КАК МЫ ЕЗДИЛИ НА ПОП-МЕХАНИКУ
Это было в выходные, ближайшие к 8 марта 88 года. В пятницу вечером мы "забились" на вокзале у Головы. На стрелку пришли:
САШКА СМИТ (кадр сделан в Таллине на пол-года позже описываемых событий)
ВОЛОДЬКА ЕРЕМЕЕВ (это он в Сучилинском ДО-МАЖОРЕ играет той же зимой)
ШУРА СЕРЬГА
САША СЕНЬКО
И ещё они привели с собой Тётю Хаю, а у Тёти Хаи была трава.
Денег я с собой взял - ну, если получал 130, а билеты стоили 7.50 - рублей 25, наверное. Короче, полтинник на шестерых у нас наскрёбся.
Билетов купили аж 4 штуки и первый час морочили голову проводнице, а потом мы с Серьгой залегли на третьи полки (я был со смены и хотел спать). Внизу шёл тусняк. Наконец, проводнице это надоело и она пообещала в Бологом нас выгнать. Пришлось сунуть ей трояк, чтоб отстала, а Смит, зараза пьяная, ещё полночи орал на весь вагон: "Лёв! Бологое! Щас тя ссодят..." Тётя Хая хихикала.
Познакомились мы с ней недавно, она была "олдовая гирла" - то ли принудчица, то ли отсидчица. Я как-то спросил её: "Оль, ты в 80м уже тусовалась?" "Нет, - усмехнулась она. - В 80м всё уже тусовалось вокруг меня". Выглядела - старше моей мамы. Я до этого с наркоманами почти не сталкивался - не очень распространено было, даже в "системе" (в нашем поколении, по крайней мере). Всё, что она подносила трясущимися руками ко рту - еду, питьё, курево - поглощалось с жадностью, взахлёб, взасос, стуча остатками зубов, крошки сыпятся... Но очень весёлая. Я на неё ночью сверху глянул - лицо разгладилось, красивая молодая девка, тридцатник отсилы. А потом она проснулась и на глазах за секунды постарела вдвое. Царевна-лягушка...
В Питер я ехал впервые, и из местных близко не знал никого. План был простой: отснять обе ПОПМЕХАНИКИ, побывать на могиле Башлачёва, переночевать и в понедельник к восьми утра оказаться у себя на ВЦ.
Остальные же всё время хотели курить траву и стебались над моей "целеустремлённостью". Вот эти хаотичные поиски безопасных подворотен и вообще полная бессмысленность всех действий меня дико раздражали. Дома я относился к этому спокойнее, да и вели они себя там не столь беспредельно (а каждый по-отдельности вообще был абсолютно вменяемым человеком), а здесь... Да я просто город, в конце концов, посмотреть хочу, а мне приходится то ли пионервожатого играть, то ли погонщика.
Мы уже с полчаса брели по улицам, погода мерзейшая, наконец, после долгих сомнений и переругиваний, нашли надёжный закуток... Пыхнули, выходим оттуда и за углом упираемся в дверь Сайгона. "Молодцы! - говорю, - Что ж не дотерпели-то? За столиком и забивать удобней!" Ольга бросила на меня быстрый взгляд.
Обычная кофейня оказалась, ничего особенного. У нас тогда пытались сделать похожую - Турист. Мы в неё пару раз заходили, но... Во-первых, неудобно роасположена - на Кировской, во-вторых - чё там делать? В результате все опять перемещались на Гоголя. В Москве, кстати, всю дорогу под открытым небом тусовались, молодёжные кафе 60-х были, по-сути, концертными площадками, а так - Бродвей, Психодром, Пушка, Гоголя... Может, в климате дело.
Потом решили посмотреть на Гаркушу. Незадолго до этого мы видели фильм (то ли "Взломщик", то ли "Рок"), где показывалось, как он работает механиком в кинотеатре. Кинотеатр этот оказался прямо напротив Сайгона, мы вошли, спросили Гаркушу, и вахтёр, не дослушав, ткнул пальцем куда-то вверх. Наверху мы постучались в кинобудку, Олег вышел, встретил нас приветливо, ответил, что не знает, как вписаться на ПОПМЕХ и глянул как-то так... Очень многие неформалы страны тогда посмотрели этот фильм и почти все они ездили в Питер... Интересно, как он сам его крутил из своей будки - что-то оккультное в этом есть.
Ещё мы в Гастрите поели макарон. Постепенно броуновское движение привело нас-таки на Финляндский вокзал, и мы поехали на кладбище.
