Моя история.
Я стоял перед высокой дверью. Явно старой, покрытой темным лаком и терпеливо ждал. Ничего нового. Все знакомо. Ждал, пока на нажатие кнопки кто-нибудь отреагирует. Я не опаздывал, недавно поговорил с хозяином квартиры по телефону. Меня должны были ждать. Косвенно, это подтвердил и мрачный парень в униформе, внимательно рассматривавший меня сквозь стекло, пока я представлялся и пояснял, что у меня назначена встреча в этой самой квартире. За высокой(возможно дубовой?) дверью. Наискосок от старого, но превосходно работающего лифта. Лифта с дверями, открывающимися вручную. Внутри две маленьких, со стеклянными окошками. И снаружи- большая, массивная и железная. Для дома, в центре Москвы, редкость. Наконец, дверь открылась. Сухой, голос произнес приветствие. Почему-то в голове всплыли строчки из Вертинского. «Вот стоит он, серебряный тополь…». Абсолютно седой и невесомо стройный - дед? Старик? Пока я подбирал в уме сравнения, и кратко излагал всё то же, что уже было сказано по телефону, хозяин квартиры внимательно смотрел на меня. Сверху вниз. Два метра. Нет, все же метр девяносто. Халат- домашний, но не барский. Брюки и рубашка. Туфли на ногах. Не домашние. Городские, но явно не видевшие московской соли. Ну что же. В таком возрасте человек имеет право на любые причуды.
- … Вот за этим, Игорь Альбертович, я и пришел к Вам. Для нашего проекта очень важны иллюстрации. Фотографии вещей, подлинных свидетелей эпохи. Мои ровесники прекрасно всё помнят, но уже провели в квартире два- три ремонта. Антресоли пусты, чемоданы выброшены, из старых вещей остались только стулья, и те- скорее всего куплены в магазине, по случаю моды на антиквариат. Так что приходится обращаться к людям вашего поколенья.
- Ну, положим, Сергей, твой проект тоже дань моде, задумчиво глядя на меня с высоты, проговорил старик. Пожевал губами и добавил, - Проходи в гостиную. Не разувайся, вытри ноги и проходи. Как только он отступил в глубину коридора, мне открылись обе стены. До потолка закрытые книжными полками. Корешки книг, идеально чистые стекла, сувениры. Те, которые я уже видел, за эти два месяца. Те, что я видел раньше. Совершенно новые, неизвестные мне вещи. Большая часть относилась к середине прошлого века. То есть менеджеру по изданию книги была не интересна. Но мальчишке, всегда находящемуся рядом с менеджером было любопытно. Очень. Судя по знакомым сувенирам, близкий друг моей верной помощницы, Аллы Александровны бывал в ГДР. Почти такой же камень с крошечными копиями горных молотков, жил где то у меня, на антресолях. А вот характерный фильтр для воды с Байконура. На подставке. Фильтр я уже видел. На фотографиях. В качестве сувенира- не встречал. Бюст круглолицего и раскосого корейца я опознал сразу. А вот время отливки, судя по патине, заставило меня задуматься. Неужели это металлический вождь ровесник своего прототипа? Оставаться в прихожей было уже неудобно, хозяин прошел в комнату и уже отодвинул стул от круглого столика. Массивного, прикрытого белой скатертью с кружевами по краям.
- Так что тебя интересует, кроме шариковых ручек?
- После того, что я увидел в Вашей прихожей, мне даже как то неудобно вспоминать о ручках, улыбнулся я. Хозяин квартиры ответил на мою улыбку и, выдвинув второй стул для себя, стал ждать, пока виста оживит ноутбук.
- Алла Александровна говорила, что у Вас можно взять на время несколько ручек и расспросить о других раритетах 70х-80х. У меня есть рубрикатор. Я могу рассчитывать на что то еще? Фраза получилась несколько заискивающей, но попробуйте работать с дерзостью менеджера по продажам, если со стен огромной комнаты на Вас рядами смотрят охотничьи трофеи, разбавленные коллекцией холодного оружия. И фотографии хозяина. Рядом с разными трофеями. Среди зверей я заметил угловатого тигра. С крестом на башне. Серым, на сером фоне.
- Чай? Кофе? Видя, что я все еще сражаюсь с ноутом, предложил Старик.
Еще через несколько минут мы сидели друг напротив друга и я вслух зачитывал строчки из экселевского файла. А Старик либо кивал головой отрицательно, либо морщил лоб, или щурил глаза. Вслед за этим он коротко говорил- вон тот шкаф. Верхняя полка. И рядом со мной, на безукоризненном паркете, на постеленной поверх него газете появлялась новая старая вещь. Тут уже стояли два фотоаппарата. Знакомый «Ломо-Символ» и забытый «Эликон». Проигрыватель для пластинок «Юность». В коричневом чемоданчике со светлой пластиковой ручкой. И каждый новый экспонат удостаивался краткой характеристики.
