Уехавший Максим. Часть 6 (заключительная)
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Вскоре хлебная лавка Максима отворила двери. По правилам поселкового торгового общества, не важно кто открывает лавку, обязательно надо устраивать церемонию торжественного открытия на которую все сходятся и непременно с подарками. Это правило поставило Максима в немного затруднительное положение, тем более у него не было навыка слагания церемониальных речей, поэтому он на входе приклеил бумагу со следующим текстом: «Каждому жителю Мусяна коврига за полцены, бесплатная доставка».
Максим испёк почти пятьдесят ковриг, некоторые он нарезал на ломти и разложил на большом столе, рядом поставил варенье и сливочное масло, чтобы пришедшие гости угощались. Всем пришедшим хлеб пришёлся по душе, так же все отметили что он очень сытный.
Вечером, когда он подсчитывал подаренные деньги, он очень удивился когда обнаружил, что некий Го Фэншань подарил ему две тысячи. Он не знал кто это такой, поэтому пошёл узнать про него у жёнушки Шицзю. Она ему рассказала, что Го Фэншань руководит театральной труппой, его сценическое имя Да Няньюй.
- Он такую крупную сумму подарил, наверное всей труппе понравился мой хлеб. Впредь я буду продавать им хлеб по спеццене.
- Не стоит, - покачала головой жёнушка Шицзю, и больше ничего не сказала.
***
Дела у Максима шли очень хорошо, в основном у него закупались жители Васильево, которые не только покупали хлеб, но ещё и иностранные товары у жёнушки Шицзю, что ещё больше вызывало у неё привязанность к Максиму.
Однажды Максим испёк две партии хлеба и больше не собирался печь, потому что он хотел пригласить на обед Лю Цзысюня, благодаря которому всё складывалось так хорошо. Он специально поехал на пристань, и когда причалил «Александр», он поднялся на судно и разыскал старпома. Он попросил старпома продать ему несколько колечек колбасы и десять бутылок русской водки, ещё ко всему прочему купил говяжий стейк, что они подают в судовом ресторане. Рассчитываясь со старпомом он ещё подарил ему кувшинчик самой хорошей мусянской водки, той что была разлита на винокурне Го Мацзы.
В посёлок он вернулся как раз к обеду. Вошёл в зубоврачебный кабинет, и увидев, что нет пациентов, обратился к Лю Цзысюню:
- Доктор Лю, от всего сердца приглашаю вас к себе полакомиться европейской кухней и выпить русской водки.
- Хорошо, - и немного подумав, добавил, - но и я хочу угостить тебя двумя блюдами, что подают в маньчжурском ресторане «Хур-хан». Первое блюдо - фрикадельки из кеты, а второе - капуста в креветочном соусе.
- Отлично! Я эти блюда ещё не пробовал.
Когда они вошли в комнату Максима, их взору предстал накрытый стол, на котором были и колбаса «Литовская» и свежий хлеб и стейк средней прожарки.
- Настоящая русская еда, - улыбнулся Лю Цзысюнь. - Я хоть и редко ем европейскую кухню, но знаю, что она приятная на вкус. Я смотрю, что вы приложили не мало усилий, а стейк где раздобыли?
- Колбасу и стейк я купил на «Александре» - старпом мой друг. Сегодня с утра съездил на пристань.
- Ну что вы, право не стоило!
Немного погодя доставили еду из маньчжурского ресторана. И мужчины приступили к выпивке.
- Мы вдвоём будем пить или вам ещё найти парочку кто бы составил вам компанию?
- Сегодняшняя трапеза в честь вас, чтобы отблагодарить вас. Мне очень приятно будет разделить еду с вами.
Максим вытащил деревянную пробку из водочной бутылки и налил до краёв два бокала.
- По китайской традиции бокалы нужно наполнять до краёв, когда по русской только на два глотка. Сегодня мы будем придерживаться китайской традиции, - сказал Максим.
- По правде говоря, я не очень люблю пить русскую водку, как выпью, сразу напиваюсь. Хотя сегодня выпивая с вами, едва ли напьюсь.
