уксус
выходя из метро я встретил индейца.
на нём были неудобные, начищенные до блеска туфли и классическая приталенная куртка, но несомненно это был он.
я сразу это понял, стоило взглянуть ему в лицо - он говорит и замолчав каменеет, снова говорит и снова каменеет.
индейцы пришли с севера. кто-то остался там наверху карты, теперь они чукчи. а эти пошли дальше на юг, поставили там вигвамы и придумали быть принципиальными. я пытался его лечить, но он отказывался пить горячую минералку с содой и обещал что завтра будет как земляной огурец.
мы бежали наутёк, и луна мчалась следом между ветвей надутой костяной рыбой. мы остановились через несколько кварталов тяжело дыша и обмениваясь взглядами. подвал, ступеньки, огненная вода и веселье в беспамятстве, в скорлупе, в которой мы можем прятаться до утра, потому что время находит всё, что есть. а нас нет нигде, как нет вывески у этого кабака в глубине дворов с высокими стульями и официантками в белых халатиках.
индейцы умеют верить. умеют понимать происходящее наверняка. неважно во что верить, важно уметь это - когда в душе нет чего-то наверняка, эту пустоту заполняют подкроватные монстры, поиск без цели и попытки анализа, имея две из дюжины неизвестных. так вот у нас всё было наверняка. кроме огня - его никак не удавалось разжечь.
индейцы знают толк в кто кого. вконец обозлившись на бетонные прерии мы ушли глубоко в лес и возле памятной рябины он извлёк из земли полуистлевший свёрток. угрюмо и грозно в неожиданно пронзительной тишине сорвал он упаковку с выкопанного - раскладной стульчик войны. и книжка про то, как пить. спасибо.
раньше меня называли человеком тумана. потому, что я всё время был в тумане и прыгал на людей.
© plants vs zombies
на нём были неудобные, начищенные до блеска туфли и классическая приталенная куртка, но несомненно это был он.
я сразу это понял, стоило взглянуть ему в лицо - он говорит и замолчав каменеет, снова говорит и снова каменеет.
индейцы пришли с севера. кто-то остался там наверху карты, теперь они чукчи. а эти пошли дальше на юг, поставили там вигвамы и придумали быть принципиальными. я пытался его лечить, но он отказывался пить горячую минералку с содой и обещал что завтра будет как земляной огурец.
мы бежали наутёк, и луна мчалась следом между ветвей надутой костяной рыбой. мы остановились через несколько кварталов тяжело дыша и обмениваясь взглядами. подвал, ступеньки, огненная вода и веселье в беспамятстве, в скорлупе, в которой мы можем прятаться до утра, потому что время находит всё, что есть. а нас нет нигде, как нет вывески у этого кабака в глубине дворов с высокими стульями и официантками в белых халатиках.
индейцы умеют верить. умеют понимать происходящее наверняка. неважно во что верить, важно уметь это - когда в душе нет чего-то наверняка, эту пустоту заполняют подкроватные монстры, поиск без цели и попытки анализа, имея две из дюжины неизвестных. так вот у нас всё было наверняка. кроме огня - его никак не удавалось разжечь.
индейцы знают толк в кто кого. вконец обозлившись на бетонные прерии мы ушли глубоко в лес и возле памятной рябины он извлёк из земли полуистлевший свёрток. угрюмо и грозно в неожиданно пронзительной тишине сорвал он упаковку с выкопанного - раскладной стульчик войны. и книжка про то, как пить. спасибо.
раньше меня называли человеком тумана. потому, что я всё время был в тумане и прыгал на людей.
© plants vs zombies