- Пластинки к проигрывателю нужны? Прижизненного Леннона не дам, но Модерн Токинг отдам со спокойной душой. Рука выбросить не поднимается, а для вашего музея, хоть польза будет.
Чай в стакане с подстаканником, остывал.
- Да. За десять лет. Все подарки с кремлевской елки. А чему ты удивляешься? Мои внуки тоже ходили на ёлку, улыбнувшись сказал Старик. Я только покачивал головой. Я уже ничему не удивлялся. Всё то, что перекочевало из шкафов, тумбочек и чемодана, извлеченного из-под кровати, ожидал долгий путь в студию известного фотографа. Который будет долго колдовать над предметным столиком, расставляя на нем наше детство, разобранное по главам. Наше детство, которое не сохранили мы. Которое умудрилось затаиться в квартирах наших бабушек и дедушек.
- Коллекция иностранных монет. Если возможно- с настоящим кляссером. И на этом всё, облегченно сказал я. Предметов должно было хватить на три- четыре главы. Учитывая, что их еще будут отбирать, сначала худсовет, а потом фотограф. Выделяя особенно характерные.
- Монеты… Монеты есть. Кляссера нет. Можешь достать из бара в серванте. Металлическая коробочка с красной площадью на крышке. Но эти монеты, в отличии от остального барахла мне памятны. Поэтому, постарайся ничего не потерять.
Голос, немного оттаявший в процессе комментариев, вновь стал сухим и ломким. Я открыл крышку и замер. Монет было горсти три- четыре. И переписывать их по названиям пришлось бы долго. Видя мое замешательство, Старик вновь улыбнулся. И сказал, совсем простецки
- Можешь пересчитать. 74 монеты из 34 стран. Все помню наизусть.
Видимо у меня на лице мелькнуло непонимание. И Старик пояснил
- Это сувениры. Память о друзьях. И коробочка- тоже память. Так что вернешь в целости и сохранности. Когда вы управитесь с фотосессиями?
- Недели полторы, Игорь Альбертович. Старик благосклонно кивнул.
Уже складывая предметы в сумку, оборачивая каждый где газетой, где полиэтиленом, я спросил, чувствуя некую скованность:
- Кем же Вы работали, Игорь Альбертович?
Старик улыбнулся и, взвесив на ладони коробку, ответил вопросом на вопрос
- С монетами понятно, а знаешь, чем мне коробка памятна? Понимая, что это и есть ответ, я вопросительно кивнул.
- Мне ее в один день с первым орденом подарили. Орден вручил Калинин, добавил он. И, о чем-то задумался, на мгновенье. Вопрос о дарителе коробочки остался невысказанным.
Я спускался по лестнице, пешком, рассматривал резные железные двери лифта на площадках, железные заплатки дверей квартир, совершенно не гармонировавшие с резными перилами и высоченными потолками. В сумке покачивались два фотоаппарата, подарки с кремлевских ёлок, фигурный резак для фотографий, и ещё, ещё, вещи знакомые с детства. Бабушкина пудра, папина фуражка, мои подарки с кремлёвской ёлки. Фотография Игоря Альбертовича в тонкой деревянной рамке. Плащ, перекинутый через руку, шляпа, очки. И горы за спиной. За спиной хранителя истории. Моей, в том числе. Истории, которую не сохранили мы.
- … Вот за этим, Игорь Альбертович, я и пришел к Вам. Для нашего проекта очень важны иллюстрации. Фотографии вещей, подлинных свидетелей эпохи. Мои ровесники прекрасно всё помнят, но уже провели в квартире два- три ремонта. Антресоли пусты, чемоданы выброшены, из старых вещей остались только стулья, и те- скорее всего куплены в магазине, по случаю моды на антиквариат. Так что приходится обращаться к людям вашего поколенья.
- Ну, положим, Сергей, твой проект тоже дань моде, задумчиво глядя на меня с высоты, проговорил старик. Пожевал губами и добавил, - Проходи в гостиную. Не разувайся, вытри ноги и проходи. Как только он отступил в глубину коридора, мне открылись обе стены. До потолка закрытые книжными полками. Корешки книг, идеально чистые стекла, сувениры. Те, которые я уже видел, за эти два месяца. Те, что я видел раньше. Совершенно новые, неизвестные мне вещи. Большая часть относилась к середине прошлого века. То есть менеджеру по изданию книги была не интересна. Но мальчишке, всегда находящемуся рядом с менеджером было любопытно. Очень. Судя по знакомым сувенирам, близкий друг моей верной помощницы, Аллы Александровны бывал в ГДР. Почти такой же камень с крошечными копиями горных молотков, жил где то у меня, на антресолях. А вот характерный фильтр для воды с Байконура. На подставке. Фильтр я уже видел. На фотографиях. В качестве сувенира- не встречал. Бюст круглолицего и раскосого корейца я опознал сразу. А вот время отливки, судя по патине, заставило меня задуматься. Неужели это металлический вождь ровесник своего прототипа? Оставаться в прихожей было уже неудобно, хозяин прошел в комнату и уже отодвинул стул от круглого столика. Массивного, прикрытого белой скатертью с кружевами по краям.
