, масштабные, сюжетные метафоры, и выдающийся сложный зашифрованный стиль, который придает сюжету непредсказуемость, как скажем, в романе Стругацких «Град обреченных». Советская власть здесь сработала в «плюс».
Вторая причина, по которой советская фантастика всегда была лучшей, - в нее шли те, кто не мог реализоваться в реалистической литературе. Ведь в фантастике меньше ощущалось давление государства. И сейчас мы можем только гадать о том, какие трактаты, какую бы реалистическую прозу написал Иван Ефремов. А Иван Ефремов писал фантастику, так как только в ней он мог реализовать свои гигантские утопические идеи.
Третья причина заключается в том, что советская фантастика во многом является порождением гигантского научно-технического взрыва, который был в Советском союзе. Пусть он был оборонным - не важно. Но то, что профессия физика была самой важной и самой популярной - это факт.
В результате всего этого мы получили величайшую фантастику в мире. Можно говорить, наверное, о том, что сегодняшняя западная фантастика, кибер-фантастика, утонченнее, сложнее сюжетно. Можно говорить, скажем, о «Ложной слепоте» Питера Уоттса, о «Бесконечном остроумии Инфинит Джест» Дэвида Фостера Уоллеса, о «Доме из листьев» Марка Данилевского, - это писатели, которые освоили новые очень сложные и утонченные формы повествования. Содержательно это, может быть, не так сложно, но форма очень изощрена. Но если говорить о масштабных вопросах, из западных писателей со Стругацкими может сравниться только Урсула Ле Гуин и отчасти Рэй Брэдбери.
Так что, в смысле наследования традиций русской классики, русская литература остается номером один. Можно говорить о том, что некий спурт наметился в Японии. Потому что, скажем, «Звонок» - прежде всего кинематографический, хотя он и у Кодзи Судзуки неплох, как в литературной первооснове. Это интересная фантастика, выводящая все на новый уровень: такие вопросы без ответов, такая мрачность суицидальная. Но все равно, по сравнению со Славой Рыбаковым или с Евгением Лукиным, - это проблематика второго порядка.
Поэтому есть надежда на то, что русская фантастика, как была, так и останется лидером, прежде всего, по нравственной проблематике и по глубине содержания. Хотя хотелось бы пожелать и более храбрых экспериментов с формой.
Да будет мне позволен легкий субъективизм в этой области, но Стругацкие были крупнейшими прозаиками второй половины прошлого века. Борис Натанович, в отличие от большинства русских писателей, оставил после себя школу. Эта школа, безусловно, лучшая в России. Мы не знаем школы новых реалистов, мы не знаем школы метаметафористов, но школа Стругацких процветает и растет. От относительно младших, таких как Сергей Лукьяненко и Леонид Каганов, до таких «монстров», как Вячеслав Рыбаков и Евгений Лукин. Перспективы выдающиеся.
И что касается премии Стругацких, она бессмертна. Их премия для меня престижнее Нобелевской. Мы не знаем, что написал Нобель, но знаем, что написали Стругацкие. И соревноваться за их премию будут все ведущие силы России. Сейчас в это включаются и реалисты, которые пишут в значительной степени фантастическую прозу, такой магический реализм. Все уже понимают, что, как сказал Михаил Успенский, «реализм -это как затянувшаяся литературная мода», вот и фантастика была и будет главным направлением мировой литературы.