Орден Красной Звезды
Светлана Донченко
Да, что там говорить понапрасну. Только она одна понимает, что образования ей явно не хватает...
Обременённая с детства , заботами о больной бабушке, а девочку ещё с тринадцати лет отправили к бабуле в другой город, когда та занедужила ногами и не смогла самостоятельно управляться в быту, она училась самостоятельно. Нет... школу она конечно же посещала и её тонкий пытливый ум впитывал всё, чему учили умные, талантливые учителя. Но, быт, злосчастный быт : и печь натопить, и воды натаскать, и в магазин сбегать, а там ещё и очереди были километровые, - времени отнимал много.
Очень хотелось читать книги. Ночами, укрывшись одеялом с головой, она подсвечивая себе фонариком, читала запоем: Дюма, Войнич, Купера, , Лескова, Тургенева, Чехова, Толстого, короче всех тех авторов, которых ей из-под полы, давала в близлежащей библиотеке сердобольная, старенькая библиотекарша. Та очень жалела девочку и всегда гладила её по голове, оставшись с ней наедине. Однажды она дала ей почитать самиздатовскую рукопись Евгении Гинзбург " Крутой маршрут", строго-настрого наказав - никому ни слова об этой книге. В дальнейшем были книги Войновича, Мериславского, Оруэлла. Потом, когда девочка показала ей свои первые стихи, она давала читать ей : Шаламова, Бедного, Цветаеву, Тютчева, Ахматову - всех не перечислить , но какой глубокий след эти авторы оставляли в душе девочки, этот след до сих пор в её душе нет-нет да и отзовётся яркими чувствами...
Школа осталась позади, медаль не позволили получить три злосчастные четвёрки: по русскому языку, вечно она допускала пустяковые ошибки, скорее описки, потому, что стремительный пыл нёс её куда-то вперёд, не оглядываясь назад, по истории, этот предмет она, читая запрещённую литературу, тихо ненавидела и отказывалась учить наотрез и по физкультуре. Когда в старших классах их разделили на две группы : мальчиков и девочек, учительница по физкультуре властная и грубая , бывшая баскетболистка, сразу невзлюбила миниатюрную, тоненькую девочку, которая не желала перед ней расшаркиваться и унижаться. Девочка просто перестала посещать уроки физкультуры и всё. Добывать для неё справку - освобождение от этого предмета было некому и "физкультурница" затаила на неё злобу. В аттестат она "влепила" ей тройку ,но классный руководитель, уговорила её не портить девчонке жизнь и тройка была исправлена на четвёрку, какими она там доводами оперировала теперь навсегда останется тайной. Но медаль ей не дали.
Хотелось в институт, обязательно юридический, зачитываясь "Шерлоком Холмсом", она в будущем видела себя великим сыщиком. Фантазёрка! Мечты об очном обучении ей даже в голову не приходили, нужно было работать, бабушкиной пенсии явно на двоих не хватало. Вступительные документы были отправлены на заочное отделение. О, времена, о, нравы! Глупая, наивная девочка, конечно же она не осилила вступительную конкурсную программу, где было не менее десяти человек на одно место и все абитуриенты, кроме неё, имели льготы и поддержку родителей, часто выраженную денежными знаками и нужными связями...Слёз не было, но горькая обида терзала душу долгие годы.
С работой повезло. Однажды на автобусной остановке к ней подошёл представительный мужчина с портфелем под мышкой и предложил работу в ЗАГСе. На утро девчонка прибежала по указанному на листочке бумаги адресу и познакомившись с заведующей, очень милой дамой пред пенсионного возраста, осталась там надолго. Работа была и утомительной, и интересной одновременно. Писать приходилось много -километровые записи Актов гражданского состояния и прочие документы, сопутствующие человеческой жизни от рождения до смерти. Писали каллиграфическим почерком и только перьевой ручкой, всё время обмакивая её в чернильницу, мозоль на среднем пальце правой руки до сих пор напоминает ей об этом. Пятницы и субботы были шумными, весёлыми, праздничными. Вскоре заведующая стала доверять ей торжественную регистрацию браков, да и все окружающие стали величать по имени-отчеству. Девочка явно имела мозги и это было понятно всем, с кем её сталкивала жизнь.
