«Истинная чеховская колыбель»
продолжение
А расчёт-то у Павла Егоровича был иным: не расходоваться на аренду квартир, напротив, в собственном солидном доме на Елизаветинской держать квартирантов - в качестве прибавки к доходам от торговли. Однако на солидный дом средств не хватило, а торговля «благодаря» с ильным конкурентам-оптовикам шла всё хуже и хуже.
Не спасали и квартиранты, - которых, пожалуй, для «неуклюжего и тесного» дома, как называл его младший брат писателя М.П. Чехов, было многовато: флигель отвели гимназистке Ираиде Савич (которую Антон за шепелявость прозвал «шамшей», и однажды посвятил ей экспромт «О, поэт заборный в юбке» - под её собственным стихотворным опытом), полуподвальное помещение - вдовой тётке Федосье Яковлевне Долженко с сыном Алексеем; кроме того, в комнатах ютились чиновник коммерческого суда, заядлый картёжник Гавриил Парфентьевич Селиванов, его племянница, гимназистка Саша, которую Антон прозвищем «козявка» доводил до слёз (Саша спала в одной комнате с сестрой Антона Машей), и приятель Антона по гимназии Петя Сергеенко («весёлый, смешливый человек, юморист, комик, - так Чехов отзовётся впоследствии о Петре Алексеевиче, с которым на долгие годы сохранит добрые отношения). Выложив стены избыточным количество кирпичей (ибо оплата шла за каждую тысячу), подрядчики, по словам М.П. Чехова, оставили отцу «невозможный дом и непривычные для него долги по векселям» (500 рублей)… Пение в хоре, служба по выборам - всё уж потеряло для Павла Егоровича значение перед неразрешимой проблемой прокормить семью и расплатиться с местным обществом казённого кредита.
А расчёт-то у Павла Егоровича был иным: не расходоваться на аренду квартир, напротив, в собственном солидном доме на Елизаветинской держать квартирантов - в качестве прибавки к доходам от торговли. Однако на солидный дом средств не хватило, а торговля «благодаря» с ильным конкурентам-оптовикам шла всё хуже и хуже.
Не спасали и квартиранты, - которых, пожалуй, для «неуклюжего и тесного» дома, как называл его младший брат писателя М.П. Чехов, было многовато: флигель отвели гимназистке Ираиде Савич (которую Антон за шепелявость прозвал «шамшей», и однажды посвятил ей экспромт «О, поэт заборный в юбке» - под её собственным стихотворным опытом), полуподвальное помещение - вдовой тётке Федосье Яковлевне Долженко с сыном Алексеем; кроме того, в комнатах ютились чиновник коммерческого суда, заядлый картёжник Гавриил Парфентьевич Селиванов, его племянница, гимназистка Саша, которую Антон прозвищем «козявка» доводил до слёз (Саша спала в одной комнате с сестрой Антона Машей), и приятель Антона по гимназии Петя Сергеенко («весёлый, смешливый человек, юморист, комик, - так Чехов отзовётся впоследствии о Петре Алексеевиче, с которым на долгие годы сохранит добрые отношения). Выложив стены избыточным количество кирпичей (ибо оплата шла за каждую тысячу), подрядчики, по словам М.П. Чехова, оставили отцу «невозможный дом и непривычные для него долги по векселям» (500 рублей)… Пение в хоре, служба по выборам - всё уж потеряло для Павла Егоровича значение перед неразрешимой проблемой прокормить семью и расплатиться с местным обществом казённого кредита.