Башлачёва мы видели единственный раз полтора месяца назад в ДК МЭИ и воспринимали его совсем не мифологично, он ещё не успел "обрасти". По сути он был просто первой жертвой, мы пока мало сталкивались со смертью. (А в ближайший Новый год у Смита погибнет жена, Юлька, а через несколько лет - вторая, а в 2000м он сам прыгнет с балкона. А где теперь Тётя Хая?..)
Ехать до Поста Ковалёва оказалось порядком. Кладбище выглядело непривычно - огромное поле без оград и деревьев, "бугорки безымянных могил". Как искать? Пошли в контору, и сторож, к удивлению, вспомнил - "А, поэт?" и даже проводил, хотя идти было неблизко.
Вот так это выглядело. Единственный, кстати, уличный кадр за всё путешествие. По глупости я вообще очень мало снимал вне сцены.
На обратном пути приделали ещё один. Пока приделывали, пропустили все электрички и попали в перерыв. Стало совсем холодно.
Стоит пояснить, что с коноплёй у меня отношения однозначные - после третьей затяжки валюсь на спину и начинаю смотреть вверх, а все вокруг завистливо цокают языками: "Ну тя и тащит!", "Вот приход так приход!". Я же в ответ даже обматерить их не могу, настолько мне плохо.
И вот, стоя на той платформе, я научился, наконец, делать две с половиной - от безысходности просто. Но мне всё равно не понравилось - пустое состояние, неудоволетворённое.
В электричке нас попытались оштрафовать, но увидав московские паспорта, махнули рукой - как выяснилось, штрафы между областями "не ходят". Тётя Хая, кстати, при виде людей в форме задёргалась. Когда те скрылись, она призналась, что травы у неё с собой - стакан! Резко захотелось пересесть.
"Октябрьский" располагался недалеко от Московского вокзала. Времени оставалось ещё вагон, но пролезать как-то было уже пора. Пожилая вахтёрша на служебном входе спросила: "Ребят, вы к кому?"
На плече у меня висел кофр, по дну которого перекатывались 3 плёнки, а на шее - раздолбанный Зенит, подаренный отцом на свадьбу. "Мы, - говорю, - съёмочная группа из Москвы, приехали снимать фильм про вашего Курёхина. - Потом, подумав, смягчил, - Ну, не сегодня прям. Потом. А сегодня - так, примерка... У нас и договорённость есть!"
Вахтёрша колебалась. С одной стороны, за годы перестройки она уже многих насмотрелась, с другой... И тут съёмочная группа решила дунуть прямо в предбаннике. Чаша весов стала склоняться не в нашу пользу.
Короче, как-то мы всё-таки вошли (скорей всего, Летов провёл)
Оба концерта были построены вокруг натурального конкурса красоты, они целиком отсняты на видео и хорошо известны. В прошлом году по ТВ показывали докфильм с пространными отрывками оттуда - очень трогательно. Поэтому приведу лишь обрывочные впечатления (что вспомню):
Событие общегородского масштаба - все улицы оклеены афишами, все об этом говорят, Курёхин - национальный герой. Зал - серьёзный, партийный, что-то среднее между нашими КДСом и "Россией". Публика совсем не тусовочная, а бомонд - разодетый, взрослый и богатый. В Москве такое было невозможно, разве "Рок-панорама" какая-нибудь в Лужниках для подростков.
Я сразу просёк, что отснять Курёхина вблизи на такой большой сцене будет сложновато (тем более без вспышки) и посоветовался с Летовым, как бы залучить "звезду" на пару минут для более портретной съёмки. "Да вряд ли. Ему не до этого - фирмачей полно понаехало". Мне удалось-таки сделать пяток кадров почти вплотную, причём, когда он пел, но именно они куда-то пропали ещё в те годы, контролька только малюсенькая осталась на память.
Ещё деталь. У меня заело плёнку. За сценой в углу сунул руки куда-то в кулису, стою вправляю, вид довольно нелепый и подозрительный. Подходит гэбэшник - "Что у вас там?" - "Да плёнка!" - "А! Плёнка!.." - и исчез. Ситуация нынче немыслимая - у меня не то что аккредитации - билета-то входного не было! (И, кстати, получается, что "съёмочная группа" не имела даже фоторукава! "Молодая солидная фирма возьмёт в аренду дырокол...")
В конкурсе красоты принимал участие загримированный Африка-Бугаев. Среди девиц он значился как Ирэна Белая (где-то у меня даже программка сохранилась). Приза не получил.
Лёня Лейкин (тогда ещё "Лицедейский", вроде) изображал отмороженного чиновника. Ходил по сцене в военной форме и в самый неподходящий момент совал людям под нос папку с ручкой - распишитесь! (факиров со змеями только побаивался).
