Без названия
Текст экспериментальный, вырванный из контекста, скорее всего будет дописан в будущем. Очень важно было бы узнать ваше мнение о нём. И варианты названия приветствуются.
Мне, кажется было четырнадцать. В тот день не ходил в школу, потому что болел. У меня была высокая температура, и я валялся в кровати, пока не ушла на работу мама, а потом встал и поплёлся в зал смотреть телевизор. Должна была прийти врач, чтобы подтвердить справкой мою болезнь. Меня не лечили лекарствами, только холодным душем и массажем.
В двенадцать, когда врачи уже не знали, как меня вылечить от повторной двухсторонней пневмонии, мама нашла человека, который за два дня поставил меня на ноги. Он обливал меня холодной водой и делал мне массаж каждые два часа, от чего моя кожа саднила, но я поправился. С тех пор, мама больше прислушивалась к нему, чем к официальной медицине, но в школу нужно было предоставлять справку.
Мой врач, тот самый маньяк, который ставит детей под леденящий душ, тоже должен был приехать, но ближе к вечеру, к маминому возвращению с работы.
Я смотрел телевизор и заснул на каком-то грустном фильме, про человека бесконечно ищущего работу. Проснулся я внезапно от женского вскрика. В дверях комнаты стояла чужая женщина в светлом плаще и черной маленькой шляпке. Зал, который так же служил спальней родителям, находилась у нас прямо напротив входной двери, и, чтобы в неё заглянуть, нужно было сделать всего пару шагов.
- Что случилось, Леночка? - услышал я голос отца из коридора.
- Тут мальчик какой-то… - сказала оторопелая особа и вышла из комнаты.
Я съёжился то ли от страха, то ли озноба, который вдруг на меня навалился.
Заглянул отец и удивлённо спросил:
- Костя? Ты почему не в школе?
- Я болен. У меня температура. А ты вернулся из командировки?
Тут снова появилась та женщина:
- Ты разве куда-то уезжал? - спросила она.
- Леночка, потом всё потом. Костя, где мама?
- Это твой сын? - спросила женщина.
- На работе.
- Она тебя оставила одного? А где Серёжа?
- Не знаю, он вчера ушёл и ещё не возвращался.
Раздался птичий щебет из коридора.
- Кто там ещё? - раздражённо сказал отец и пошёл открывать входную дверь.
Неделю назад, он собрался и уехал в командировку, обещал вернуться только через месяц или даже позже. Мама в этот раз не поехала его провожать, хотя раньше всегда так делала. Прошло всего две недели, и для меня было неожиданно, что он вернулся.
Отец часто отлучался, него была не простая работа. Он мало про неё рассказывал, но я был уверен, что он проектирует и строит подводные лодки, только спустя много лет, на его похоронах я узнал от друга и коллеги отца, что он был человеком, который тестирует и настраивает оборудование для всплытия и погружения. Наверное, это была засекреченная работа, а может он просто не считал нужным нам об этом рассказывать.
- Да, добрый день! Проходите. Он в комнате, - говорил отец, а Леночка всё так и стояла в плаще и смотрела на меня.
- Я знакомая твоего папы, - зачем-то сказала она. - Елена Владимировна.
Я кивнул, всё ещё не понимая, что происходит вокруг. Видимо, давала знать о себе поднимающаяся температура.
Меня осмотрела врач, выписала какие-то таблетки и полоскания, что-то долго писала в карте, разговаривала с отцом, который отправив Елену Владимировну на кухню, ждал окончания приёма в дверях.
Когда он вернулся, я уже снова включил телевизор.
- Костя, мы можем с тобой договориться, чтобы ты ничего не говорил маме, о моём приходе и о Ле… , - он запнулся, - о Елене Владимировне.
- Она твоя любовница? - спросил я, сам ошалевая от своей смелости.
- Костя! - голос у него был строгий, но по лицу я видел, что он напуган и смущён. Каким-то седьмым чувством, которое обволокло меня, как кожа, я понял, что ему стыдно. Непреодолимо стыдно, как если бы я застал его за чем-то зазорным и нелицеприятным.
- Да, ладно, чего там. Я же уже не ребёнок, - соврал я, даже не улыбнувшись, а ведь мне было стыдно не меньше, чем ему.
