Гольф. Ассоциации
Когда мы после полудня с Алоизом начинаем проход на большом поле, я всегда наказываю ему взять три термоса. Этот невысокий кучерявый крепыш лет семнадцати-восемнадцати подчеркнуто сосредоточен и аккуратен и в одежде и в движениях, только форма ушей, тату и причёска выдают с головой в нём примесь крови австралийских аборигенов и туарегов. Итак, начало, первая лунка и я приказываю Алоизу налить бокал «Чочетти». Это то, что надо. Сегодня не матч на приз в миллион долларов, выигранный вчера, сегодня просто улыбка мастера. А этот пряный многоцветный коктейль, обжигая терпким вкусом и изумляя игрой пузырьков в носоглотке, настраивает на самый игривый лад. Сегодня нет рядом Карлы и нужно расслабиться. Не глядя, тяну клюшку - не та, что надо бы, но нужно выкручиваться, импровизировать. Размявшись, бью ею, закрыв левый глаз. Удар слабоват и Вильсон бы долго смеялся, но его нет рядом, насмешника и соперника Вильсона, и пузырьки всё ещё играют. И я всё ещё в их плену. Так проходим четыре лунки. Алоиз не смотрит, он не одобряет всего этого.
Однако становится прохладно и вижу что сильно, непростительно сильно отстал. Отставание и по времени и по количеству ударов. Кивок Алоизу и на складном столике ртутным зеркалом разлит в стакан «Кредо». Гармоничная уверенность и тонкая, какая-то бежевая на вкус, австрийская по замесу вкусовая гамма, узнаваемая обветренными губами, попадает в рот. Три глотка и ощущение ясности и расчёта возвращается. Дальше выбираю клюшки правильно и думаю о движениях. И это даёт результат, не смотря на восточный ветер. Алоиз зачарованно смотрит, я знаю, ему не скоро заработать и на кар и на три часа игры в клубе. Его никто и не научит так бить и думать. Всё дело в крови, корнях и везении.
Всё, пройдена последняя лунка. У искусственного водоёма «Мичиган», последнего по моей схеме прохода, устраиваем третий, последний, бивуак. Как хорошо, что он не забыл зонт, Солнце как раз садится. Алоиз достаёт чай и шуршит большим и ярким как сегодняшний закат, пакетом. Я частенько угощаю его этой выпечкой, это не спиртное, это можно и совсем не жаль. Обсыпанный маком крендель, сдобное тесто и запах… Запах далёкой родины. Запах и вкус простецких забав и гуляний. Эх ма! Камни летят один за другим, упруго шлёпая по водной глади "Мичигана". Вот ведь, ещё не разучился «лепить блинчики». А вот Алоиз в шоке, он видимо и не умел…
-Пора возвращаться, заводи, курчавый!
Однако становится прохладно и вижу что сильно, непростительно сильно отстал. Отставание и по времени и по количеству ударов. Кивок Алоизу и на складном столике ртутным зеркалом разлит в стакан «Кредо». Гармоничная уверенность и тонкая, какая-то бежевая на вкус, австрийская по замесу вкусовая гамма, узнаваемая обветренными губами, попадает в рот. Три глотка и ощущение ясности и расчёта возвращается. Дальше выбираю клюшки правильно и думаю о движениях. И это даёт результат, не смотря на восточный ветер. Алоиз зачарованно смотрит, я знаю, ему не скоро заработать и на кар и на три часа игры в клубе. Его никто и не научит так бить и думать. Всё дело в крови, корнях и везении.
Всё, пройдена последняя лунка. У искусственного водоёма «Мичиган», последнего по моей схеме прохода, устраиваем третий, последний, бивуак. Как хорошо, что он не забыл зонт, Солнце как раз садится. Алоиз достаёт чай и шуршит большим и ярким как сегодняшний закат, пакетом. Я частенько угощаю его этой выпечкой, это не спиртное, это можно и совсем не жаль. Обсыпанный маком крендель, сдобное тесто и запах… Запах далёкой родины. Запах и вкус простецких забав и гуляний. Эх ма! Камни летят один за другим, упруго шлёпая по водной глади "Мичигана". Вот ведь, ещё не разучился «лепить блинчики». А вот Алоиз в шоке, он видимо и не умел…
-Пора возвращаться, заводи, курчавый!