Заведующая ЗАГСОм обещала свою поддержку при поступлении в юридический на следующий год, стаж работы в юридическом учреждении тоже играл не последнюю роль. Всё складывалось отлично. Девчонка , встретив совершеннолетие в кругу близких друзей, рисовала в своём воображении очень радужное будущее. Но, тут, как всегда вмешался ЕГО Величество Случай.
Это была любовь с первого взгляда. Очень красивый офицер, с Орденом "Красной звезды" на груди не сводил с неё взгляда, чем явно смущал и шокировал. Он был старше её лет на десять-пятнадцать, виски кудрявой головы были густо посеребрённые и наделяли его необыкновенным мужеством и шармом. Он был смел и решителен - не откладывая дело в долгий ящик - назначил девчонке свидание в городском парке около фонтана и был таков. Ох, как же она мучилась и терзалась вопросом : " Идти - не идти?" И пошла...
Он ждал её с огромным букетом белых роз... Гуляли по парку до темна, пока она не спохватилась, что дома ждёт и волнуется старенькая, больная бабушка. Договорились, что в ближайшее время он познакомится с бабушкой лично, были назначены день и час...
Бабушке понравился бравый офицер. Он был таким душкой - обаятельный, обходительный. Всё понимал с первого слова, даже взгляда. Помогал по хозяйству: дрова, вода, продукты - теперь не были для молодой женщины непосильным трудом. Именно женщины, потому, что вскоре в родном и любимом ЗАГСе, нарушая все законы, приняв от них заявление задним числом, милая заведующая, в очень скромной обстановке зарегистрировала их брак, пожелав им : " Огромного человеческого счастья!" Её муж тоже был военным , теперь уже пенсионером, да и ей самой довелось пройти через горнило Великой Отечественной войны с офицерскими погонами на плечах. Мудрая женщина понимала, что этот брак может стать для девочки тем самым ключом, который откроет для неё другой мир, совсем не похожий на сегодняшний .
Прошло пол года. Их горячо любимый ребёнок робко и трогательно толкался у мамы в животе. Счастью не было предела. Бабушка навязала гору пинеток, два белых костюмчика: и мальчику подойдёт, и девочке, связала крючком потрясающий уголок. Нужно сказать, что была бабушка рукодельницей каких ещё поискать, умела связать абсолютно любую вещь - спицы так и мелькали в её пальцах, а вот ноги слушаться никак не хотели.
Однажды в один из тёплых летних вечеров, положив жене на колени свою седую голову, а ухом прижавшись к гладкому, остренькому животику любимой, он признался, что скоро отбывает в горячую точку. Совсем не надолго. Она и соскучиться не успеет...
Похороны она не помнит . Совсем не помнит. Всё было как в страшном, тяжёлом сне, хочется проснуться, но не можешь, не можешь...Гроб был огромный, блестящий, цинковый, запаянный со всех сторон. На кладбище дикая, разрывающая душу в клочья музыка. Все эти похоронные марши она ненавидит до сих пор. Громкий салют, в мокрой, дрожащей ладони комья земли, которые кто-то заботливо вкладывал в её руку, а потом стряхивал в огромную яму, над которой она стояла. Всё это было сном, просто страшным сном. Слёз не было, голос застрял где-то глубоко в горле и никак не мог вырваться наружу...
Ребёнка спасти не смогли. Она тоже не хотела жить. Мир рухнул, провалился в огромную разверзнувшуюся перед ней яму. На глаза попалось острое лезвие, один взмах руки и брызнула алая тёплая кровь. Было так хорошо, так радостно на душе. Она верила в скорую встречу...
" Как тебя зовут? Как тебя зовут? "Чей-то голос вопрошал её из-подземелья. Она отчётливо слышала этот вопрос, но глаза открывать не хотелось, хотелось верить в то, что всё кончилось.