Парочка осушила пару бокалов и прикончила бутылку. Лю Цзызюнь хоть и не напился, но разум был уже затуманен. Максим же был как стёклышко.
- Брат Цзысюнь, очень многое мне непонятно в Мусяне. Я такой человек - люблю чтобы всё было правильно, а как может быть правильно, если я многое не понимаю? Поэтому я хотел у вас прояснить некоторые не понятные мне вещи.
- Смело спрашивайте! Я в Мусяне сам не долго, и пятнадцати лет не набежало ещё. Но за эти годы непонятные мне вещи прояснились. Поэтому я срадостью отвечу на все ваши вопросы, так что спрашивайте…
- Я вот хотел узнать почему местные такие хорошие люди, и ещё такие сплочённые?
- Всё очень просто - у нас очень хороший глава. Сюй Циндэн очень прогрессивный человек. Его предки служили при дворе. Один даже дослужился до должности высшего сановника Министерства церемоний. Все в его семье очень образованные, сейчас двое его родственников служат заграницей. Только Сюй Маньцзян помогает ему вести дела. Сюй Циндэн учредил торговое общество, установил много правил, в том числе таких, чтобы деятельность коммерсантов не пересекалась. Если у кого-то возникают трудности, общество всегда придёт на выручку. Поэтому у нас в посёлке и нет никакой тайной грызни. Спекулянтов тоже нет. Что не могло не сказаться на репутации посёлка. Поэтому-то приезжающих в посёлок всё больше и больше.
- Теперь я понял. А вот ещё что мне непонятно брат Цзысюнь, мы с вами раньше нигде не пересекались, а вы так меня выручили. Эти комнаты, в которых я расположился, если их сдать то они могут принести минимум пять серебряных долларов в месяц, в год это будет шестьдесят долларов. Я знаю, что дела у вас идут неплохо, но просто так помогать человеку - как-то странно.
- Я бы не хотел озвучивать причину, но однажды я тебе обязательно об этом поведаю.
- Я очень вас уважаю, поэтому подожду вашего объяснения. И ещё одно - на открытии хлебной лавки Да Няньюй, который из театра, подарил мне две тысячи. Я решил, что он оплатил хлеб на год вперёд, однако я очень удивился, когда приехал к нему в театр и он сказал, что никто в его труппе не ест хлеб, потому что все деревенские и привыкли к лепёшкам и рису, свинине с крахмальной лапшой и курице, тушёной с грибами. Так что его поступок остался для меня загадкой.
- Как так, он подарил тебе две тысячи и даже мне не сказал ни слова, - округлил от удивления глаза Лю Цзысюнь. - Вот кажется и пришло время узнать тебе всю правду. Мы с ним оба много тебе должны. Всё началось с того, что я захотел жениться на жёнушке Шицзю, а так как Да Няньюй мой друг, от которого ничего, происходящего в посёлке, не утаишь, он заменил, что вы с жёнушкой Шицзю очень хорошо ладите. Я решил, что ты стоишь у меня на пути, но я хотел обойти тебя в честной борьбе за её сердце. Однако Да Няньюй решил, что мы неравные соперники, поэтому он решился на подлость, которая выражалась в незаслуженной клевете на вас и в итоге привела к тому, что вы остались без гроша. Мы оба очень виноваты перед вами, и хотели бы принести свои извинения. Моё извинение выражается в том что я предоставил вам помещения, чтобы вы смогли снова встать на ноги и как можно скорее вернули бы себе утраченное. Да Няньюй же ежегодно будет выплачивать вам по две тысячи серебряных долларов…
Максим как будто молнией шандарахнуло, после долго молчания, он произнёс:
- Так вот оно что! Тем не менее я вас не презираю. Ваш поступок очень меня тронул. Ради жёнушки Шицзю приложить столько усилий, а Да Няньюй какой друг - сразу же пришёл на помощь. Я хоть и прогорел в Харбине, однако в Мусяне воскрес. Чтобы выбраться из тюрьмы, мне пришлось заплатить очень крупную сумму, не буду от вас скрывать - десять тысяч серебряных долларов. Для меня эта сумма не сказать чтобы совсем неподъёмная. Я-то думал, что под меня копает кто-то из Харбина, поэтому-то я и уехал оттуда, боялся что опять устроят какие-нибудь козни. Так-то у меня есть деньги, ведь я продал квартиры и часовой магазин. У меня сейчас где-то больше пятидесяти тысяч. Вполне хватит чтобы ничем не заниматься всю оставшуюся жизнь.