И вот капитан на полном форсаже дирижирует всей этой байдой и вдруг в ужасе замечает перед собой Лейкина с папкой - ОТ ВИНТА!!! Пикирующий бомбардировщик...
Ещё были кришнаиты, пионеры, Кола Бельды, Стингрей, Гаркуша, Вишня, Гаккель, лучницы...
Вписывала нас Тётя Хая, у немолодого чувака вполне обывательской наружности, где-то на Лиговке(?) По дороге я недосчитался двух Шур - Сенько и Смита - но меня успокоили, что адрес они знают. Классическая коммуналка "с потолками". "На ужин, к сожалению, только позавчерашний чай", - а мы, дураки, про еду, конечно забыли... Через час появились отставшие члены команды, они прошли прямо на кухню и гордо достали из пакета сковороду(!) с... Я не знаю, как это правильно называется, короче - трава, с которой сняли "химию", пропитанная подсолнечным маслом. Предполагалось, что её надо есть. Оказывается, они встретили знакомых девок, те пригласили их "к себе в котельную", а на прощанье подарили вот это, прям со сковородкой почему-то.
Я чуток пожевал. "Оль, давай её с твоей смешаем?.." Но она уже спала.
Не смогли мы её есть (зато хозяин уплетал за обе щеки). Спать тоже было особо негде и холодно. Так, чё-то ворочались, болтали. Смит, помню, всё руку свою исследовал: "Блин! Как же это мать дырку разглядела?.."
На рассвете добрели до ближайшей булочной и купили батон. И даже несколько. "Не, правильно они их булками называют, - подметил Серьга. - Мы ж не говорим "батонная" или "буханочная".
Тётя Хая осталась в гостях, а вместе с ней и трава, слава богу. Зато мы вдруг начали бухать. Я не знаю, как это у них там получается... Первую, вроде, на свои взяли, потом встретили каких-то знакомых, потом уже сами знакомиться начали (Смит с Еремеевым специалисты "разводить" были). Параллельно осматривали окрестности. Зашли в Исаакий. В Казанский не стали. Посмотрели Неву, Дворцовую...
Постепенно я начал понимать, в чём там фишка. Мало деревьев, нет новых домов, низкое небо, всё прямоугольное, ландшафт абсолютно плоский. Очень сложно ориентироваться, потому что при квадратной планировке никакого центра просто нет, он условен, и дороги к нему не ведут. Центр у них - Невский, т.е. не круг, а линия, и куда б мы ни шли, в результате почему-то опять оказывались на Невском - необъяснимо.
Если в Москве купол храма почти всегда виден в просвет нескольких улиц, то там это редко встречается.
Москва вписана в полусферу, а Питер - под обрез, все шпили и купола этот "потолок" прорывают и кажутся нарисованными. А сам город - даже не нарисованным, а начерченным, причём линейно, по Евклиду. Нельзя же жить в чертеже! В результате этой "плоскости", придавленности взгляд начинает скользить по горизонтали, всё вокруг становится гомогенным, ты не видишь целого, а только детали камней. "Бег в каменном мешке..." Хочется к Неве, на простор. А там - ветер. Вот и сидят в кафе.
Конечно, город не должен быть круглым, но уж по-любому - не квадратным. Короче, правильно Флоренский говорил - "Демократия в аду, а на небе - Царство!"
И вообще... Маленький он. Прошлой осенью мне довелось его увидеть (при довольно печальных обстоятельствах) с Дудергофских высот под Гатчиной (с Ю-З, т.е.). Я удивился - он целиком вписывается отсилы градусов в 100, от залива до Колпина. И самолётик посередине ежеминутно садится и взлетает. А вокруг ещё очень много пустого пространства.
Под конец пили в подворотне с какой-то совсем уже откровенной урлой (Саша Сенько уверял, правда, что это митьки), и бухла у них было - залейся...
Очнулся я на бегу.
- Вов, чё бежим-то?
- Дык на сейшен же! - и за углом добавил, - Двигай быстрей, мы у них портвейн спиздили!
- Что... Весь?! - я наконец-то заметил, что кофр мой стал вдруг тяжёлый и звенеть.
- Москва богата впиской, а Питер - дринчем! - пыхтел нам в затылок будущий о.Александр.
Прибежали мы аккурат за пять минут до, я уже не раздумывая внаглую вломился в кабинет главной администраторши и повторил вчерашнюю телегу про киногруппу, звеня у ней перед носом своими "фотопринадлежностями", но дышать стараясь в сторону. По-моему, она просто испугалась и молча выписала пропуск за кулисы на 3 лица, по которому мы все благополучно и прошли.