В психиатрической лечебнице куда её привезли было мрачно и холодно. Она не хотела принимать пищу и ей пригрозили, что будут кормить насильно, как это делается она увидела недавно и получила откровенный шок. Разговаривать не хотелось ни с кем. Ей делали какие-то уколы и заставляли глотать таблетки, после которых она проваливалась в глубокий, очень тяжёлый сон, но он не давал облегчения. Однажды утром молодая, пышущая здоровьем и красотой врач-психиатр, заглянув к ним в палату спросила, не пишет ли кто из пациентов стихи? Срочно нужно оформить стенгазету, в больницу едет комиссия.
На столе в ординаторской, где они вместе с этой докторшей оформляли стенгазету стоял черный, мерзко звенящий телефон, трубку поднимали где-то в соседней комнате, линия была параллельной. " Не понимаю и зачем тебя здесь держат? Ты же совершенно нормальная." Сказала ей красавица, заглядывая в написанные ею строки. Она пожала плечами и молча продолжила писать дальше. " Я отлучусь на минутку. Ты же ничего здесь не натворишь?" Врач ушла. Минутка затянулась. На глаза попался телефон и она решилась позвонить лучшему другу мужа, который служил в особом отделе...
Через час с небольшим друг мужа в сопровождении какого-то грозного полковника везли её на машине домой. " Пойдёшь служить в нашу часть. Я уже обо всём договорился в военкомате." Так она надела погоны. Служила Родине честно . И опять всё было, как во сне. Воинская часть - дом, дом - воинская часть. Бабушка пела вечерами старинные казачьи песни и вязала пуховые " Оренбургские платки". Пыталась и её учить, но руки были, как ватные , ничего не получалось. Она до сих пор жалеет что не обучилась этому изящному, потрясающему мастерству, да нет, скорее искусству .
Жизнь продолжалась. В части, где она служила все офицеры были с ней очень вежливы и предупредительны. Частенько на своём рабочем столе она обнаруживала прекрасные букеты полевых цветов, так искусно составленные, что радовали глаз своей дивной красотой. Полевые цветы, они напоминали ей её саму, конечно же она не была колированной розой, бережно выращенной в тепличных условиях, она была фиалкой, нежной ароматной фиалкой и заглянув в её фиалковые глаза , каждый понимал, что она прекрасна и неповторима.
Прошло четыре года. Срок её службы подходил к концу, нужно было или уходить на гражданку, или подписывать новый контракт. Вечером, возвращаясь после службы домой, она встретила у своей калитки старого школьного друга, он , после окончания Военного училища, служил в Германии. Приехал в отпуск к родителям и решил встретиться с ней. В школе он был безумно в неё влюблён, но не решился ей открыться в своих чувствах, понимая, что шансов у него нет совершенно никаких. Посидели с ним за чашкой чая, поболтали по-дружески, вернее , говорил он, а она всё больше молчала. Уходя, он пригласил её в ближайший субботний вечер в театр, а после театра очень горячо объяснился в любви и сделал предложение руки и сердца. " Я сделаю тебя счастливой! Знаю, понимаю, что ты не любишь меня. Но моей любви хватит на двоих."
Бабушка была рада несказанно. " Поезжай, внучка, поезжай! Вызовем твоих родителей, пусть поживут со мной. Ты вон, погляди, итак, больше десяти лет на меня потратила." В любимом ЗАГСе их встретила другая заведующая, прежняя давно была на заслуженном отдыхе. Молодых зарегистрировали через три дня, жених в заявлении указал, что приехал в отпуск жениться. На этот раз закон не нарушали и событие было шумно отмечено в ресторане.
Учёба в высшем учебном заведении опять откладывалась на неопределённое время..
