Теоретики английской психиатрии XVIII века, а также Дефо, Свифт, сплин и виски с опием.
Продолжу знакомить вас с историей психиатрии. Давайте же теперь отправимся на ту сторону Ла Манша и поинтересуемся: а как обстоят дела у психиатров Туманного Альбиона? Среди их французских коллег того времени бытовало мнение, будто эти англичане вообще там через одного на всю голову больные... пардон, будто распространённость душевных болезней на Острове в среднем заметно выше, нежели на континенте.
Так это или нет, сейчас уже и не скажешь, но то, что востребованы были и врачи с соответствующими знаниями и умениями, и учреждения нужного профиля - это факт. Опять же, в 1736 году парламент отменил все законы, по которым можно было более или менее болезненным способом расстаться с жизнью за колдовство, чёрную магию, вызов демонов и тесное с ними общение. А раз так - предстояло как-то иначе переосмысливать статус бывших ведьм и малефиков, вдруг в одночасье ставших не арестантами, а пациентами.
Кстати, примерно в это же время, где-то чуть позже, где-то чуть раньше, в присутственных местах Англии стало модно говорить, помимо непременной погоды, ещё и про душевные болезни. Про безумие (madness) в целом, например. Или же про истинно английскую, по искреннему и глубокому мнению собеседников, болезнь - spleen. Что значит - интернациональное явление? Нет, джентльмены, вот и сэр Пушкин подчёркивает, что у этих русских - русская хандра, а у нас - чисто английский сплин, и давайте уже не будем путать понятия. На эту тему пишет в 1725 году свой «Трактат о сплине и ипохондрии» Ричард Блэкмор (не поэт и не гитарист); её же подхватывает в 1730 в «Трактате об ипохондрии и истерии» философ и сатирик Бернард да Мандевиль; а в 1733 году издаётся «Английская болезнь» шотландца Джорджа Чейни, где отведено немало места неврастении и ипохондрии.
Помните автора одного из первых романов о выживальцах «Робинзон Крузо»? Между прочим, Даниель Дефо (не иначе как проникшись теми самыми настроениями) высказывал идею о создании Fool House (дурдома, то бишь) - лицензированного, не частного, да чтобы деньги на его содержание шли «с помощью налога на учёность, выплачиваемого авторам книг, и никто не должен быть помещён в сумасшедший дом без достаточных оснований, обследования и гласного заключения».
И уж на что Джонатан Свифт был не прочь потроллить Дефо - что в произведениях, что на словах - а и он теме сумасшествия уделял внимания не меньше, а как бы и не больше, нежели Даниель. И неспроста: Свифта всё чаще начинают одолевать меланхолия и мизантропия - не просто так его памфлеты разят почище шпаги. В 1714 году он даже согласен оставить должность декана в соборе Святого Патрика и стать одним из управляющих в Бедламе - но Лондон оказывается не готов, чтобы его главным дурдомом управляла столь одиозная личность. Позже, к закату своих дней, когда, по его же словам, «смертельная скорбь» становится невыносимой, Свифт завещает изрядную часть своего состояния на строительство сумасшедшего дома. И в 1757 году в Дублине будет построен «Госпиталь Святого Патрика для имбецилов». А на надгробном камне в центральном нефе собора Святого Патрика, где он похоронен в 1745 году, высечена написанная им в тексте того самого завещания эпитафия:
«Здесь покоится тело Джонатана Свифта, декана этого собора, и суровое негодование уже не раздирает его сердце. Ступай, путник, и подражай, если можешь, тому, кто мужественно боролся за дело свободы»
Что касается действительно маститых теоретиков, то сразу стоит вспомнить шотландца Уильяма Каллена, профессора медицины (по совместительству - неплохого учёного-химика и фармаколога), который преподавал в Глазго, а потом и в Эдинбурге. Это он, между прочим, первым заметил, что наперстянка, на минуточку, делает сердечные сокращения реже. А если перестараться - то сильно реже. А вы тут её настойки, как мочегонное направо и налево прописываете, коллеги. Аккуратнее надо, не стоит множить кресты на личном кладбище. И это его четырёхтомник «First Lines of the Practice of Physic, for the use of students» переводил на французский язык Пинель, дискутируя с автором в личной переписке.
