Экспроприация или "А нас за що?" Часть 4
Изображение взято с сайте wikimedia.org
Я не хочу, что бы меня поняли не правильно. В первых трёх частях цикла «Экспроприация» ( часть первая, часть вторая, часть третья) я рассмотрел создание и накопление первичного капитала преступными и мошенническими методами. Не правильно будет утверждать, что ТОЛЬКО такие методы использовались капиталистами. И Маркс справедливо это замечает. Зачастую, начальное накопление было связано с воздержанием и экономией буквально на всём. Конечно в первую очередь экономили на работниках. И об этом я расскажу в одной из следующих статей цикла. Но и сами капиталисты в период начального накопления отказывали себе буквально во всём стараясь сберечь и приумножить капитал.
В этой части я приведу ещё два источника накопления первоначального капитала рассмотренных Марксом в первом томе «Капитала». Ростовщичество и теория воздержания. Тем кому интересно, приглашаю под кат.
Прибавочная стоимость, для капиталиста, выступает не только как фон индивидуального потребления (доход) и не только фонд накопления (капитал), а то и другое вместе. Часть прибавочной стоимости потребляется капиталистом как доход, другая часть её применяется как капитал, или накапливается. В общей массе прибавочной стоимости одна из этих частей будет больше, а другая меньше. То соотношение, в котором происходит это деление, и определяет величину накопления. Но это деление производит сам капиталист. И оно является актом его собственной воли. Фонд накопления увеличивается, он его сберегает, так как он его не проедает. Считается, что в этом случае он выполняет здесь свою функцию капиталиста, именно функцию самообогащения.
Именно поэтому движущим мотивом его деятельности являются не потребление, а доход и его увеличение. Как фанатик увеличения дохода, он безудержно понуждает человечество к производству ради производства. Развитию общественных производительных сил и к созданию только таких материальных условий производства, которые могут стать реальным базисом более высокой общественной формы.
В этом своём качестве он становится похож на собирателя сокровищ. Разделяя с ним абсолютную страсть к обогащению. Но то, что у собирателя сокровищ выступает как индивидуальная мания, то для капиталиста является действием общественного механизма, в котором он является только одним из колёсиков.
Кроме того, развитие капиталистического производства делает постоянное возрастание вложенного в промышленное предприятие капитала необходимостью, а конкуренция навязывает каждому капиталисту естественные законы капиталистического способа производства как внешние принудительные законы. Она заставляет его постоянно расширять свой капитал для того, чтобы его сохранить, а расширять свой капитал он может лишь посредством прогрессирующего накопления.
Накопление есть завоевание мира общественного богатства. Вместе с расширением массы эксплуатируемого человеческого материала оно расширяет область прямого и косвенного господства капиталиста.
При исторических зачатках капиталистического способа производства - а каждый капиталистический выскочка индивидуально проделывает эту историческую стадию - жажда обогащения и скупость господствуют как абсолютные страсти. Но прогресс капиталистического производства создаёт не только новый мир наслаждений.
С развитием спекуляции и кредитного дела он открывает тысячи источников внезапного обогащения. Роскошь входит в представительские издержки капитала. К тому же капиталист обогащается не пропорционально своему личному труду или урезыванию своего личного потребления, как это происходит с собирателем сокровищ, а пропорционально количеству той чужой рабочей силы, которую он высасывает, и тому отречению от всех жизненных благ, которое он навязывает рабочим.
Правда, расточительность капиталиста никогда не приобретает такого простодушного характера, как расточительность разгульного феодала. Наоборот, в основе её всегда таится самое грязное скряжничество и мелочная расчётливость. Тем не менее расточительность капиталиста возрастает с ростом его накопления, отнюдь не мешая последнему.
Изображение взято с сайта eruditus.ua
«Промышленность Манчестера», - говорится в одном сочинении, опубликованном в 1795 г. доктором Эйкином, - «можно разделить на четыре периода.
В течение первого периода фабриканты были вынуждены упорно трудиться для поддержания своего существования».
В особенности сильно наживались они, обворовывая родителей, которые отдавали им своих детей в качестве apprentices (учеников) и должны были дорого платить за обучение, хотя эти ученики голодали. С другой стороны, средняя прибыль была низка, и накопление требовало большой бережливости. Они жили как скряги, собиратели сокровищ, и далеко не потребляли даже процентов со своего капитала.