Германия понравилась своим педантичным порядком, доброжелательностью сослуживцев мужа, душевностью их жён, в общем другой, совершенно не похожей на Союзную, жизнью. Муж любил до безумия: холил, баловал, носил на руках. Все заработанные деньги тратил только на неё. Одел - обул, как куколку : шубки, сапожки, туфельки... Только всё это не радовало и она, освобождённая от всех бытовых проблем, чего с ней ещё ни разу в жизни не случалось, придумала для себя другую жизнь - с головой ушла в чтение своих любимых книг, благо в Германии они продавались на любой вкус.
Из роддома её вместе с сыном встречали всем комсоставом с жёнами. Муж был таким счастливым, глаза излучали необыкновенное сияние и военная парадная форма цвета морской волны потрясающе шла ему, подчёркивая его мужественность и красоту. Она залюбовалась им и вдруг отчётливо поняла, что любит, очень его любит и что нет на свете никого дороже их двоих : только этот нежный , тёплый комочек в её руках, завёрнутый в связанный руками бабушки, уголочек и его папы такой родного и такой близкого... Навсегда.
Куда только не забрасывала их судьба . Об учёбе она теперь даже и не мечтала. Жила только для них, для своих любимых мальчишек, чтобы сыты были, чтобы свежие рубашки... Сыновей в семье было трое, а мужа она считала - четвёртым. Для них всегда главной в семье была мама, как скажет, так и будет и никто никогда даже и не попытался это оспорить . В трудные времена, собравшись на семейный совет за круглым столом, нет-нет кто-нибудь из них и произносил волшебную фразу: " Мама, ты же у нас такая умная! Ну, придумай же что-нибудь" И она всегда придумывала.
Сегодня ей исполнилось пятьдесят лет. Она стоит на сцене огромного зала. Музыка, цветы, шары. У неё юбилейный творческий вечер. В зрительном зале полный аншлаг . В первом ряду: муж, сыновья с жёнами, внуки. Нет - она не актриса. Она - известный на весь мир поэт. Книги, песни, признание. В своей ладони она крепко сжимает Орден " Красной Звезды". Это его Орден, тот самый. Она пронесла его через всю свою жизнь...
Да, что там говорить понапрасну. Только она одна понимает, что образования ей явно не хватает...
Да, что там говорить понапрасну. Только она одна понимает, что образования ей явно не хватает...
Обременённая с детства , заботами о больной бабушке, а девочку ещё с тринадцати лет отправили к бабуле в другой город, когда та занедужила ногами и не смогла самостоятельно управляться в быту, она училась самостоятельно. Нет... школу она конечно же посещала и её тонкий пытливый ум впитывал всё, чему учили умные, талантливые учителя. Но, быт, злосчастный быт : и печь натопить, и воды натаскать, и в магазин сбегать, а там ещё и очереди были километровые, - времени отнимал много.
Очень хотелось читать книги. Ночами, укрывшись одеялом с головой, она подсвечивая себе фонариком, читала запоем: Дюма, Войнич, Купера, , Лескова, Тургенева, Чехова, Толстого, короче всех тех авторов, которых ей из-под полы, давала в близлежащей библиотеке сердобольная, старенькая библиотекарша. Та очень жалела девочку и всегда гладила её по голове, оставшись с ней наедине. Однажды она дала ей почитать самиздатовскую рукопись Евгении Гинзбург " Крутой маршрут", строго-настрого наказав - никому ни слова об этой книге. В дальнейшем были книги Войновича, Мериславского, Оруэлла. Потом, когда девочка показала ей свои первые стихи, она давала читать ей : Шаламова, Бедного, Цветаеву, Тютчева, Ахматову - всех не перечислить , но какой глубокий след эти авторы оставляли в душе девочки, этот след до сих пор в её душе нет-нет да и отзовётся яркими чувствами...