За кулисы нам, однако, уже не хотелось. Я немного пощёлкал перед сценой, а потом подсел к ребятам на последний ряд, ещё чуток принял и заснул.
ВИШНЯ: СЕВА, ПРИКРОЙ!
Я видал его и раньше, и главное впечатление - человек невероятно обаятельный и энергичный. Не был он никаким постмодернистом (постмодернизм подразумевает равнодушие), а ярким романтическим героем, типа Цоя, который действительно хотел перемен посреди всего этого "александрийского" бухалова и пыхалова.
Метод же коллажа это обычный язык, всегда возникающий в периоды упадка и смешения языков. Мы все сейчас на нём "говорим" (но не все несут околесицу и не все равнодушны).
Использовал он всегда один и тот же приём: парадоксальные, контрастные сочетания - громко/тихо, медленно/быстро, горько/сладко, долго/коротко - постоянно обманывая (и эмоционально раскачивая) зрителя, таким образом умело подводя его к кульминации.
Чётко знал, чего хочет и как этого добиться. Понимая, как работает система в целом, совсем не обязательно детально просчитывать, как именно взаимодействуют те или иные её элементы. Вряд ли Штоколову ранее приходилось петь на одной сцене со срущим козлом (впрочем, как и наоборот), но в конце концов они там сами между с собой разберутся, главное - суметь направить получившуюся энергию в нужное русло.
Это алеаторика, контролируемая импровизация. Интересно было бы его френдленту почитать.
Коля Дмитриев такой же был...
И никаких особых "конспирологических иероглифов" за этими шаблонами не скрывалось. Оно просто должно было рвануть! Здесь и сейчас и очень сильно.
Юмор у него был абсолютно школьный. От "Ленина-гриба" я очень кривился тогда - и долго, и не смешно, уж в 90-то году! Всё это гораздо остроумнее давным-давно делали ДК, МУХОМОРЫ, Вен.Ерофеев и т.д. И так понятно, что половина напишет, что Ленин грибом не был, а другая - что никогда в этом не сомневались. Чё над бабками стебаться?
Но у этих-то эксперименты были "лабораторные", над узкой аудиторией. А Курёхин и не ставил никаких исследовательских задач - важен был резонанс. Одно дело ХУЙ на заборе написать, другое - во всю Кремлёвскую стену. Долбить!
До сих пор многие удивляются, зачем он пошёл в НБП и снимался в дерьмовых фильмах.
Ничего странного - просто прежние формы уже не работали, адаптировались социумом (в те годы вообще всё моментально происходило), ПОПМЕХ постепенно превращался в передвижной цирк. А НБП стала на тот момент наиболее актуальным ХУДОЖЕСТВЕННЫМ действом - такая грань неуловимая, на изломе, не поймешь, где искусство, а где уже жизнь реальная. На Лимонке вон до сих пор написано "Газета прямого ДЕЙСТВИЯ".
А в фильмах... Он ведь там ведёт себя крайне пассионарно, попросту всё время что-то взрывает и бъёт морду - в буквальном смысле в пустоту уже колотит с экрана - последовательно доводя свою "линию жизни" совсем уж до гротеска. Трагический герой, а не постмодернист, получается.
Я не очень люблю его записи. Навскидку назову лишь первый альбом, его ещё в начале 80-х по БиБиСи крутили, и запомнился он, в основном, пулемётной скоростью и оголтело антисоветскими названиями ("Теория и практика", "Архипелаго", "Большой побег" и т.д.)
Потом Аквариум, конечно, без него бы они так и остались нудятиной.
И ещё запись с Маслаком - Курёхин поёт "Счастье моё" голосом Виноградова и поперёк этого довоенного танго врубает вдруг атональный сакс, хриплый, безумный. Шутка - в лоб, но крышу сносит тока так.
Корнелюка вот тут недавно обвиняли, что тему для "Мастера" он из "Воробьиной оратории" позаимствовал. Потом оказалось, что у Моцарта всё-таки.
При имени какого-либо музыканта в голове обычно возникает "паттерн" - его характерный звук или мелодический ход. А от Курёхина - только улыбка. Как от Чеширского кота.
Обратная дорога совершенно стёрлась из памяти. Потом ребята рассказали, что просто отдали проводнику весь (ну, почти) оставшийся портвейн - в обмен на купе. Короче, на работу я успел и весь день дрых прямо на машине.
Следующий раз я оказался в этом городе лишь 16 лет спустя. И всё было гораздо хуже.
