Монументы Парижа - 2: Людовик Нанизанный
Чтобы не стало совсем уныло - разбавим будни позитивом, как учил Вильгельм Баскервильский.
Продолжаю показывать вам самые дурацкие, на мой взгляд, памятники Парижа. Начало было вот в этом посте.
Сегодня у нас в программе скульптурное изображение Людовика XIII на площади Вож.
Придуманная Генрихом IV Наваррским (мужем знаменитой благодаря Дюма Марго Валуа и автором не менее знаменитой фразы "Париж стоит мессы"), площадь изначально называлась, что логично, Королевской. Это был первый в истории Парижа полностью продуманный городской ансамбль жилых домов на месте трущоб и пустырей Маре, своеобразная типовая застройка с четырьмя практически одинаковыми длинными домами, разделёнными на секции-квартиры - каждая с персональным входом и на три этажа вверх. Для того, чтобы поднять престиж новостройки и сподвигнуть знатные и богатые семейства на покупку недвижимости в удалённом от центра (зато приближенном к Бастилии!) районе, Генрих решил проводить на Королевской площади парадные выезды. Впрочем, статус престижного района площадь получила только в XIX веке, когда в секциях-квартирах поселились Гюго и прочие титулованные литераторы, а квартал Маре окончательно избавили от трущоб обосновавшаяся там еврейская община и проутюживший весь Париж варварский архитектурный гений префекта барона Османа. Так что генеральный застройщик, то бишь король, вложенных в строительство средств не отбил.
Название Вож площадь получила во время Великой Французской революции - в честь одного из революционных департаментов Франции, - да так с этим названием и не рассталась до сиз пор. Правда, в русскоязычной литературе "Вож" почемуто превратился в "Вогез", или, ещё хуже, в "ВогезОВ".
Однако - к Людовику! Памятник себе сын Генриха Наваррского поставил, кажется, прижизненный. Стоял он гордо, в центре площади, и заменял собой короля, который торжественные разъезды устраивал уже в другом месте - на Вандомской площади, строительном проекте самого Людовика. Логичнее, конечно, было бы поставить на Королевской площади памятник Генриху, но памятник Генриху уже стоял возле Нотр-Дам - не переносить же его было, в самом деле?
Через 100 лет революционное правительство отправило оба памятника - и отцу, и сыну - на переплавку: стране были нужны пушки, а не статуи угнетателей народа. Во времена Реставрации монументы восстановили.
Но теперь памятник Людовику на утратившей парадное значение площади стыбливо прячут в зарослях высоких каштанов. Из окон домов его не видно. Почему? Да потому что иначе жители и гости столицы просто постоянно посмеивались бы. Что, согласитесь, мешает в быту и может быть истолковано как признак некоторого слабоумия.
Дело в том, что автор этого конного монумента не стал морочиться на перераспределение массы, на укрепление точки опоры - словом, на всю физику с геометрией, прославившую, скажем, памятник Фальконе. Конь стоит на четырёх ногах, но... Для устойчивости ему была приделана дополнительная точка опоры. Причём безо всякой мотивации - просто потому что надо. В брюхо несчастного животного вгрызается (или растёт из него?) толстенный древесный ствол. Аккурат рядом с фактурно изображёнными лошадиными гениталиями, ага. Судя по напряжённой позе и прямой спине Людовика, он нанизан на ту же основу, подобно барану на вертеле.
А теперь внимание - вопросы!
1. Как Людовик XIII, Людавик XIV, Ришелье и Мазарини допустили существование такого прекрасного монумента? Им было настолько пофиг? У них не было вкуса? Но они же видели - все! - классическую конную скульптуру Возрождения. Неужели не заметили разницы?
2. Пень всё-тки пронзает коня и монарха, или произрастает из кониного пуза?
ПС: На маленькой картинке плохо видно, но лицом Людовик таки очень похож на исполнившего его Табакова!
Продолжаю показывать вам самые дурацкие, на мой взгляд, памятники Парижа. Начало было вот в этом посте.
Сегодня у нас в программе скульптурное изображение Людовика XIII на площади Вож.
Придуманная Генрихом IV Наваррским (мужем знаменитой благодаря Дюма Марго Валуа и автором не менее знаменитой фразы "Париж стоит мессы"), площадь изначально называлась, что логично, Королевской. Это был первый в истории Парижа полностью продуманный городской ансамбль жилых домов на месте трущоб и пустырей Маре, своеобразная типовая застройка с четырьмя практически одинаковыми длинными домами, разделёнными на секции-квартиры - каждая с персональным входом и на три этажа вверх. Для того, чтобы поднять престиж новостройки и сподвигнуть знатные и богатые семейства на покупку недвижимости в удалённом от центра (зато приближенном к Бастилии!) районе, Генрих решил проводить на Королевской площади парадные выезды. Впрочем, статус престижного района площадь получила только в XIX веке, когда в секциях-квартирах поселились Гюго и прочие титулованные литераторы, а квартал Маре окончательно избавили от трущоб обосновавшаяся там еврейская община и проутюживший весь Париж варварский архитектурный гений префекта барона Османа. Так что генеральный застройщик, то бишь король, вложенных в строительство средств не отбил.
Название Вож площадь получила во время Великой Французской революции - в честь одного из революционных департаментов Франции, - да так с этим названием и не рассталась до сиз пор. Правда, в русскоязычной литературе "Вож" почемуто превратился в "Вогез", или, ещё хуже, в "ВогезОВ".
Однако - к Людовику! Памятник себе сын Генриха Наваррского поставил, кажется, прижизненный. Стоял он гордо, в центре площади, и заменял собой короля, который торжественные разъезды устраивал уже в другом месте - на Вандомской площади, строительном проекте самого Людовика. Логичнее, конечно, было бы поставить на Королевской площади памятник Генриху, но памятник Генриху уже стоял возле Нотр-Дам - не переносить же его было, в самом деле?
Через 100 лет революционное правительство отправило оба памятника - и отцу, и сыну - на переплавку: стране были нужны пушки, а не статуи угнетателей народа. Во времена Реставрации монументы восстановили.
Но теперь памятник Людовику на утратившей парадное значение площади стыбливо прячут в зарослях высоких каштанов. Из окон домов его не видно. Почему? Да потому что иначе жители и гости столицы просто постоянно посмеивались бы. Что, согласитесь, мешает в быту и может быть истолковано как признак некоторого слабоумия.
Дело в том, что автор этого конного монумента не стал морочиться на перераспределение массы, на укрепление точки опоры - словом, на всю физику с геометрией, прославившую, скажем, памятник Фальконе. Конь стоит на четырёх ногах, но... Для устойчивости ему была приделана дополнительная точка опоры. Причём безо всякой мотивации - просто потому что надо. В брюхо несчастного животного вгрызается (или растёт из него?) толстенный древесный ствол. Аккурат рядом с фактурно изображёнными лошадиными гениталиями, ага. Судя по напряжённой позе и прямой спине Людовика, он нанизан на ту же основу, подобно барану на вертеле.
А теперь внимание - вопросы!
1. Как Людовик XIII, Людавик XIV, Ришелье и Мазарини допустили существование такого прекрасного монумента? Им было настолько пофиг? У них не было вкуса? Но они же видели - все! - классическую конную скульптуру Возрождения. Неужели не заметили разницы?
2. Пень всё-тки пронзает коня и монарха, или произрастает из кониного пуза?
ПС: На маленькой картинке плохо видно, но лицом Людовик таки очень похож на исполнившего его Табакова!