Школа осталась позади, медаль не позволили получить три злосчастные четвёрки: по русскому языку, вечно она допускала пустяковые ошибки, скорее описки, потому, что стремительный пыл нёс её куда-то вперёд, не оглядываясь назад, по истории, этот предмет она, читая запрещённую литературу, тихо ненавидела и отказывалась учить наотрез и по физкультуре. Когда в старших классах их разделили на две группы : мальчиков и девочек, учительница по физкультуре властная и грубая , бывшая баскетболистка, сразу невзлюбила миниатюрную, тоненькую девочку, которая не желала перед ней расшаркиваться и унижаться. Девочка просто перестала посещать уроки физкультуры и всё. Добывать для неё справку - освобождение от этого предмета было некому и "физкультурница" затаила на неё злобу. В аттестат она "влепила" ей тройку ,но классный руководитель, уговорила её не портить девчонке жизнь и тройка была исправлена на четвёрку, какими она там доводами оперировала теперь навсегда останется тайной. Но медаль ей не дали.
Хотелось в институт, обязательно юридический, зачитываясь "Шерлоком Холмсом", она в будущем видела себя великим сыщиком. Фантазёрка! Мечты об очном обучении ей даже в голову не приходили, нужно было работать, бабушкиной пенсии явно на двоих не хватало. Вступительные документы были отправлены на заочное отделение. О, времена, о, нравы! Глупая, наивная девочка, конечно же она не осилила вступительную конкурсную программу, где было не менее десяти человек на одно место и все абитуриенты, кроме неё, имели льготы и поддержку родителей, часто выраженную денежными знаками и нужными связями...Слёз не было, но горькая обида терзала душу долгие годы.
С работой повезло. Однажды на автобусной остановке к ней подошёл представительный мужчина с портфелем под мышкой и предложил работу в ЗАГСе. На утро девчонка прибежала по указанному на листочке бумаги адресу и познакомившись с заведующей, очень милой дамой пред пенсионного возраста, осталась там надолго. Работа была и утомительной, и интересной одновременно. Писать приходилось много -километровые записи Актов гражданского состояния и прочие документы, сопутствующие человеческой жизни от рождения до смерти. Писали каллиграфическим почерком и только перьевой ручкой, всё время обмакивая её в чернильницу, мозоль на среднем пальце правой руки до сих пор напоминает ей об этом. Пятницы и субботы были шумными, весёлыми, праздничными. Вскоре заведующая стала доверять ей торжественную регистрацию браков, да и все окружающие стали величать по имени-отчеству. Девочка явно имела мозги и это было понятно всем, с кем её сталкивала жизнь.
Заведующая ЗАГСОм обещала свою поддержку при поступлении в юридический на следующий год, стаж работы в юридическом учреждении тоже играл не последнюю роль. Всё складывалось отлично. Девчонка , встретив совершеннолетие в кругу близких друзей, рисовала в своём воображении очень радужное будущее. Но, тут, как всегда вмешался ЕГО Величество Случай.
Это была любовь с первого взгляда. Очень красивый офицер, с Орденом "Красной звезды" на груди не сводил с неё взгляда, чем явно смущал и шокировал. Он был старше её лет на десять-пятнадцать, виски кудрявой головы были густо посеребрённые и наделяли его необыкновенным мужеством и шармом. Он был смел и решителен - не откладывая дело в долгий ящик - назначил девчонке свидание в городском парке около фонтана и был таков. Ох, как же она мучилась и терзалась вопросом : " Идти - не идти?" И пошла...
Он ждал её с огромным букетом белых роз... Гуляли по парку до темна, пока она не спохватилась, что дома ждёт и волнуется старенькая, больная бабушка. Договорились, что в ближайшее время он познакомится с бабушкой лично, были назначены день и час...
Бабушке понравился бравый офицер. Он был таким душкой - обаятельный, обходительный. Всё понимал с первого слова, даже взгляда. Помогал по хозяйству: дрова, вода, продукты - теперь не были для молодой женщины непосильным трудом. Именно женщины, потому, что вскоре в родном и любимом ЗАГСе, нарушая все законы, приняв от них заявление задним числом, милая заведующая, в очень скромной обстановке зарегистрировала их брак, пожелав им : " Огромного человеческого счастья!" Её муж тоже был военным , теперь уже пенсионером, да и ей самой довелось пройти через горнило Великой Отечественной войны с офицерскими погонами на плечах. Мудрая женщина понимала, что этот брак может стать для девочки тем самым ключом, который откроет для неё другой мир, совсем не похожий на сегодняшний .