(Л.Гончаров)
АПГРЕЙД от 25.04.06
ПОСТСКРИПТУМ
САШКА СМИТ (кадр сделан в Таллине на пол-года позже описываемых событий)
ВОЛОДЬКА ЕРЕМЕЕВ (это он в Сучилинском ДО-МАЖОРЕ играет той же зимой)
ШУРА СЕРЬГА
САША СЕНЬКО
И ещё они привели с собой Тётю Хаю, а у Тёти Хаи была трава.
Денег я с собой взял - ну, если получал 130, а билеты стоили 7.50 - рублей 25, наверное. Короче, полтинник на шестерых у нас наскрёбся.
Билетов купили аж 4 штуки и первый час морочили голову проводнице, а потом мы с Серьгой залегли на третьи полки (я был со смены и хотел спать). Внизу шёл тусняк. Наконец, проводнице это надоело и она пообещала в Бологом нас выгнать. Пришлось сунуть ей трояк, чтоб отстала, а Смит, зараза пьяная, ещё полночи орал на весь вагон: "Лёв! Бологое! Щас тя ссодят..." Тётя Хая хихикала.
Познакомились мы с ней недавно, она была "олдовая гирла" - то ли принудчица, то ли отсидчица. Я как-то спросил её: "Оль, ты в 80м уже тусовалась?" "Нет, - усмехнулась она. - В 80м всё уже тусовалось вокруг меня". Выглядела - старше моей мамы. Я до этого с наркоманами почти не сталкивался - не очень распространено было, даже в "системе" (в нашем поколении, по крайней мере). Всё, что она подносила трясущимися руками ко рту - еду, питьё, курево - поглощалось с жадностью, взахлёб, взасос, стуча остатками зубов, крошки сыпятся... Но очень весёлая. Я на неё ночью сверху глянул - лицо разгладилось, красивая молодая девка, тридцатник отсилы. А потом она проснулась и на глазах за секунды постарела вдвое. Царевна-лягушка...
В Питер я ехал впервые, и из местных близко не знал никого. План был простой: отснять обе ПОПМЕХАНИКИ, побывать на могиле Башлачёва, переночевать и в понедельник к восьми утра оказаться у себя на ВЦ.
Остальные же всё время хотели курить траву и стебались над моей "целеустремлённостью". Вот эти хаотичные поиски безопасных подворотен и вообще полная бессмысленность всех действий меня дико раздражали. Дома я относился к этому спокойнее, да и вели они себя там не столь беспредельно (а каждый по-отдельности вообще был абсолютно вменяемым человеком), а здесь... Да я просто город, в конце концов, посмотреть хочу, а мне приходится то ли пионервожатого играть, то ли погонщика.
Мы уже с полчаса брели по улицам, погода мерзейшая, наконец, после долгих сомнений и переругиваний, нашли надёжный закуток... Пыхнули, выходим оттуда и за углом упираемся в дверь Сайгона. "Молодцы! - говорю, - Что ж не дотерпели-то? За столиком и забивать удобней!" Ольга бросила на меня быстрый взгляд.
Обычная кофейня оказалась, ничего особенного. У нас тогда пытались сделать похожую - Турист. Мы в неё пару раз заходили, но... Во-первых, неудобно роасположена - на Кировской, во-вторых - чё там делать? В результате все опять перемещались на Гоголя. В Москве, кстати, всю дорогу под открытым небом тусовались, молодёжные кафе 60-х были, по-сути, концертными площадками, а так - Бродвей, Психодром, Пушка, Гоголя... Может, в климате дело.
Потом решили посмотреть на Гаркушу. Незадолго до этого мы видели фильм (то ли "Взломщик", то ли "Рок"), где показывалось, как он работает механиком в кинотеатре. Кинотеатр этот оказался прямо напротив Сайгона, мы вошли, спросили Гаркушу, и вахтёр, не дослушав, ткнул пальцем куда-то вверх. Наверху мы постучались в кинобудку, Олег вышел, встретил нас приветливо, ответил, что не знает, как вписаться на ПОПМЕХ и глянул как-то так... Очень многие неформалы страны тогда посмотрели этот фильм и почти все они ездили в Питер... Интересно, как он сам его крутил из своей будки - что-то оккультное в этом есть.
Ещё мы в Гастрите поели макарон. Постепенно броуновское движение привело нас-таки на Финляндский вокзал, и мы поехали на кладбище.