У Каллена был занятный взгляд на природу человеческих болезней. Очень в духе механистического, стимпанковского, можно сказать, взгляда на все процессы в природе, занимавшего в том веке прочные позиции во многих умах. Вот и Каллен, в лучших традициях своего тёзки и земляка Уильяма Оккама, не собирался множить сущности. Все болезни, говорил он... да, от нервов. И только сифилис - от удовольствия. Ладно, про сифилис забудьте, не писал такого Уильям. Но про нервы - было.
В своём «Synopsis Nosologiae Methodicae» он пишет: причин две. Спазм и атония. Все болезни вызваны нарушением течения особой нервической жидкости. Эта жидкость, fluidum, складируется в желудочках головного мозга, а оттуда растекается по спинному и по ветвям нервов, по фибрам, как тогда их модно было называть. И если приключается излишнее напряжение нервной системы, спазм, или излишнее её расслабление, или атония - вот тогда и возникает болезнь. Какая? Да любая, всё дело в том, где зажало или расслабило. С душевными болезнями всё ровно так же. Если фибры души прослабило до атонии - значит, будет меланхолия с унынием. Если фибры напряглись и затрепетали - значит, мания с возбуждением. Чего же тут непонятного? Соответственно, и принципов лечения по-настоящему всего два: напряжённых - расслабить, расслабленных - напрячь. Благо с тониками и спазмалитиками медицина уже была знакома.
Так же лаконично (вот у кого Пинель эту манеру взял!) он поступил и с классификацией душевных болезней. Или везаний, как он их окрестил: ve - как частичка отрицания, указания на обратное (вспомните слово versus), и sania - чистота, в его интерпретации - чистота и ясность разума. Всего везаний, учил Каллем, четыре штуки. Раз - аменция, она же слабоумие; два - мания, или общее помешательство; три - меланхолия (и тут возможны варианты: с галлюцинациями или без, с тоской по родине, с демономаническими идеями - очень многоликая меланхолия, короче); четыре - онейроидия, или сновидное помрачение сознания, от греческого ὄνειρος, что значит сон.
Простота теории, изложенной Калленом, подкупала. Особенно тех, кто успел хлебнуть и немецкой метафизики в тогдашней зубодробительной манере её изложения, и полочек с рюшечками в исполнении Соважа. Неудивительно, что ученик Уильяма, Джон Браун, ею проникся. И развил - ровно так, как видел устройство человеческого организма и его психики.
Вся жизнь, - считал он, - это как двугорбый ответ верблюда на суровые условия существования. Ну да, и борьба тоже, естественно. Но главное сам принцип: жизнь - это система ответов, рефлексов живого организма на внешние стимулы. Погладили - заулыбался, дали в глаз - огорчился и подрался, пнули посильнее - полетела наша гордая птица. Где вы видите такую отзывчивость к внешним стимулам, к примеру, у камня или трупа? Вот то-то же, вот вам и критерий отличия живого от неживого. Ах да, изначальный же резерв ещё:
«Каждое органическое существо вместе с жизнью получает известное количество возбуждающей силы. Возбуждаемость может увеличиваться или уменьшаться под влиянием внешних факторов, причем органами «возбудимости» являются нервы»
А раз так, то, как совершенно правильно подметил учитель Каллен, все болезни от нервов. И есть два полюса степени нервного возбуждения в ответ на внешние стимулы: это стения, когда ответ слишком сильный, и астения, когда ответ слишком слабый. А полное здоровье, как золотая середина, расположена строго между ними. А чтобы легче было считать, вот вам шкала на 80°. Полная норма - это 40°. Норма вообще - от 30° до 50°. Ниже 30° - астения, то есть недостаток сил и нервной возбудимости (кстати, сюда Браун записал и меланхолию, и слабоумие, и подагру, и колики, и даже чуму). Выше 50° - стения, то есть, соответственно, их избыток (стеническими, помимо мании, эпилепсии и ряда других душевных болезней, Браун считал оспу, пневмонию, корь, ревматизм). Как и учитель Каллен (с ним он, правда, в итоге разругался вдрызг), Джон заявлял, что, согласно его теории, и план лечения построить несложно: чрезмерно усиленное надо расслабить и успокоить, а чрезмерно слабое - напитать и подогреть. Поэтому для лечения стенических болезней предлагал комбинации из кровопускания, питья холодной воды, холода как такового (сына Вильяма, который заболел оспой, Джон раздел догола и отправил на пленэр, остыть хорошенько; сын выжил, но скорее вопреки, нежели благодаря) общего покоя и мягких слабительных. Для лечения же астеников имелся иной набор: вино и более крепкие напитки, тепло и свет, мускус и нашатырь, камфара, эфир и опий. Такой подход к системе врачевания заметят, и позже на его основе сформируется целое направление, англосакская терапия, в которой будут активно применяться и опий, и алкоголь, и мясо, и множество специй, и холод или тепло.