«Во второй период они начали составлять себе небольшие состояния, но работали так же упорно, как и раньше», - потому что непосредственная эксплуатация труда сама стоит труда, как это известно всякому надсмотрщику за рабами, - «и жили так же скромно, как и раньше…
В третьем периоде началась роскошь, и предприятия стали расширяться благодаря рассылке всадников за заказами во все торговые города королевства. Надо думать, что до 1690 г. существовало лишь очень немного или даже вовсе не существовало капиталов в 3 000-4 000 ф. ст., нажитых в промышленности. Но приблизительно в это время или несколько позднее промышленники уже накопили деньги и стали строить себе каменные дома вместо деревянных или глиняных… В Манчестере ещё в первые десятилетия 18 века фабрикант, угостивший своих гостей кружкой заграничного вина, вызывал толки и пересуды среди всех соседей».
До появления машинного производства фабриканты, сходясь по вечерам в трактирах, никогда не потребляли больше, чем стакан пунша за 6 пенсов и пачку табаку за 1 пенс. Лишь в 1758 г. увидели в первый раз - и это составило эпоху - «промышленника в собственном экипаже!»
«Четвёртый период» - последняя треть XVIII столетия - «отличается большой роскошью и расточительностью, опирающейся на расширение предприятий». Что сказал бы добрый доктор Эйкин, если бы он воскрес и взглянул на теперешний Манчестер!
Напомню, что текст писался более полутора веков назад. Что бы сказали все эти промышленники своим потомкам, многие из которых просто промотали их состояния. Которые довели проматывание капиталов и демонстрацию роскоши до уровня искусства. Когда каста капиталистов уже поднялась над государствами, экономиками разных стран и политикой. Когда уровень расслоения и разложения общества достиг своего апогея.
Изображение взято с сайта eurasiafinace.ru
На примере ростовщика - этой хотя и старомодной, но постоянно возрождающейся формы капиталиста - Лютер очень хорошо и наглядно показывает, что жажда власти есть один из элементов страсти к обогащению.
«Язычники могли заключить на основании разума, что ростовщик есть четырежды вор и убийца. Мы же, христиане, так их почитаем, что чуть не молимся на них ради их денег… Кто грабит и ворует у другого его пищу, тот совершает такое же великое убийство (насколько это от него зависит), как если бы он морил кого-нибудь голодом и губил бы его насмерть.
Так поступает ростовщик. И всё же он сидит спокойно в своём кресле, между тем как ему по справедливости надо бы быть повешенным на виселице, чтобы его клевало такое же количество воронов, сколько он украл гульденов, если бы только на нём было столько мяса, что все вороны, разделив его, могли бы получить свою долю.
А мелких воров вешают… Мелких воров заковывают в колодки, крупные же воры ходят в золоте и щеголяют в шелку… Поэтому на земле нет для человека врага большего (после дьявола), чем скряга и ростовщик, так как он хочет быть богом над всеми людьми. Турки, воители, тираны - всё это люди также злые, но они всё-таки должны давать людям жить и должны признаться, что они злые люди и враги, и могут, даже должны, иногда смилостивиться над некоторыми.
Ростовщик же или скряга хочет, чтобы весь мир для него голодал и томился жаждой, погибал в нищете и печали, чтобы только у него одного было всё, и чтобы каждый получал от него, как от бога, и сделался бы навеки его крепостным… Он носит мантию, золотые цепи, кольца, моет рожу, напускает на себя вид человека верного, набожного, хвалится… Ростовщик - это громадное и ужасное чудовище, это зверь, всё опустошающий, хуже Какуса, Гериона или Антея.
Какус (в переводе с греческого - «плохой», «уродливый»). Сын бога Гефеста (Вулкана).
По рассказам латинских поэтов, огнедышащий людоед, великан, который жил в пещере, окруженной остатками пожранных им человеческих тел. Брат Каки.
И, однако, украшает себя, принимает благочестивый вид, чтобы не видели, куда девались быки, которых он втаскивает задом наперёд в своё логовище. Но Геркулес должен услыхать рев быков и крики пленных и отыскать Какуса даже среди скал и утесов, чтобы снова освободить быков от злодея. Ибо Какусом называется злодей, набожный ростовщик, который ворует, грабит и пожирает всё. И всё-таки он как будто ничего не делал дурного; и думает, что даже никто не может обличить его, ибо он тащил быков задом наперёд в своё логовище, отчего по их следам казалось, будто они были выпущены. Таким же образом ростовщик хотел бы обмануть весь свет, будто он приносит пользу и даёт миру быков, между тем как он хватает их только для себя и пожирает… И если колесуют и обезглавливают разбойников и убийц, то во сколько раз больше до́лжно колесовать и четвертовать… изгонять, проклинать, обезглавливать всех ростовщиков».