Башлачёва мы видели единственный раз полтора месяца назад в ДК МЭИ и воспринимали его совсем не мифологично, он ещё не успел "обрасти". По сути он был просто первой жертвой, мы пока мало сталкивались со смертью. (А в ближайший Новый год у Смита погибнет жена, Юлька, а через несколько лет - вторая, а в 2000м он сам прыгнет с балкона. А где теперь Тётя Хая?..)
Ехать до Поста Ковалёва оказалось порядком. Кладбище выглядело непривычно - огромное поле без оград и деревьев, "бугорки безымянных могил". Как искать? Пошли в контору, и сторож, к удивлению, вспомнил - "А, поэт?" и даже проводил, хотя идти было неблизко.
Вот так это выглядело. Единственный, кстати, уличный кадр за всё путешествие. По глупости я вообще очень мало снимал вне сцены.
На обратном пути приделали ещё один. Пока приделывали, пропустили все электрички и попали в перерыв. Стало совсем холодно.
Стоит пояснить, что с коноплёй у меня отношения однозначные - после третьей затяжки валюсь на спину и начинаю смотреть вверх, а все вокруг завистливо цокают языками: "Ну тя и тащит!", "Вот приход так приход!". Я же в ответ даже обматерить их не могу, настолько мне плохо.
И вот, стоя на той платформе, я научился, наконец, делать две с половиной - от безысходности просто. Но мне всё равно не понравилось - пустое состояние, неудоволетворённое.
В электричке нас попытались оштрафовать, но увидав московские паспорта, махнули рукой - как выяснилось, штрафы между областями "не ходят". Тётя Хая, кстати, при виде людей в форме задёргалась. Когда те скрылись, она призналась, что травы у неё с собой - стакан! Резко захотелось пересесть.
"Октябрьский" располагался недалеко от Московского вокзала. Времени оставалось ещё вагон, но пролезать как-то было уже пора. Пожилая вахтёрша на служебном входе спросила: "Ребят, вы к кому?"
На плече у меня висел кофр, по дну которого перекатывались 3 плёнки, а на шее - раздолбанный Зенит, подаренный отцом на свадьбу. "Мы, - говорю, - съёмочная группа из Москвы, приехали снимать фильм про вашего Курёхина. - Потом, подумав, смягчил, - Ну, не сегодня прям. Потом. А сегодня - так, примерка... У нас и договорённость есть!"
Вахтёрша колебалась. С одной стороны, за годы перестройки она уже многих насмотрелась, с другой... И тут съёмочная группа решила дунуть прямо в предбаннике. Чаша весов стала склоняться не в нашу пользу.
Короче, как-то мы всё-таки вошли (скорей всего, Летов провёл)
Оба концерта были построены вокруг натурального конкурса красоты, они целиком отсняты на видео и хорошо известны. В прошлом году по ТВ показывали докфильм с пространными отрывками оттуда - очень трогательно. Поэтому приведу лишь обрывочные впечатления (что вспомню):
Событие общегородского масштаба - все улицы оклеены афишами, все об этом говорят, Курёхин - национальный герой. Зал - серьёзный, партийный, что-то среднее между нашими КДСом и "Россией". Публика совсем не тусовочная, а бомонд - разодетый, взрослый и богатый. В Москве такое было невозможно, разве "Рок-панорама" какая-нибудь в Лужниках для подростков.
Я сразу просёк, что отснять Курёхина вблизи на такой большой сцене будет сложновато (тем более без вспышки) и посоветовался с Летовым, как бы залучить "звезду" на пару минут для более портретной съёмки. "Да вряд ли. Ему не до этого - фирмачей полно понаехало". Мне удалось-таки сделать пяток кадров почти вплотную, причём, когда он пел, но именно они куда-то пропали ещё в те годы, контролька только малюсенькая осталась на память.
Ещё деталь. У меня заело плёнку. За сценой в углу сунул руки куда-то в кулису, стою вправляю, вид довольно нелепый и подозрительный. Подходит гэбэшник - "Что у вас там?" - "Да плёнка!" - "А! Плёнка!.." - и исчез. Ситуация нынче немыслимая - у меня не то что аккредитации - билета-то входного не было! (И, кстати, получается, что "съёмочная группа" не имела даже фоторукава! "Молодая солидная фирма возьмёт в аренду дырокол...")
В конкурсе красоты принимал участие загримированный Африка-Бугаев. Среди девиц он значился как Ирэна Белая (где-то у меня даже программка сохранилась). Приза не получил.
Лёня Лейкин (тогда ещё "Лицедейский", вроде) изображал отмороженного чиновника. Ходил по сцене в военной форме и в самый неподходящий момент совал людям под нос папку с ручкой - распишитесь! (факиров со змеями только побаивался).