- После того, что я только что услышал, у меня на душе немного стало полегче. Тем не менее, пожалуйста не забывайте, что я вам должен, и я всё вам возмещу. Жёнушку Шицзю я вам уступаю, это самое тяжёлое для меня. Мы оба хотим взять её в жёны, и раз уж ей надо сделать выбор между нами, то зная, что уступаю вам в моральных качествах, я сам по своей воле ухожу с вашего пути.
- Конечно же у вас в планах не было навлечь на меня беду, - подумав, сказал Максим. Да Няньюй тоже хотел только вам помочь, поэтому тоже не злодей. То что он хотел мне ежегодно выплачивать две тысячи уже говорит о том, какой он человек. Самое главное, что я узнал всю правду, которая очень меня тронула. Я надеюсь, что вы передадите Да Няньюю, что я не держу на него зла.
- Обязательно передам! Через несколько дней мы втроём соберёмся, и уже не будем касаться этой душераздирающей темы, а поговорим о том, как сделать вашу хлебную лавку ещё лучше.
- Очень ценю вашу любезность, - сказал Максим и отвесил малый поклон обнимая ладонью одной руки кулак другой на уровне груди.
***
Из Васильево приехало очень много людей за хлебом от Максима. Но из трубы хлебной лавки не шёл дым. Лю Цзысюнь впереди толпы вошёл во двор, где на двери увидел записку, на которой были написаны несколько предложений вызывающих недоумение: «Односельчане, вы самые лучшие и добропорядочные китайцы, которые очень меня тронули. В моей хлебной лавке погас очаг, я должен покинуть Мусян, он многое предоставил мне, но я этого не достоин, поэтому у меня один выход - уехать».
***
Должно быть жёнушка Шицзю больше всех переживала из-за отъезда Максима. Она отправилась к Лю Цзысюню, потому что знала, что они выпивали накануне отъезда Максима. В тот вечер Максим протянул жёнушке Шицзю свои карманные часы со словами:
- Это моя семейная реликвия, я их не покупал. На них отец выгравировал слово «родной». Хотя ты и не станешь моей женой, но ты всегда будешь мне родной.
Тогда она подумала, что Максим пьяный и не предала его словам значения. Когда он вышел из её лавки, то шёл по улице покачиваясь, видя как он заходит в свой двор она ещё про себя выругалась: «Да что же это за олух такой!».
Зубоврачебный кабинет Лю Цзысюня был закрыт. Как только он прочитал записку, которую оставил Максим, тут же отправился на его поиски. Он подумал, что Максим скорее всего хочет вернуться в Харбин на «Александре», но приехав на пристань не обнаружил на ней Максима.
Зато он увидел здесь жёнушку Шицзю. Он очень виновато к ней обратился:
- Сюй Гунян, покорно прошу вашего прощения! Наверное Максим собрался уехать из-за того, что узнал всю правду, хотя мы с Да Няньюем и хотели его поддерживать, но он предпочёл уехать. Но вы не волнуйтесь, я обязательно отыщу его для вас, иначе я не успокоюсь.
- Не стоит. Если он решил уехать, то его ничто не сможет задержать здесь, а если бы хотел остаться, то его бы никто не смог выгнать. Вы все очень добрые, в особенности вы. Вы не только тронули меня, но и отец считает вас порядочным человеком. Максим тоже добрый человек, но если вас двоих сравнить, то ваша доброта более очевидна. Что и говорить, судьба предопределяется свыше.
- Всё верно.