Себя Джон Браун почитал астеником. Поэтому даже лекции студентам принимался читать не иначе как после стакана скотча с 40-50 каплями лауданума. Иначе, мол, никаких сил нервических не хватит на этих обормотов. Несложно предположить, что в действительности такое самолечение не добавило доктору ни здоровья, ни богатства, ни особой популярности, и 7 октября 1788 года он умер от апоплексического удара, забытый и друзьями, и учениками, и коллегами.
Современник Брауна, Томас Арнольд (не путать с его полным тёзкой, педагогом, глубоким знатоком античности и реформатором образовательной системы, жившим чуть позднее), был не столь привержен экстремальным методам лечения. В двух томах своего труда «О сущности, подразделениях, причинах и предупреждении душевных болезней» он пишет, что психозы происходят от трёх причин. Во-первых, от поражения самого мозга. Во-вторых, от поражения других органов, когда психика страдает, так сказать, рикошетом. И в-третьих, от чрезмерного напряжения душевной деятельности под влиянием моральных причин. Касаясь первой причины, Томас отдельно (и одним из первых среди докторов) заострил внимание на том, что нарушения кровообращения в тех сосудах, что питают мозг, могут приводить к психическим нарушениям. Что же касается лечения помешательств, то тут он много места уделил профилактике: дескать, крайне сложно ловить уже слетевшую кукушку, не проще ли создать ей комфортные условия изначально? Как создать? Физкультурка по утрам, плюс умеренные физические нагрузки в целом. Умеренность как таковая, ибо в излишествах опасность едва ли не большая, нежели в лишениях. А главное - тренировать ещё и психику. То есть героически преодолевать собою же созданные трудности... ой, это не отсюда, это из другой истории, причём целой страны. Тренировать же психику Арнольд предлагал смирением страстей, урезанием осетра собственных желаний и влечений, а также построением правильного графика умственных нагрузок. Вот такая психогигиена, как он её понимал.
Предвосхищая теоретические выкладки Пинеля, английский доктор Перфект (говорящая фамилия, не правда ли?) сводит воедино отчёт по 108 историям болезней своих пациентов и заостряет внимание коллег на то, что на осинке не родятся апельсинки. То есть, на наследственный характер довольно большого числа наблюдаемых им помешательств.
И хватит на том о британских теоретиках.
P.S. Мой проект « Найди своего психиатра» продолжает работать и расширяет свою географию. Если так случилось, что нужен грамотный, опытный, а главное - внимательный и корректный психиатр - обращайтесь. Кроме команды коллег, в проекте работает опытный юрист, готовый дать консультацию и оказать помощь по целому ряду вопросов, есть коллеги, которые могут помочь с решением ряда экспертных моментов. Есть сеть пансионатов для пожилых пациентов с деменцией. Что ценно в сложившейся ситуации - большинство коллег ведут онлайн-приём.
P.P.S. Статьи по психиатрии, психологии и всему, что касается этого направления, мы решили дублировать в Яндекс Дзене - вдруг кому удобно смотреть их там