И вот капитан на полном форсаже дирижирует всей этой байдой и вдруг в ужасе замечает перед собой Лейкина с папкой - ОТ ВИНТА!!! Пикирующий бомбардировщик...
Ещё были кришнаиты, пионеры, Кола Бельды, Стингрей, Гаркуша, Вишня, Гаккель, лучницы...
Вписывала нас Тётя Хая, у немолодого чувака вполне обывательской наружности, где-то на Лиговке(?) По дороге я недосчитался двух Шур - Сенько и Смита - но меня успокоили, что адрес они знают. Классическая коммуналка "с потолками". "На ужин, к сожалению, только позавчерашний чай", - а мы, дураки, про еду, конечно забыли... Через час появились отставшие члены команды, они прошли прямо на кухню и гордо достали из пакета сковороду(!) с... Я не знаю, как это правильно называется, короче - трава, с которой сняли "химию", пропитанная подсолнечным маслом. Предполагалось, что её надо есть. Оказывается, они встретили знакомых девок, те пригласили их "к себе в котельную", а на прощанье подарили вот это, прям со сковородкой почему-то.
Я чуток пожевал. "Оль, давай её с твоей смешаем?.." Но она уже спала.
Не смогли мы её есть (зато хозяин уплетал за обе щеки). Спать тоже было особо негде и холодно. Так, чё-то ворочались, болтали. Смит, помню, всё руку свою исследовал: "Блин! Как же это мать дырку разглядела?.."
На рассвете добрели до ближайшей булочной и купили батон. И даже несколько. "Не, правильно они их булками называют, - подметил Серьга. - Мы ж не говорим "батонная" или "буханочная".
Тётя Хая осталась в гостях, а вместе с ней и трава, слава богу. Зато мы вдруг начали бухать. Я не знаю, как это у них там получается... Первую, вроде, на свои взяли, потом встретили каких-то знакомых, потом уже сами знакомиться начали (Смит с Еремеевым специалисты "разводить" были). Параллельно осматривали окрестности. Зашли в Исаакий. В Казанский не стали. Посмотрели Неву, Дворцовую...
Постепенно я начал понимать, в чём там фишка. Мало деревьев, нет новых домов, низкое небо, всё прямоугольное, ландшафт абсолютно плоский. Очень сложно ориентироваться, потому что при квадратной планировке никакого центра просто нет, он условен, и дороги к нему не ведут. Центр у них - Невский, т.е. не круг, а линия, и куда б мы ни шли, в результате почему-то опять оказывались на Невском - необъяснимо.
Если в Москве купол храма почти всегда виден в просвет нескольких улиц, то там это редко встречается.
Москва вписана в полусферу, а Питер - под обрез, все шпили и купола этот "потолок" прорывают и кажутся нарисованными. А сам город - даже не нарисованным, а начерченным, причём линейно, по Евклиду. Нельзя же жить в чертеже! В результате этой "плоскости", придавленности взгляд начинает скользить по горизонтали, всё вокруг становится гомогенным, ты не видишь целого, а только детали камней. "Бег в каменном мешке..." Хочется к Неве, на простор. А там - ветер. Вот и сидят в кафе.
Конечно, город не должен быть круглым, но уж по-любому - не квадратным. Короче, правильно Флоренский говорил - "Демократия в аду, а на небе - Царство!"
И вообще... Маленький он. Прошлой осенью мне довелось его увидеть (при довольно печальных обстоятельствах) с Дудергофских высот под Гатчиной (с Ю-З, т.е.). Я удивился - он целиком вписывается отсилы градусов в 100, от залива до Колпина. И самолётик посередине ежеминутно садится и взлетает. А вокруг ещё очень много пустого пространства.
Под конец пили в подворотне с какой-то совсем уже откровенной урлой (Саша Сенько уверял, правда, что это митьки), и бухла у них было - залейся...
Очнулся я на бегу.
- Вов, чё бежим-то?
- Дык на сейшен же! - и за углом добавил, - Двигай быстрей, мы у них портвейн спиздили!
- Что... Весь?! - я наконец-то заметил, что кофр мой стал вдруг тяжёлый и звенеть.
- Москва богата впиской, а Питер - дринчем! - пыхтел нам в затылок будущий о.Александр.
Прибежали мы аккурат за пять минут до, я уже не раздумывая внаглую вломился в кабинет главной администраторши и повторил вчерашнюю телегу про киногруппу, звеня у ней перед носом своими "фотопринадлежностями", но дышать стараясь в сторону. По-моему, она просто испугалась и молча выписала пропуск за кулисы на 3 лица, по которому мы все благополучно и прошли.
