Закрытый показ «Груза 200» на Первом: незаданные вопросы
Сразу предупреждаю, что всё нижеприведенное представляет собой субъективные мысли рядового зрителя. Рядовой зритель - я. Я никаким образом не хочу отрицать талант А. Балабанова и всей съемочной группы фильма «Груз 200», потому что иначе эта картина не смотрелась бы на одном дыхании и не расколола бы зрительскую аудиторию на два лагеря: восторгающиеся и неприемлющие. В конце концов, я не идиотка, чтобы отрицать очевидное. Картина сделана качественно, вопрос в другом, а точнее два вопроса в другом: Зачем? и Как с этим жить дальше?
Вопрос «Зачем?» в Закрытом показе почему-то не прозвучал. Балабанов уверял, что показал правду жизни, и фильм основан на его личном опыте и на опыте людей, с которыми он общался. Я ему верю. Но… если убрать все эти майки СССР… хорошо, майки оставим, так как они населяют страну и в наши дни, причем нынче это особенно стильно… если убрать ссылку на 1984 год и тему Афганской войны, то понятно, что эта история, этот Частный Случай мог произойти в любое время в любой стране. Во время просмотра мне казалось, что мне навязывают знаки советского времени, а на самом деле оно не имеет к фильму вообще никакого отношения. Так почему же огромная часть зрителей так яростно приписывает этому фильму титул Портрета эпохи. Это Частный Случай. Особенно потряс меня видеоролик, предоставленный журналом «Сеанс», где показана эволюция образа Родины-Матери от Ноны Мордюковой до «перепуганной глупой девочки в белых носочках, изнасилованной маньяком». Стало жутко обидно. Эта ведь та же наша бедная Россия только с другим четырехбуквенным названием. Все защитники фильма, пытались придать ему звание Метафоры, за которой можно много всего прочитать. А если убрать все сомнительные метафоры и политический аспект, это был бы обычный страшный фильм о жизни. Но я сомневаюсь, что, создавая картину, Балабанов задумывался об отражении образа Родины-Матери, по крайней мере, в образе этой изнасилованной девушки. Вспоминается нелепая аналогичная ситуация с «Черным квадратом» Малевича, когда люди почесывали подбородки и несли всякую чушь о том, что этот квадрат бесконечность времени, пропасть жизни,.. А ведь это просто квадрат, геометрическая фигура, черная краска, белое полотно. Не надо искать высокие материи в простом. И не надо рисовать эпоху по этому фильму и восклицать «Как же жутко жилось в СССР». Любое общество слишком сложная система, чтобы о нем судить в таком ракурсе: было и хорошее, и плохое, так есть и так будет всегда.
Во время Закрытого показа не был обсужден вопрос психологического восприятия произведения. А «Груз 200» подходящий пример, чтобы увидеть, как обычный человек смотрит кино. Я смотрела всё внимательно и с интересом наблюдала за развитием тем атеизма, горького русского пьянства, утопии, но после сцены с трупом жениха и последующим чтением писем, у меня всё сбилось. Момент этого кошмара поглотил все тонкие сюжетные линии, которые должны были по замыслу достигнуть зрителя, потому что существует «процесс забивания и поглощения». Фильм я вспоминала снова, смотря его во время Закрытого показа, но на самой неприятной его части просто переключила канал. Потом обратно, и поняла, сколько всего я не увидела, а точнее, сколько информации не достигло меня. Но всё это произошло только после повторного избирательного просмотра, которого могло бы и не быть. И не было у большой части аудитории.
Мне очень понравилась реплика документалиста, писателя Сергея Говорухина, о том, что надо было бросить труп в кадр, но этого оказалось мало, потом было необходимо, чтобы эту девушку имел урка, но и этого оказалось мало, и тогда надо было сделать так, чтобы маньяк читал вслух письма. Я готова была встать с дивана и аплодировать этому человеку [который, к слову, награжден орденом мужества и несколькими правительственными наградами, участвовал в 30 боевых и 3 спецоперациях, был тяжело ранен в Чечне. А его мог бы отмазать от армии и службы в Афгане знаменитый папа-режиссер]. И действительно, когда я смотрела фильм первый раз, мне захотелось крикнуть «Ну хватит уже!». Я сочла это жестоким обращением со зрителем. Если убрать эти сцены из фильма, его целостность никаким образом не нарушиться. Наоборот, в памяти останутся другие образы и сюжетные линии. И такое чувство, что лишь эти насильственные сцены возводят фильм в ранг сенсации. Ну что ж, берем аудиторию шоком…
Теперь следующий упущенный вопрос. Существует ли ответственность создателя за своё произведение? Фильм получил громкую славу и распространен на дисках по всей стране. А если этот фильм посмотрят люди с неустойчивой психикой, а если этот фильм достигнет подростков с агрессией в стадии зарождения (а он достигнет). Я рада, что этого фильма не было в то время, когда мне было 12-15 лет, потому что я принимала всё слишком близко к сердцу. Не дай бог, этот фильм очень не вовремя посмотрят дети. Об этом тоже надо думать. Гордон поставил следующий вопрос, который тоже имеет отношение к ответственности, а как бы воспринимал фильм, например, какой-нибудь датчанин или швед, который не жил в то время и ничего о Союзе не слышал. Если этот фильм просочится в международный прокат, то какой образ составят люди о стране СССР? Ещё раз хочу заметить, что не вижу в этом фильме образ эпохи и протестую против его навязывания.
Теперь, как же нам жить с этим фильмом дальше? Он сделан талантливыми людьми без совести. Я предпочитаю, чтобы его не было вообще. Потому что в нем кроется опасность. Я до сих пор не могу понять, зачем нужно было снимать «Боулинг для Колумбины», не могу простить замечательному режиссеру Гас Ван Сенту «Слона»… Я просто хочу, чтобы всё прекратилось. Уважаемые кинематографисты, давайте на этом остановимся.