ДИАЛОГИ О СУЩЕМ В ПОИСКАХ СМЫСЛА НОВОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Продолжение, начало здесь
ИКС
Старбаксами, смузи и крафтовым пивом. Эра хипстеров закончилась резко и безвозвратно. Были и нет. Как когда-то в никуда ушли готы и эмо, панки и хиппи, битники и яппи. Сейчас снова кризис стиля и мы не можем увидеть кто сменит хипстеров. Точнее не их, а ту дыру, которая образовалось на их месте в мае 2020. Возможно, это будут новые левые. Хипстеры в условиях социального цунами не выживают. А оно идет вовсю: только в жертву приносят не людей и животных, а памятники и витрины. И здравый смысл: бронзовое изваяние ни в чем не виновато! Это просто металл, отлитый по модели скульптора мастерами. И заказанный властями того времени. Можно понять, когда сносятся памятники, поставленные оккупантами, как знаки своего владения. И естественно, когда в Балтийских странах или Чехии убирают советских военачальников с пьедестала. Можно понять украинцев, спиливающих фигуры Ленина, но генерала Гранта зачем убирать? Это же история Соединенных Штатов, это было, за ним шли в бой и умирали люди. Да, их идея оказалась отвергнута, но никто не собирается сносить Колизей, чтобы стереть память о злых язычниках, мучивших христиан! Или памятники Колумбу, который вообще виноват в том, что белые люди ступили на континент.
Война с прошлым абсурдна. И впервые ее организовали французские революционеры, переименовывая все, что попадалось под руку. Потом это дошло до России, когда большевики стали менять названия городов и улиц. Ведь это превратилось в абсурд: постепенно «социальный язык» потерял сигнальное значение в СССР. Он стал «политкорректным», наполнился эвфемизмами и оксюморонами. А в какой-то момент вообще застыл льдом на водопаде: слова потеряли смыслы. Циничные комсомольцы, которые сейчас руководят Россией, прекрасно понимали, что их слова на собраниях были всего-лишь мантрами. А до этого на псевдо-языке говорили их отцы. Если сто лет назад в России были искренние коммунистические слова, то в тридцатые годы все, кто не работал в поле или у станка научились изъясняться словами, которые ничего не означали. Это было вынужденно - иначе человек не мог продвигаться вверх, улучшать свое материальное положение и социальный вес. Или вообще мог упасть со своего места в лагерный ад или в руки палачам.
И как результат - падение роли смысла в жизни. Например, православная церковь в России сейчас отказалась от духовности в пользу обрядности и это вполне приемлемо для общества. А в Соединенных штатах мэр города стоит на коленях перед гробом пять раз судимого наркомана! Ведь это абсурдно!
ИГРЕК
Окей. Ты считаешь, что первый раз развитие человеческой цивилизации дало сбой именно 200 лет назад во Франции. Этакий «кристаллизованный бред» шизофреника, заброшенный в культурный код. Но давай все-таки вернемся к анамнезу: страсть к умертвщлению в истории больного проявлялась постоянно. Какая разница - во имя всевышнего или ради удовлетворения собственного голода? Хотя, если подумать в парадигме Фройда и его последователей, то человекоубийство - это проявление мортидо, а поедание жертв - либидо. В этом смысле Наполеон, как наследник революции был «идеальной машиной зла и страсти»: он воевал, уничтожая врагов и своих солдат, взимал с побежденных стран дань и на эти деньги снова воевал дальше. Пока союзники, наконец, не успокоили его. Только в «русском походе» он умудрился положить в могилы 400 тысяч своих солдат! Удивительно нелепая историческая фигура, если посмотреть на него трезво и непредвзято. От Муссолини отличился только тем, что тогда не принято было вешать за ноги вчерашних кумиров, а от Гитлера тем, что пузырек с ядом был старым и неэффективным. Давай попробуем твою идею о французской революции, как «дебюте мировой шизофрении» провести до наших дней. Но нам тогда придется из Франции начала ХIX века отправиться в Германию. Откуда растут корни нынешнего «левого» крена и вообще всей истории. новейшего времени.
ИКС
Ты пытаешься сделать историю линейной, как марксисты. Кстати, они отрицали роль личностей, но успешно создавали их культы. История повторяется на каких-то этапах и будет повторяться, если человечество не исчезнет. ТЫ сам находишь очевидные параллели между революциями и тиранами. И насчет культов жертвоприношений я предлагаю взглянуть на следующий парадокс: конкистадоры были потрясены жестокостью жрецов Монтесумы, но сколько они уничтожили индейцев, пока насаждали христианство в Мезоамерике? Миллионы! А как кормили собак индейскими младенцами? Но конкситадоры не рассматривали индейцев-язычников как людей. И во времена христианства людей убивали за вероотступничество, за поклонение «неправильному богу» или по «Неправильному обряду», но не во имя «абстрактного блага». Кстати, заметь - инквизиторы сжигали жертв на кострах и топили в воде. Страсть к публичному отрубанию головы, когда фонтан крови заливает эшафот - это особенность именно французской революции. Что касается социального и психологического, то мы с тобой строим наши диалоги на феноменологическом уровне, а не на описательном: французская революция слишком глобальный феномен, чтобы описать ее на десяти страницах. Ты прав насчет бессознательных мотивов агрессии и либидо. Я бы еще отметил и внутреннюю агрессию, которую так упорно и долго не хотел принимать Фройд в свое время: приношение себя в жертву ради идеи.