- Так что тебя интересует, кроме шариковых ручек?
- После того, что я увидел в Вашей прихожей, мне даже как то неудобно вспоминать о ручках, улыбнулся я. Хозяин квартиры ответил на мою улыбку и, выдвинув второй стул для себя, стал ждать, пока виста оживит ноутбук.
- Алла Александровна говорила, что у Вас можно взять на время несколько ручек и расспросить о других раритетах 70х-80х. У меня есть рубрикатор. Я могу рассчитывать на что то еще? Фраза получилась несколько заискивающей, но попробуйте работать с дерзостью менеджера по продажам, если со стен огромной комнаты на Вас рядами смотрят охотничьи трофеи, разбавленные коллекцией холодного оружия. И фотографии хозяина. Рядом с разными трофеями. Среди зверей я заметил угловатого тигра. С крестом на башне. Серым, на сером фоне.
- Чай? Кофе? Видя, что я все еще сражаюсь с ноутом, предложил Старик.
Еще через несколько минут мы сидели друг напротив друга и я вслух зачитывал строчки из экселевского файла. А Старик либо кивал головой отрицательно, либо морщил лоб, или щурил глаза. Вслед за этим он коротко говорил- вон тот шкаф. Верхняя полка. И рядом со мной, на безукоризненном паркете, на постеленной поверх него газете появлялась новая старая вещь. Тут уже стояли два фотоаппарата. Знакомый «Ломо-Символ» и забытый «Эликон». Проигрыватель для пластинок «Юность». В коричневом чемоданчике со светлой пластиковой ручкой. И каждый новый экспонат удостаивался краткой характеристики.
- Пластинки к проигрывателю нужны? Прижизненного Леннона не дам, но Модерн Токинг отдам со спокойной душой. Рука выбросить не поднимается, а для вашего музея, хоть польза будет.
Чай в стакане с подстаканником, остывал.
- Да. За десять лет. Все подарки с кремлевской елки. А чему ты удивляешься? Мои внуки тоже ходили на ёлку, улыбнувшись сказал Старик. Я только покачивал головой. Я уже ничему не удивлялся. Всё то, что перекочевало из шкафов, тумбочек и чемодана, извлеченного из-под кровати, ожидал долгий путь в студию известного фотографа. Который будет долго колдовать над предметным столиком, расставляя на нем наше детство, разобранное по главам. Наше детство, которое не сохранили мы. Которое умудрилось затаиться в квартирах наших бабушек и дедушек.
- Коллекция иностранных монет. Если возможно- с настоящим кляссером. И на этом всё, облегченно сказал я. Предметов должно было хватить на три- четыре главы. Учитывая, что их еще будут отбирать, сначала худсовет, а потом фотограф. Выделяя особенно характерные.
- Монеты… Монеты есть. Кляссера нет. Можешь достать из бара в серванте. Металлическая коробочка с красной площадью на крышке. Но эти монеты, в отличии от остального барахла мне памятны. Поэтому, постарайся ничего не потерять.
Голос, немного оттаявший в процессе комментариев, вновь стал сухим и ломким. Я открыл крышку и замер. Монет было горсти три- четыре. И переписывать их по названиям пришлось бы долго. Видя мое замешательство, Старик вновь улыбнулся. И сказал, совсем простецки
- Можешь пересчитать. 74 монеты из 34 стран. Все помню наизусть.
Видимо у меня на лице мелькнуло непонимание. И Старик пояснил
- Это сувениры. Память о друзьях. И коробочка- тоже память. Так что вернешь в целости и сохранности. Когда вы управитесь с фотосессиями?
- Недели полторы, Игорь Альбертович. Старик благосклонно кивнул.
Уже складывая предметы в сумку, оборачивая каждый где газетой, где полиэтиленом, я спросил, чувствуя некую скованность:
- Кем же Вы работали, Игорь Альбертович?
Старик улыбнулся и, взвесив на ладони коробку, ответил вопросом на вопрос
- С монетами понятно, а знаешь, чем мне коробка памятна? Понимая, что это и есть ответ, я вопросительно кивнул.
- Мне ее в один день с первым орденом подарили. Орден вручил Калинин, добавил он. И, о чем-то задумался, на мгновенье. Вопрос о дарителе коробочки остался невысказанным.
Я спускался по лестнице, пешком, рассматривал резные железные двери лифта на площадках, железные заплатки дверей квартир, совершенно не гармонировавшие с резными перилами и высоченными потолками. В сумке покачивались два фотоаппарата, подарки с кремлевских ёлок, фигурный резак для фотографий, и ещё, ещё, вещи знакомые с детства. Бабушкина пудра, папина фуражка, мои подарки с кремлёвской ёлки. Фотография Игоря Альбертовича в тонкой деревянной рамке. Плащ, перекинутый через руку, шляпа, очки. И горы за спиной. За спиной хранителя истории. Моей, в том числе. Истории, которую не сохранили мы.