За кулисы нам, однако, уже не хотелось. Я немного пощёлкал перед сценой, а потом подсел к ребятам на последний ряд, ещё чуток принял и заснул.
ВИШНЯ: СЕВА, ПРИКРОЙ!
Я видал его и раньше, и главное впечатление - человек невероятно обаятельный и энергичный. Не был он никаким постмодернистом (постмодернизм подразумевает равнодушие), а ярким романтическим героем, типа Цоя, который действительно хотел перемен посреди всего этого "александрийского" бухалова и пыхалова.
Метод же коллажа это обычный язык, всегда возникающий в периоды упадка и смешения языков. Мы все сейчас на нём "говорим" (но не все несут околесицу и не все равнодушны).
Использовал он всегда один и тот же приём: парадоксальные, контрастные сочетания - громко/тихо, медленно/быстро, горько/сладко, долго/коротко - постоянно обманывая (и эмоционально раскачивая) зрителя, таким образом умело подводя его к кульминации.
Чётко знал, чего хочет и как этого добиться. Понимая, как работает система в целом, совсем не обязательно детально просчитывать, как именно взаимодействуют те или иные её элементы. Вряд ли Штоколову ранее приходилось петь на одной сцене со срущим козлом (впрочем, как и наоборот), но в конце концов они там сами между с собой разберутся, главное - суметь направить получившуюся энергию в нужное русло.
Это алеаторика, контролируемая импровизация. Интересно было бы его френдленту почитать.
Коля Дмитриев такой же был...
И никаких особых "конспирологических иероглифов" за этими шаблонами не скрывалось. Оно просто должно было рвануть! Здесь и сейчас и очень сильно.
Юмор у него был абсолютно школьный. От "Ленина-гриба" я очень кривился тогда - и долго, и не смешно, уж в 90-то году! Всё это гораздо остроумнее давным-давно делали ДК, МУХОМОРЫ, Вен.Ерофеев и т.д. И так понятно, что половина напишет, что Ленин грибом не был, а другая - что никогда в этом не сомневались. Чё над бабками стебаться?
Но у этих-то эксперименты были "лабораторные", над узкой аудиторией. А Курёхин и не ставил никаких исследовательских задач - важен был резонанс. Одно дело ХУЙ на заборе написать, другое - во всю Кремлёвскую стену. Долбить!
До сих пор многие удивляются, зачем он пошёл в НБП и снимался в дерьмовых фильмах.
Ничего странного - просто прежние формы уже не работали, адаптировались социумом (в те годы вообще всё моментально происходило), ПОПМЕХ постепенно превращался в передвижной цирк. А НБП стала на тот момент наиболее актуальным ХУДОЖЕСТВЕННЫМ действом - такая грань неуловимая, на изломе, не поймешь, где искусство, а где уже жизнь реальная. На Лимонке вон до сих пор написано "Газета прямого ДЕЙСТВИЯ".
А в фильмах... Он ведь там ведёт себя крайне пассионарно, попросту всё время что-то взрывает и бъёт морду - в буквальном смысле в пустоту уже колотит с экрана - последовательно доводя свою "линию жизни" совсем уж до гротеска. Трагический герой, а не постмодернист, получается.
Я не очень люблю его записи. Навскидку назову лишь первый альбом, его ещё в начале 80-х по БиБиСи крутили, и запомнился он, в основном, пулемётной скоростью и оголтело антисоветскими названиями ("Теория и практика", "Архипелаго", "Большой побег" и т.д.)
Потом Аквариум, конечно, без него бы они так и остались нудятиной.
И ещё запись с Маслаком - Курёхин поёт "Счастье моё" голосом Виноградова и поперёк этого довоенного танго врубает вдруг атональный сакс, хриплый, безумный. Шутка - в лоб, но крышу сносит тока так.
Корнелюка вот тут недавно обвиняли, что тему для "Мастера" он из "Воробьиной оратории" позаимствовал. Потом оказалось, что у Моцарта всё-таки.
При имени какого-либо музыканта в голове обычно возникает "паттерн" - его характерный звук или мелодический ход. А от Курёхина - только улыбка. Как от Чеширского кота.
Обратная дорога совершенно стёрлась из памяти. Потом ребята рассказали, что просто отдали проводнику весь (ну, почти) оставшийся портвейн - в обмен на купе. Короче, на работу я успел и весь день дрых прямо на машине.
Следующий раз я оказался в этом городе лишь 16 лет спустя. И всё было гораздо хуже.
(Л.Гончаров)
АПГРЕЙД от 25.04.06
ПОСТСКРИПТУМ