«Александр» причал к берегу. Лю Цзысюнь и жёнушка Шицзю всматривались в лица поднимающихся на судно пассажиров. Но так и не увидели Максима. Вскоре «Александр» снова шёл против течения…
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Вскоре хлебная лавка Максима отворила двери. По правилам поселкового торгового общества, не важно кто открывает лавку, обязательно надо устраивать церемонию торжественного открытия на которую все сходятся и непременно с подарками. Это правило поставило Максима в немного затруднительное положение, тем более у него не было навыка слагания церемониальных речей, поэтому он на входе приклеил бумагу со следующим текстом: «Каждому жителю Мусяна коврига за полцены, бесплатная доставка».
Максим испёк почти пятьдесят ковриг, некоторые он нарезал на ломти и разложил на большом столе, рядом поставил варенье и сливочное масло, чтобы пришедшие гости угощались. Всем пришедшим хлеб пришёлся по душе, так же все отметили что он очень сытный.
Вечером, когда он подсчитывал подаренные деньги, он очень удивился когда обнаружил, что некий Го Фэншань подарил ему две тысячи. Он не знал кто это такой, поэтому пошёл узнать про него у жёнушки Шицзю. Она ему рассказала, что Го Фэншань руководит театральной труппой, его сценическое имя Да Няньюй.
- Он такую крупную сумму подарил, наверное всей труппе понравился мой хлеб. Впредь я буду продавать им хлеб по спеццене.
- Не стоит, - покачала головой жёнушка Шицзю, и больше ничего не сказала.
***
Дела у Максима шли очень хорошо, в основном у него закупались жители Васильево, которые не только покупали хлеб, но ещё и иностранные товары у жёнушки Шицзю, что ещё больше вызывало у неё привязанность к Максиму.
Однажды Максим испёк две партии хлеба и больше не собирался печь, потому что он хотел пригласить на обед Лю Цзысюня, благодаря которому всё складывалось так хорошо. Он специально поехал на пристань, и когда причалил «Александр», он поднялся на судно и разыскал старпома. Он попросил старпома продать ему несколько колечек колбасы и десять бутылок русской водки, ещё ко всему прочему купил говяжий стейк, что они подают в судовом ресторане. Рассчитываясь со старпомом он ещё подарил ему кувшинчик самой хорошей мусянской водки, той что была разлита на винокурне Го Мацзы.
В посёлок он вернулся как раз к обеду. Вошёл в зубоврачебный кабинет, и увидев, что нет пациентов, обратился к Лю Цзысюню:
- Доктор Лю, от всего сердца приглашаю вас к себе полакомиться европейской кухней и выпить русской водки.
- Хорошо, - и немного подумав, добавил, - но и я хочу угостить тебя двумя блюдами, что подают в маньчжурском ресторане «Хур-хан». Первое блюдо - фрикадельки из кеты, а второе - капуста в креветочном соусе.
- Отлично! Я эти блюда ещё не пробовал.
Когда они вошли в комнату Максима, их взору предстал накрытый стол, на котором были и колбаса «Литовская» и свежий хлеб и стейк средней прожарки.
- Настоящая русская еда, - улыбнулся Лю Цзысюнь. - Я хоть и редко ем европейскую кухню, но знаю, что она приятная на вкус. Я смотрю, что вы приложили не мало усилий, а стейк где раздобыли?
- Колбасу и стейк я купил на «Александре» - старпом мой друг. Сегодня с утра съездил на пристань.
- Ну что вы, право не стоило!
Немного погодя доставили еду из маньчжурского ресторана. И мужчины приступили к выпивке.
- Мы вдвоём будем пить или вам ещё найти парочку кто бы составил вам компанию?
- Сегодняшняя трапеза в честь вас, чтобы отблагодарить вас. Мне очень приятно будет разделить еду с вами.
Максим вытащил деревянную пробку из водочной бутылки и налил до краёв два бокала.
- По китайской традиции бокалы нужно наполнять до краёв, когда по русской только на два глотка. Сегодня мы будем придерживаться китайской традиции, - сказал Максим.
- По правде говоря, я не очень люблю пить русскую водку, как выпью, сразу напиваюсь. Хотя сегодня выпивая с вами, едва ли напьюсь.