Мне хотелось провалиться сквозь землю, оказаться здоровым и убежать в школу, только бы не сидеть сейчас здесь и не слушать под аккомпанемент голоса Модонны, как отец просит меня соврать маме.
Отец опустил голову, видимо он не знал, что можно мне ответить.
- Ладно, пап. Я не скажу, что вы были. Но ты уверен, что она ничего не знает?
- Она знает, Костя. Она не хотела, чтобы вы знали, - его плечи опустились, он выдохнул и осел. - Я дурак. Думал, что вас нет никого. Мне нужно было забрать кое-что. А она напросилась.
Он говорил и говорил, а я смотрел на него и не понимал, как он мог допустить такую ошибку: привести её сюда. Как она вообще могла появится в его жизни. Насмотренный и наслышанный о том, как изменяют, уходят, я никогда не думал, что это может произойти и совсем рядом со мной.
С мамой всё было ясно, она, как всегда боялась, что нам с Серёжей будет неприятно узнать плохое про отца. Мама всегда старательно прятала всё, что считала неприятным не нужным для нас. Правда, у неё это уже не всегда получалось. Она и в прошлый раз, но тогда мне было только одиннадцать, плакала в ванной и думала, что мы с братом слепые. Кажется, она тогда нашла какие-то духи, которые он хотел подарить не ей. Мне уже брат об этом рассказывал.
Но как он мог её привести сюда, я не понимал.
- Уезжай! Уезжай и не возвращайся из своей командировки больше, - вдруг сорвался я и кажется даже подскочил в дивана.
- Костя?! - отец смотрел на меня ошарашено.
- Ты слышал! - повторил я и отвернулся. - Не нужен ты нам… такой.
Я не знаю, что потом произошло, вернее уже не помню. Кажется, я смотрел телевизор, но плохо видел, что там происходило, а когда хлопнула входная дверь, я обнял подушку и долго плакал. Мне было обидно и больно. Сейчас даже смешно. Эта боль можно было бы сравнить с тем, которую испытывает человек на похоронах. Для меня отец с того дня был ровно, что мёртвый.
Это было так давно. Двадцать лет тому назад, получается, а я помню.
Мне, кажется было четырнадцать. В тот день не ходил в школу, потому что болел. У меня была высокая температура, и я валялся в кровати, пока не ушла на работу мама, а потом встал и поплёлся в зал смотреть телевизор. Должна была прийти врач, чтобы подтвердить справкой мою болезнь. Меня не лечили лекарствами, только холодным душем и массажем.
В двенадцать, когда врачи уже не знали, как меня вылечить от повторной двухсторонней пневмонии, мама нашла человека, который за два дня поставил меня на ноги. Он обливал меня холодной водой и делал мне массаж каждые два часа, от чего моя кожа саднила, но я поправился. С тех пор, мама больше прислушивалась к нему, чем к официальной медицине, но в школу нужно было предоставлять справку.
Мой врач, тот самый маньяк, который ставит детей под леденящий душ, тоже должен был приехать, но ближе к вечеру, к маминому возвращению с работы.
Я смотрел телевизор и заснул на каком-то грустном фильме, про человека бесконечно ищущего работу. Проснулся я внезапно от женского вскрика. В дверях комнаты стояла чужая женщина в светлом плаще и черной маленькой шляпке. Зал, который так же служил спальней родителям, находилась у нас прямо напротив входной двери, и, чтобы в неё заглянуть, нужно было сделать всего пару шагов.
- Что случилось, Леночка? - услышал я голос отца из коридора.
- Тут мальчик какой-то… - сказала оторопелая особа и вышла из комнаты.
Я съёжился то ли от страха, то ли озноба, который вдруг на меня навалился.
Заглянул отец и удивлённо спросил:
- Костя? Ты почему не в школе?
- Я болен. У меня температура. А ты вернулся из командировки?
Тут снова появилась та женщина:
- Ты разве куда-то уезжал? - спросила она.
- Леночка, потом всё потом. Костя, где мама?
- Это твой сын? - спросила женщина.
- На работе.
- Она тебя оставила одного? А где Серёжа?
- Не знаю, он вчера ушёл и ещё не возвращался.
