Из воспоминаний Клары Лучко «Я - счастливый человек» продолжение)
Мы отрепетировали и стали сниматься. Мы дрались, плакали, смеялись, не хотели отдавать этого Будулая друг другу. Словом, получилась настоящая бабья сцена.
По сценарию во время сцены идёт дождь. Прибыли две пожарные машины, набрали воды из Дона и поливали нас от души. Лето было жаркое, засушливое, так что поначалу нам даже было приятно. Но съемка продолжалась шесть часов. Платья нам не меняли, мы промокли до нитки. Я видела, что у Нины Руслановой посинели губы и зуб на зуб не попадает.
А станичницы смотрели, и некоторые плакали.
После съёмки я сказала одной женщине:
- Что вы плачете? Это же съёмка. Вы же видите, стоят осветительные приборы, пожарные машины.
А она мне:
- Это про одинокую нашу бабью судьбу.
Помню, мы снимали сцену: к Клавдии накануне Дня Победы приходят фотографы, чтобы переснять старую, единственную оставшуюся фронтовую фотографию погибшего мужа. Мы с актрисой Майей Булгаковой сидели за столом и рассматривали фотографии. Потом - согласно сценарию - я должна была встать и подойти к комоду. А над комодом висел старый репродуктор.
Начали снимать. И тут, сама не знаю почему, я включила репродуктор. Мне и в голову не приходило, что он может работать, такой он был старый. И вдруг мы услышали голос Марка Бернеса:
А на груди его светилась медаль за город Будапешт…
Все замерли. Кто то заплакал. И меня это потрясло. А зрителей потрясла правда того, что происходило в кадре.
Продолжение следует.
Майя Булгакова.