Прошло пол года. Их горячо любимый ребёнок робко и трогательно толкался у мамы в животе. Счастью не было предела. Бабушка навязала гору пинеток, два белых костюмчика: и мальчику подойдёт, и девочке, связала крючком потрясающий уголок. Нужно сказать, что была бабушка рукодельницей каких ещё поискать, умела связать абсолютно любую вещь - спицы так и мелькали в её пальцах, а вот ноги слушаться никак не хотели.
Однажды в один из тёплых летних вечеров, положив жене на колени свою седую голову, а ухом прижавшись к гладкому, остренькому животику любимой, он признался, что скоро отбывает в горячую точку. Совсем не надолго. Она и соскучиться не успеет...
Похороны она не помнит . Совсем не помнит. Всё было как в страшном, тяжёлом сне, хочется проснуться, но не можешь, не можешь...Гроб был огромный, блестящий, цинковый, запаянный со всех сторон. На кладбище дикая, разрывающая душу в клочья музыка. Все эти похоронные марши она ненавидит до сих пор. Громкий салют, в мокрой, дрожащей ладони комья земли, которые кто-то заботливо вкладывал в её руку, а потом стряхивал в огромную яму, над которой она стояла. Всё это было сном, просто страшным сном. Слёз не было, голос застрял где-то глубоко в горле и никак не мог вырваться наружу...
Ребёнка спасти не смогли. Она тоже не хотела жить. Мир рухнул, провалился в огромную разверзнувшуюся перед ней яму. На глаза попалось острое лезвие, один взмах руки и брызнула алая тёплая кровь. Было так хорошо, так радостно на душе. Она верила в скорую встречу...
" Как тебя зовут? Как тебя зовут? "Чей-то голос вопрошал её из-подземелья. Она отчётливо слышала этот вопрос, но глаза открывать не хотелось, хотелось верить в то, что всё кончилось.
В психиатрической лечебнице куда её привезли было мрачно и холодно. Она не хотела принимать пищу и ей пригрозили, что будут кормить насильно, как это делается она увидела недавно и получила откровенный шок. Разговаривать не хотелось ни с кем. Ей делали какие-то уколы и заставляли глотать таблетки, после которых она проваливалась в глубокий, очень тяжёлый сон, но он не давал облегчения. Однажды утром молодая, пышущая здоровьем и красотой врач-психиатр, заглянув к ним в палату спросила, не пишет ли кто из пациентов стихи? Срочно нужно оформить стенгазету, в больницу едет комиссия.
На столе в ординаторской, где они вместе с этой докторшей оформляли стенгазету стоял черный, мерзко звенящий телефон, трубку поднимали где-то в соседней комнате, линия была параллельной. " Не понимаю и зачем тебя здесь держат? Ты же совершенно нормальная." Сказала ей красавица, заглядывая в написанные ею строки. Она пожала плечами и молча продолжила писать дальше. " Я отлучусь на минутку. Ты же ничего здесь не натворишь?" Врач ушла. Минутка затянулась. На глаза попался телефон и она решилась позвонить лучшему другу мужа, который служил в особом отделе...
Через час с небольшим друг мужа в сопровождении какого-то грозного полковника везли её на машине домой. " Пойдёшь служить в нашу часть. Я уже обо всём договорился в военкомате." Так она надела погоны. Служила Родине честно . И опять всё было, как во сне. Воинская часть - дом, дом - воинская часть. Бабушка пела вечерами старинные казачьи песни и вязала пуховые " Оренбургские платки". Пыталась и её учить, но руки были, как ватные , ничего не получалось. Она до сих пор жалеет что не обучилась этому изящному, потрясающему мастерству, да нет, скорее искусству .