Раздался птичий щебет из коридора.
- Кто там ещё? - раздражённо сказал отец и пошёл открывать входную дверь.
Неделю назад, он собрался и уехал в командировку, обещал вернуться только через месяц или даже позже. Мама в этот раз не поехала его провожать, хотя раньше всегда так делала. Прошло всего две недели, и для меня было неожиданно, что он вернулся.
Отец часто отлучался, него была не простая работа. Он мало про неё рассказывал, но я был уверен, что он проектирует и строит подводные лодки, только спустя много лет, на его похоронах я узнал от друга и коллеги отца, что он был человеком, который тестирует и настраивает оборудование для всплытия и погружения. Наверное, это была засекреченная работа, а может он просто не считал нужным нам об этом рассказывать.
- Да, добрый день! Проходите. Он в комнате, - говорил отец, а Леночка всё так и стояла в плаще и смотрела на меня.
- Я знакомая твоего папы, - зачем-то сказала она. - Елена Владимировна.
Я кивнул, всё ещё не понимая, что происходит вокруг. Видимо, давала знать о себе поднимающаяся температура.
Меня осмотрела врач, выписала какие-то таблетки и полоскания, что-то долго писала в карте, разговаривала с отцом, который отправив Елену Владимировну на кухню, ждал окончания приёма в дверях.
Когда он вернулся, я уже снова включил телевизор.
- Костя, мы можем с тобой договориться, чтобы ты ничего не говорил маме, о моём приходе и о Ле… , - он запнулся, - о Елене Владимировне.
- Она твоя любовница? - спросил я, сам ошалевая от своей смелости.
- Костя! - голос у него был строгий, но по лицу я видел, что он напуган и смущён. Каким-то седьмым чувством, которое обволокло меня, как кожа, я понял, что ему стыдно. Непреодолимо стыдно, как если бы я застал его за чем-то зазорным и нелицеприятным.
- Да, ладно, чего там. Я же уже не ребёнок, - соврал я, даже не улыбнувшись, а ведь мне было стыдно не меньше, чем ему.
Мне хотелось провалиться сквозь землю, оказаться здоровым и убежать в школу, только бы не сидеть сейчас здесь и не слушать под аккомпанемент голоса Модонны, как отец просит меня соврать маме.
Отец опустил голову, видимо он не знал, что можно мне ответить.
- Ладно, пап. Я не скажу, что вы были. Но ты уверен, что она ничего не знает?
- Она знает, Костя. Она не хотела, чтобы вы знали, - его плечи опустились, он выдохнул и осел. - Я дурак. Думал, что вас нет никого. Мне нужно было забрать кое-что. А она напросилась.
Он говорил и говорил, а я смотрел на него и не понимал, как он мог допустить такую ошибку: привести её сюда. Как она вообще могла появится в его жизни. Насмотренный и наслышанный о том, как изменяют, уходят, я никогда не думал, что это может произойти и совсем рядом со мной.
С мамой всё было ясно, она, как всегда боялась, что нам с Серёжей будет неприятно узнать плохое про отца. Мама всегда старательно прятала всё, что считала неприятным не нужным для нас. Правда, у неё это уже не всегда получалось. Она и в прошлый раз, но тогда мне было только одиннадцать, плакала в ванной и думала, что мы с братом слепые. Кажется, она тогда нашла какие-то духи, которые он хотел подарить не ей. Мне уже брат об этом рассказывал.
Но как он мог её привести сюда, я не понимал.
- Уезжай! Уезжай и не возвращайся из своей командировки больше, - вдруг сорвался я и кажется даже подскочил в дивана.
- Костя?! - отец смотрел на меня ошарашено.
- Ты слышал! - повторил я и отвернулся. - Не нужен ты нам… такой.
Я не знаю, что потом произошло, вернее уже не помню. Кажется, я смотрел телевизор, но плохо видел, что там происходило, а когда хлопнула входная дверь, я обнял подушку и долго плакал. Мне было обидно и больно. Сейчас даже смешно. Эта боль можно было бы сравнить с тем, которую испытывает человек на похоронах. Для меня отец с того дня был ровно, что мёртвый.
Это было так давно. Двадцать лет тому назад, получается, а я помню.