ЧТО ЕЛИ В МОЁМ ДЕТСТВЕ - окончание
ШКОЛЬНЫЕ ЗАВТРАКИ
Сейчас на правительственном уровне вспомнили о школьных завтраках, даже хотят сделать их бесплатными. Я расскажу, как это было в те давние времена.
Как в нашей сверхпереполненной школе ухитрялись устраивать для нас горячие завтраки - этого я объяснить не могу. Но завтраки были. Притом горячие. Наверное, тогдашние люди были какими-то другими, не такими, как сегодня, и они могли достигать значимых результатов в гораздо менее благоприятных условиях, чем мы, нынешние.
Было так. Когда мы только начали заниматься, у нас было по три урока ежедневно, а потом стало четыре, и так было до конца начальной школы. Вот когда уроков стало четыре, учительница объявила, что мы должны сдавать по 72 коп. в неделю на питание. Кажется, это было по желанию, но желание было у всех. Мне тоже дали 72 коп., я положила их в пенал, чтоб не потерять, и отдала учительнице. Получалось по 12 коп. в день (тогда была шестидневная неделя, что для школы, по-моему, лучше, чем пятидневка).
И вот в очередной понедельник нас построили парами, и мы во главе с учительницей пошли в столовую. Про столовую я особо ничего не помню, помню только, что путь туда лежал через своего рода балкончик, нависающий над лестницей, что было интересно. В столовой нас уже ждала еда на столе и питьё на подносе. Мы организованно завтракали под надзором учительницы и по одному, а не строем возвращались в класс. Велено было, выходя из-за стола, говорить спасибо - просто так, в пространство.
В течение недели блюда не повторялись, а потом всё начиналось с начала. Мне и моим одноклассникам еда нравилась, мы ходили в столовую охотно. Сходить на завтрак - это было маленьким приключением среди школьного дня. Там и тарелки были интересные: белые, фаянсовые, более толстые, чем дома, а на краешке что-то написано синим, вроде как от руки. Мне было любопытно разобрать эти письмена, в них чудилось что-то таинственное. Примерно к середине учебного года я научилась читать «взрослые» почерки, например, письма, присылаемые родной бабушкой из Тулы или двоюродной - с Урала. И к середине учебного года я сумела прочитать таинственную надпись на тарелке - «Общепит». Мама объяснила: это значит «общественное питание» - столовые, кафе, закусочные, рестораны. Очарование как-то исчезло.
Из еды запомнилась очень густая манная каша - у нас дома варили гораздо более жидкую. Я даже просила бабушку сделать именно такую - школьную. Секрет хорошей манной каши в одном - её надо непрерывно мешать, тогда не будет комков, и каша выйдет вкусная. Значит, наши школьные поварихи не ленились мешать.
В один из дней давали котлету с чёрным хлебом и чай - тоже вкусно. Бывал кисель, компот, какао с куском свежего белого хлеба. А ещё было блюдо, которое большинству детей совершенно не нравилось, а мне нравилось очень. Это так называемая «гадкая солянка», как выражалась моя подружка. В самом деле, солянка: тушёная капуста с редкими кусочками то ли мяса, то ли сала. Дети её ели неохотно, и я, если хотела, могла получить лишнюю порцию, что иногда и делала.
Можно предположить, что я, директорская дочка, к тому же единственный и поздний ребёнок, была закормлена деликатесами и столовскими харчами могла брезговать. Но ничего подобного! Деликатесами я закормлена не была: ели у нас обычную пищу, а деликатесы были редкостью. И школьная еда мне искренне нравилась. То ли за компанию есть было интереснее, чем дома, то ли обычная пища была приготовлена с душой, то ли я просто любила поесть - сегодня на этот вопрос не ответишь.
Тогда вообще была иная жизнь и иные люди, иное ощущение разлито было в обществе. Люди были гораздо менее требовательны и пристрастны ко всяким житейским мелочам и гораздо более благодарны жизни. Не было этой постоянной гнетущей заботы: этим нас травят, то канцерогенно, третье содержит ГМО, про четвёртое эксперт из телевизора сказал, что это вообще есть нельзя. Тогда мы жили в гораздо более дружелюбном, надёжном и безопасном мире. По крайней мере, субъективно ощущалось так. Об этом говорят все пожилые люди, с которыми мне доводилось говорить. Вероятно, такое чувство было у взрослых, и они его передавали детям. Взрослые, знававшие настоящие бедствия, ценили свой скромный достаток, то, что жизнь понемногу улучшается, что они безусловно сыты, что-то могут себе купить… Что всё должно быть как-то не так, что есть какие-то иные страны, где жизнь не в пример богаче и вообще всё устроено образцовым порядком - об этом никто не помышлял, а в странах тех не бывал. Даже и в Москву-то ездили не часто и не все, а заграница была чем-то вроде Луны.
Что нам дают в школе на завтрак - ни мама, ни бабушка у меня не спрашивали. Вернее, спрашивали, но так, для разговора, а вовсе не с заботой, что, не дай Бог, накормили меня часом какой-нибудь гадостью. Это забота сегодняшних «мамочек»; она их постоянно волнует, беспокоит, напрягает. Кстати, ничего трагического, проистекающего от еды, ни с кем и не случалось в моём окружении. А сегодня, когда гигиенические стандарты неизмеримо выше, когда все постоянно хлопочут о качестве еды - то и дело слышишь, что кто-то «траванулся». Иммунитет что ли ослаб?
