Аванти, берсальери!
Во время третьего боя наш батальон стоял под Ославией. На Перме и Подгре в один день берсальеры произвели двенадцать атак. К вечеру их осталось очень мало, и все же они сделали еще одну попытку атаковать. И вот тогда я был свидетелем любопытной сцены. Представь себе: артиллерия бьет безостановочно часа полтора, потом вдруг все смолкает. Мы вырываемся наверх, размещаемся среди обломков наших траншей, занимаем бойницы. Улеглись. Тишина. Атакующие от нас не далее, чем в сорока шагах, мы видим, как они занимают исходное положение. Вдруг отчетливо слышим повелительный голос:
- Аванти, берсальери!
Тишина. Потом снова:
- Аванти, берсальери!!
Передаю по цепи:
- По брустверу неприятеля - постоянный прицел.
Но итальянцы не показываются. Ждем. Слышится длинное итальянское ругательство с упоминанием мадонны и Христа и под конец:
- Аванти, берсальори!!!
Тишина. Потом сразу поднимается невероятный галдеж, в котором можно разобрать сердитые выкрики:
- Аванти, капитано!
Тишина. Ждем, что будет. Вдруг на бруствере итальянцев показывается высокая офицерская фуражка и решительно появляется сам офицер. На голенищах его черных лакированных сапог играют отблески лучей заходящего солнца, на фуражке сверкает золотой позумент, на плечах пелерина, в руках обнаженная сабля. Офицер спрыгивает с бруствера и расчищает себе дорогу среди разбитых артиллерийским огнем проволочных заграждений, неподдающуюся проволоку рубит шашкой, стальной звон которой долетает до нас в мертвой тишине. Мои солдаты смотрят на меня. Я отдаю приказ - выждать.
Капитан уже пробрался сквозь проволочные заграждения итальянцев и смотрит в нашу сторону. Лицо у него мертвенно-серое. Вдруг, как разъяренный петух, он подымается на носки, поворачивается в картинной позе к своим окопам и кричит:
- Аванти, берсальери!
Тишина. Потом сразу из сотни глоток вырывается крик: «Аванти!» - и бруствер врага покрывается людьми. Залп, пулеметы косят, берсальеры бессильно падают в свои окопы. Капитан опускается на колени, роняет шашку и тихо валится на бок. Тишина, в которой ясно слышатся протяжные стоны капитана. В итальянских окопах возня: уносят раненых. Я приказываю выбросить флаг Красного Креста, итальянцы выходят за своим офицером. Это была последняя атака. На следующий день по обе стороны шла «генеральная уборка». Моя рота убыла наполовину. Когда нас сменили, в бараках болталось всего несколько человек. Вот как мы тут воюем, дорогой Тиби.
----------------------------------------------------
Добердо. Матэ Залка. (1937)