Парочка осушила пару бокалов и прикончила бутылку. Лю Цзызюнь хоть и не напился, но разум был уже затуманен. Максим же был как стёклышко.
- Брат Цзысюнь, очень многое мне непонятно в Мусяне. Я такой человек - люблю чтобы всё было правильно, а как может быть правильно, если я многое не понимаю? Поэтому я хотел у вас прояснить некоторые не понятные мне вещи.
- Смело спрашивайте! Я в Мусяне сам не долго, и пятнадцати лет не набежало ещё. Но за эти годы непонятные мне вещи прояснились. Поэтому я срадостью отвечу на все ваши вопросы, так что спрашивайте…
- Я вот хотел узнать почему местные такие хорошие люди, и ещё такие сплочённые?
- Всё очень просто - у нас очень хороший глава. Сюй Циндэн очень прогрессивный человек. Его предки служили при дворе. Один даже дослужился до должности высшего сановника Министерства церемоний. Все в его семье очень образованные, сейчас двое его родственников служат заграницей. Только Сюй Маньцзян помогает ему вести дела. Сюй Циндэн учредил торговое общество, установил много правил, в том числе таких, чтобы деятельность коммерсантов не пересекалась. Если у кого-то возникают трудности, общество всегда придёт на выручку. Поэтому у нас в посёлке и нет никакой тайной грызни. Спекулянтов тоже нет. Что не могло не сказаться на репутации посёлка. Поэтому-то приезжающих в посёлок всё больше и больше.
- Теперь я понял. А вот ещё что мне непонятно брат Цзысюнь, мы с вами раньше нигде не пересекались, а вы так меня выручили. Эти комнаты, в которых я расположился, если их сдать то они могут принести минимум пять серебряных долларов в месяц, в год это будет шестьдесят долларов. Я знаю, что дела у вас идут неплохо, но просто так помогать человеку - как-то странно.
- Я бы не хотел озвучивать причину, но однажды я тебе обязательно об этом поведаю.
- Я очень вас уважаю, поэтому подожду вашего объяснения. И ещё одно - на открытии хлебной лавки Да Няньюй, который из театра, подарил мне две тысячи. Я решил, что он оплатил хлеб на год вперёд, однако я очень удивился, когда приехал к нему в театр и он сказал, что никто в его труппе не ест хлеб, потому что все деревенские и привыкли к лепёшкам и рису, свинине с крахмальной лапшой и курице, тушёной с грибами. Так что его поступок остался для меня загадкой.
- Как так, он подарил тебе две тысячи и даже мне не сказал ни слова, - округлил от удивления глаза Лю Цзысюнь. - Вот кажется и пришло время узнать тебе всю правду. Мы с ним оба много тебе должны. Всё началось с того, что я захотел жениться на жёнушке Шицзю, а так как Да Няньюй мой друг, от которого ничего, происходящего в посёлке, не утаишь, он заменил, что вы с жёнушкой Шицзю очень хорошо ладите. Я решил, что ты стоишь у меня на пути, но я хотел обойти тебя в честной борьбе за её сердце. Однако Да Няньюй решил, что мы неравные соперники, поэтому он решился на подлость, которая выражалась в незаслуженной клевете на вас и в итоге привела к тому, что вы остались без гроша. Мы оба очень виноваты перед вами, и хотели бы принести свои извинения. Моё извинение выражается в том что я предоставил вам помещения, чтобы вы смогли снова встать на ноги и как можно скорее вернули бы себе утраченное. Да Няньюй же ежегодно будет выплачивать вам по две тысячи серебряных долларов…
Максим как будто молнией шандарахнуло, после долго молчания, он произнёс:
- Так вот оно что! Тем не менее я вас не презираю. Ваш поступок очень меня тронул. Ради жёнушки Шицзю приложить столько усилий, а Да Няньюй какой друг - сразу же пришёл на помощь. Я хоть и прогорел в Харбине, однако в Мусяне воскрес. Чтобы выбраться из тюрьмы, мне пришлось заплатить очень крупную сумму, не буду от вас скрывать - десять тысяч серебряных долларов. Для меня эта сумма не сказать чтобы совсем неподъёмная. Я-то думал, что под меня копает кто-то из Харбина, поэтому-то я и уехал оттуда, боялся что опять устроят какие-нибудь козни. Так-то у меня есть деньги, ведь я продал квартиры и часовой магазин. У меня сейчас где-то больше пятидесяти тысяч. Вполне хватит чтобы ничем не заниматься всю оставшуюся жизнь.
