ПОНРАВИЛОСЬ
Оригинал взят у salt_from_sea в post
Говорили ей добрые люди, учила матушка:
Не ходи по весне за речку, не рви там ландышей,
Не ходи жарким летом в лес ты за земляникою,
Не ходи по грибы ты осенью в чащу дикую.
И зимой не ходи, - говорил вечерами суженый, -
Ты по хворост к опушке, пронизанной тьмой да стужею.
Говорили ей люди: в лесу есть дом заколдованный -
За воротами, частоколами, за засовами,
За болотами, за чащобами, бездорожьями,
Да за тропами дикими, что много лет нехожены.
Говорили старухи: чудовище в доме прячется,
Всё скулит и рычит, всё зыркает да таращится,
Если кто подойдёт к воротам - рычит да щерится.
Говорили они: вокруг ни куста, ни деревца,
На версту сухостой - мол, место-то нехорошее.
Говорили ещё, что в доме своем заброшеном
Зеркала перебило все это лесное чудище,
Чтоб не видеть-то морду черную, проклятущую.
А она всё не слушала - да всё носила ягоды
Туесами из леса, смелая. Всё, нарядная,
Уходила туда с утра, возвращалась вечером -
И смотрели старухи косо и недоверчиво.
Но сказал ей отец, собираясь в чащобу затемно:
Вот уж чудище наше отведает-то рогатины,
С мужиками, смотри-ка, собрались мы нынче силами
И попотчуем тварь лесную кольём да вилами.
А она, побелев, босиком убежала из дому -
Под собой ног не чуя, по полю летела сизому,
Всё бежала лесами, долами да буераками.
А в чащобе травили зверя. Его. Собаками.
И когда исхлестало лицо и ладони ветками,
И когда наконец-то деревья вдруг стали редкими,
Когда силы не стало кричать или разговаривать -
Увидала над домом почти погасшеее зарево.
Став совсем почершевшей, старой, седой, ссутуленной,
Подняла из золы и пепла засов обугленный.
Говорили ведь добрые люди, учила матушка...
Говорили ей добрые люди, учила матушка:
Не ходи по весне за речку, не рви там ландышей,
Не ходи жарким летом в лес ты за земляникою,
Не ходи по грибы ты осенью в чащу дикую.
И зимой не ходи, - говорил вечерами суженый, -
Ты по хворост к опушке, пронизанной тьмой да стужею.
Говорили ей люди: в лесу есть дом заколдованный -
За воротами, частоколами, за засовами,
За болотами, за чащобами, бездорожьями,
Да за тропами дикими, что много лет нехожены.
Говорили старухи: чудовище в доме прячется,
Всё скулит и рычит, всё зыркает да таращится,
Если кто подойдёт к воротам - рычит да щерится.
Говорили они: вокруг ни куста, ни деревца,
На версту сухостой - мол, место-то нехорошее.
Говорили ещё, что в доме своем заброшеном
Зеркала перебило все это лесное чудище,
Чтоб не видеть-то морду черную, проклятущую.
А она всё не слушала - да всё носила ягоды
Туесами из леса, смелая. Всё, нарядная,
Уходила туда с утра, возвращалась вечером -
И смотрели старухи косо и недоверчиво.
Но сказал ей отец, собираясь в чащобу затемно:
Вот уж чудище наше отведает-то рогатины,
С мужиками, смотри-ка, собрались мы нынче силами
И попотчуем тварь лесную кольём да вилами.
А она, побелев, босиком убежала из дому -
Под собой ног не чуя, по полю летела сизому,
Всё бежала лесами, долами да буераками.
А в чащобе травили зверя. Его. Собаками.
И когда исхлестало лицо и ладони ветками,
И когда наконец-то деревья вдруг стали редкими,
Когда силы не стало кричать или разговаривать -
Увидала над домом почти погасшеее зарево.
Став совсем почершевшей, старой, седой, ссутуленной,
Подняла из золы и пепла засов обугленный.
Говорили ведь добрые люди, учила матушка...