МОСКОВСКИЕ ГОСТИНЦЫ
Отец мой нередко ездил в Москву, иногда они ездили вдвоём с мамой. Мама даже изредка заказывала себе одежду в ателье ГУМа - на 3-ем этаже. Это был знак большого достатка и жизненного преуспеяния. Одежда получалась, как мне помнится, очень красивой. По егорьевским меркам моя мама была настоящей гранд дамой. Она и сама по себе была очень миловидной: рыжеватые слегка вьющиеся волосы и розовая кожа, как это часто бывает у рыжих. Она красила губы розовой перламутровой помадой, как тогда было модно, а волосы подкрашивала хной, чтоб были рыжее. Помню маму с тюрбаном из полотенца на голове. Это значило: мама красится. Фигура у неё была очень пропорциональная, размера примерно 48-го или чуть меньше, с выраженной талией. Одевалась всегда по моде, соперничала в этом с тётей Леной, женой папиного друга, с которым они вместе приехали в Егорьевск; тот работал главным инженером на том же заводе, а потом стал крупным деятелем в Госплане СССР. ГУМ Гумом, а при этом моя мама очень многое шила сама. Мне - почти всё. Распарывала свои старые вещи, или просто надоевшие, и шила мне что-нибудь праздничное, красивое. Ей нравилось работать с тканью; она даже однажды перетянула диван - и очень здорово получилось.
Из московских поездок мама привозила какую-нибудь столичную шмотку, папа - книжку, которую покупал для чтения в дороге. В 60-годы, как я понимаю, особого дефицита книг не было, т.к. жили тесно, домашних библиотек почти ни у кого не было, а наша домашняя библиотека, помнится, составилась во многом из тех поездок. Тогда было куплено рыжее собрание сочинений Ильфа и Петрова, а также лекции Ключевского. Обоих отец любил перечитывать.
А ещё непременно привозили что-нибудь вкусное, чего не было в Егорьевске. Например, бананы. Или какая-нибудь гастрономия - красная рыба или ветчина. Или копчёные угри. Очень мне нравилась копчёная колбаса: дивный запах, а уж вкус… Я начинала с того, что выгрызала кусочки жира, а потом медленно съедала дырчатую пластинку. К сожалению, много её есть не разрешалось, а только несколько ломтиков. Были ещё конфеты в коробочке под названием «Шоколадный набор». Я-то, по правде сказать, предпочитала просто «Мишки» россыпью. Или ту же самую копчёную колбасу. Но уж что привезли - за то и спасибо. Все эти редкости отец покупал в гастрономе, расположенном в высотке на Котельнической набережной, поблизости от того места, где располагался их Совнархоз - на площади Ногина, ныне Китай-город. Но всё это было так, баловство, а не настоящая, базовая, еда. Настоящей едой воспринимались мясные щи, котлеты с макаронами, картошка со шкварками, селёдка с картошкой.
Кстати, о картошке со шкварками. Отец очень это дело любил. Спустя много лет, когда я была уже практически взрослая, когда мама уезжала, он всегда заставлял меня делать картошку со шкварками. Рассказывал, что после войны, когда пришёл домой, бабушка приготовила ему картошку со шкварками. Это было сказочно вкусно, и ощущение было: жизнь будет замечательная!
ПРОСТЫЕ И НАЧАЛЬСТВО
Насколько типичен был наш рацион? Думаю, что, помимо московских деликатесов, - довольно типичен. Вероятно, люди победнее ели больше каши и картошки, и поменьше мяса и масла, а в остальном - примерно то же самое. Мне доводилось есть у моих подружек - всё в том же роде.
Мне кажется, ничего иного, в сущности, и не требуется. Просто нужно, чтобы простых продуктов всем хватало. И не нужно человеку сто сортов колбасы, да и одного-то - не очень… Тогда не было проблемы ожирения, а теперь говорят уже об «эпидемии» этого недуга. Не было привычки непрерывно жевать, которая возникла, когда мы стали копировать западный образ жизни. Моя дочка, побывав в Нью-Йорке, сказала, что открыла, «почему они такие жирные». Там в городе расположены телеги с разной снедью как раз на расстоянии, пройдя которое человек успевает прожевать предыдущий перекус, и тут же соблазниться следующим. Мы тоже идём в этом направлении. Особенно обидно за молодёжь. В мою юность выпускница школы в норме имела 44-й размер, а теперь - 46-й. Это немало! Разумеется, есть и мотыльково-тонкие девицы, что метят в модели или иные профессиональные красавицы, но я говорю о средней, типичной девчонке, которая со времён моей молодости потолстела.
Хорошо бы нам вернуться к более простому и традиционному для нас питанию. Мне кажется, именно так и будет. Не случайно, приглашая гостей, сегодняшняя хозяйка старается приготовить своими руками что-нибудь традиционное. Магазинное, хотя бы из «Азбуки вкуса» сегодня как-то «не катит». Это некая новость: лет двадцать назад ценились новые, дорогие, магазинные закуски. Это малозаметный, но существенный переход. Хочется верить, что он незаметно приведёт нас к традиционному питанию нашего народа: щи да каша - пища наша.