- После того, что я только что услышал, у меня на душе немного стало полегче. Тем не менее, пожалуйста не забывайте, что я вам должен, и я всё вам возмещу. Жёнушку Шицзю я вам уступаю, это самое тяжёлое для меня. Мы оба хотим взять её в жёны, и раз уж ей надо сделать выбор между нами, то зная, что уступаю вам в моральных качествах, я сам по своей воле ухожу с вашего пути.
- Конечно же у вас в планах не было навлечь на меня беду, - подумав, сказал Максим. Да Няньюй тоже хотел только вам помочь, поэтому тоже не злодей. То что он хотел мне ежегодно выплачивать две тысячи уже говорит о том, какой он человек. Самое главное, что я узнал всю правду, которая очень меня тронула. Я надеюсь, что вы передадите Да Няньюю, что я не держу на него зла.
- Обязательно передам! Через несколько дней мы втроём соберёмся, и уже не будем касаться этой душераздирающей темы, а поговорим о том, как сделать вашу хлебную лавку ещё лучше.
- Очень ценю вашу любезность, - сказал Максим и отвесил малый поклон обнимая ладонью одной руки кулак другой на уровне груди.
***
Из Васильево приехало очень много людей за хлебом от Максима. Но из трубы хлебной лавки не шёл дым. Лю Цзысюнь впереди толпы вошёл во двор, где на двери увидел записку, на которой были написаны несколько предложений вызывающих недоумение: «Односельчане, вы самые лучшие и добропорядочные китайцы, которые очень меня тронули. В моей хлебной лавке погас очаг, я должен покинуть Мусян, он многое предоставил мне, но я этого не достоин, поэтому у меня один выход - уехать».
***
Должно быть жёнушка Шицзю больше всех переживала из-за отъезда Максима. Она отправилась к Лю Цзысюню, потому что знала, что они выпивали накануне отъезда Максима. В тот вечер Максим протянул жёнушке Шицзю свои карманные часы со словами:
- Это моя семейная реликвия, я их не покупал. На них отец выгравировал слово «родной». Хотя ты и не станешь моей женой, но ты всегда будешь мне родной.
Тогда она подумала, что Максим пьяный и не предала его словам значения. Когда он вышел из её лавки, то шёл по улице покачиваясь, видя как он заходит в свой двор она ещё про себя выругалась: «Да что же это за олух такой!».
Зубоврачебный кабинет Лю Цзысюня был закрыт. Как только он прочитал записку, которую оставил Максим, тут же отправился на его поиски. Он подумал, что Максим скорее всего хочет вернуться в Харбин на «Александре», но приехав на пристань не обнаружил на ней Максима.
Зато он увидел здесь жёнушку Шицзю. Он очень виновато к ней обратился:
- Сюй Гунян, покорно прошу вашего прощения! Наверное Максим собрался уехать из-за того, что узнал всю правду, хотя мы с Да Няньюем и хотели его поддерживать, но он предпочёл уехать. Но вы не волнуйтесь, я обязательно отыщу его для вас, иначе я не успокоюсь.
- Не стоит. Если он решил уехать, то его ничто не сможет задержать здесь, а если бы хотел остаться, то его бы никто не смог выгнать. Вы все очень добрые, в особенности вы. Вы не только тронули меня, но и отец считает вас порядочным человеком. Максим тоже добрый человек, но если вас двоих сравнить, то ваша доброта более очевидна. Что и говорить, судьба предопределяется свыше.
- Всё верно.
«Александр» причал к берегу. Лю Цзысюнь и жёнушка Шицзю всматривались в лица поднимающихся на судно пассажиров. Но так и не увидели Максима. Вскоре «Александр» снова шёл против течения…