Жизнь продолжалась. В части, где она служила все офицеры были с ней очень вежливы и предупредительны. Частенько на своём рабочем столе она обнаруживала прекрасные букеты полевых цветов, так искусно составленные, что радовали глаз своей дивной красотой. Полевые цветы, они напоминали ей её саму, конечно же она не была колированной розой, бережно выращенной в тепличных условиях, она была фиалкой, нежной ароматной фиалкой и заглянув в её фиалковые глаза , каждый понимал, что она прекрасна и неповторима.
Прошло четыре года. Срок её службы подходил к концу, нужно было или уходить на гражданку, или подписывать новый контракт. Вечером, возвращаясь после службы домой, она встретила у своей калитки старого школьного друга, он , после окончания Военного училища, служил в Германии. Приехал в отпуск к родителям и решил встретиться с ней. В школе он был безумно в неё влюблён, но не решился ей открыться в своих чувствах, понимая, что шансов у него нет совершенно никаких. Посидели с ним за чашкой чая, поболтали по-дружески, вернее , говорил он, а она всё больше молчала. Уходя, он пригласил её в ближайший субботний вечер в театр, а после театра очень горячо объяснился в любви и сделал предложение руки и сердца. " Я сделаю тебя счастливой! Знаю, понимаю, что ты не любишь меня. Но моей любви хватит на двоих."
Бабушка была рада несказанно. " Поезжай, внучка, поезжай! Вызовем твоих родителей, пусть поживут со мной. Ты вон, погляди, итак, больше десяти лет на меня потратила." В любимом ЗАГСе их встретила другая заведующая, прежняя давно была на заслуженном отдыхе. Молодых зарегистрировали через три дня, жених в заявлении указал, что приехал в отпуск жениться. На этот раз закон не нарушали и событие было шумно отмечено в ресторане.
Учёба в высшем учебном заведении опять откладывалась на неопределённое время..
Германия понравилась своим педантичным порядком, доброжелательностью сослуживцев мужа, душевностью их жён, в общем другой, совершенно не похожей на Союзную, жизнью. Муж любил до безумия: холил, баловал, носил на руках. Все заработанные деньги тратил только на неё. Одел - обул, как куколку : шубки, сапожки, туфельки... Только всё это не радовало и она, освобождённая от всех бытовых проблем, чего с ней ещё ни разу в жизни не случалось, придумала для себя другую жизнь - с головой ушла в чтение своих любимых книг, благо в Германии они продавались на любой вкус.
Из роддома её вместе с сыном встречали всем комсоставом с жёнами. Муж был таким счастливым, глаза излучали необыкновенное сияние и военная парадная форма цвета морской волны потрясающе шла ему, подчёркивая его мужественность и красоту. Она залюбовалась им и вдруг отчётливо поняла, что любит, очень его любит и что нет на свете никого дороже их двоих : только этот нежный , тёплый комочек в её руках, завёрнутый в связанный руками бабушки, уголочек и его папы такой родного и такой близкого... Навсегда.
Куда только не забрасывала их судьба . Об учёбе она теперь даже и не мечтала. Жила только для них, для своих любимых мальчишек, чтобы сыты были, чтобы свежие рубашки... Сыновей в семье было трое, а мужа она считала - четвёртым. Для них всегда главной в семье была мама, как скажет, так и будет и никто никогда даже и не попытался это оспорить . В трудные времена, собравшись на семейный совет за круглым столом, нет-нет кто-нибудь из них и произносил волшебную фразу: " Мама, ты же у нас такая умная! Ну, придумай же что-нибудь" И она всегда придумывала.
Сегодня ей исполнилось пятьдесят лет. Она стоит на сцене огромного зала. Музыка, цветы, шары. У неё юбилейный творческий вечер. В зрительном зале полный аншлаг . В первом ряду: муж, сыновья с жёнами, внуки. Нет - она не актриса. Она - известный на весь мир поэт. Книги, песни, признание. В своей ладони она крепко сжимает Орден " Красной Звезды". Это его Орден, тот самый. Она пронесла его через всю свою жизнь...
Да, что там говорить понапрасну. Только она одна понимает, что образования ей явно не хватает...