ИГРЕК
Ты про обычаи самосжигания вдов у индийцев? Или уничтожения всего окружения умершего вождя, фараона, царя? В этом есть не только мортидо, но и социальный резон: если царь знает, что в случае его смерти все умрут, то ему как-то спокойнее, не надо волноваться о возможных переворотах и заговорах - доверия к окружению вырастает неимоверно. И к женам. Но вот то, как вели себя вакханки, убивающие своих детей во время праздненств можно отчасти объяснить опьянением. Но приверженцы культа Кали, готовые быть убитыми и съеденными (!) на церемонии совершенно добровольно - это уже не совсем объяснимо. Или старики племен острова Борнео, которых вешали на пальму и скидывали на землю, затем ломали им кости, убивали, жарили на углях и съедали - это как? Они не сопротивлялись! Как же бессознательное, воля к жизни и внутреннее либидо? Самосохранение? Или это такое особое супер-эго, говорящее - умру я сегодня, а ты - завтра! Типа двум смертям не бывать, а одной не миновать?!
ИКС
Я приведу тебе другой пример: русские народовольцы, готовые убивать ради идеи «народа» и готовые умирать за свои идеи. Это вообще-то не открытие: да здравствует Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя! Или «за родину, за Сталина!». Или совсем новое - родина или смерть! Самоагрессия сдерживается супер-эго, но оно приобретает форму религии-гуманизма. То есть в нашем случае это христианские ценности, созвучные супер-эго. Христианство внезапно стало распространяться, как нечто созвучное коллективным ценностям, хранящимся в бессознательном человека именно как протест против жертвоприношений. И богоубийство эпохи Просвещения, когда действительно в восприятии элит (не рядовых участников обыденной жизни, а тех у кого была возможность желать власти не в парадигме «убьем барина, сами станем гулять, девок пользовать, из хорошей посуды есть и нам будут кланяться», а тех кто имел хотя бы минимальное представление о технологии власти и экономики, вот это «понижение статуса внешнего бога» в какой-то момент и создало возможность убийства «земных наместников» бога на земле - королей. Но не как приношение в жертву богу, а как уничтожение препятствия к «власти их самих». Власть сакральна: у нее должна быть рациональная цель. И французская революция нашла эту цель в идее «всеобщего блага», так?
ИКС
Христианство развивалось нелинейно. Надо понимать, что был период «истинного» религиозного движения, который продолжался минимум два-три столетия, а потом его оседлала власть. Я столкнулся с группами, которые в наше время пытаются «воссоздать» первоначальные христианские смыслы, например Оксфордскими группами в США, кружками, относящимися к ревизионистскому протестантизму. Они пытаются «снять» с церкви «золотые византийские покровы», отыскать первоначальные смыслы христианства. Я думал, что они окончательно исчезли 70-80 лет назад, но нет, они малочисленны, но существуют и действуют. До сих пор функционирует «катакомбная» традиция, неокоптианские движения. Вообще история первых столетий христианства в оптике глубинной психологии очень интересна. Например, почему евангелий несколько, а не одно, сведенное вместе? Потому что это тексты, направленные на разные аудитории, таргетированная подача. Как известно, текстов было несколько сотен. Из апокрифических стали приняты четыре. Иоанн - серьезный философ, Лука - «научен», он все-таки был образован и имел медицинские знания, говорил на греческом - для римской империи это был язык ойкумены. Марк - поэтичен. А вот Матфей писал как бы сценарий, комикс. Он был понятен для своей аудитории - отставных легионеров в Малой Азии, получивших там наделы после завершения службы. Это можно очень условно сравнить с отставниками в Крыму или Приднестровье, которые вышли на пенсию и оказались в «чужеродной» среде. Среди них текст, приписывемый Матфею-апостолу оказался популярен, он был им близок и понятен. Созвучен. Ничего лишнего: сценарий сериала. Они его сохранили и сделали своим главным источником.
Любая религия - попытка рационализации бессознательных запретов, запрограммированных в психике всех без исключения людей (кроме психопатов с редуцированным супер-эго, в обыденной лексике их обозначают как социопатов). И вопрос жертвоприношений - один из ключевых. Если применить оптику Фройда, Юнга и последователей, то можно обозначить четыре машины в человеческом бессознательном, которые работают всегда, везде, постоянно и непреодолимо. И каждое действие включает все эти «машины»: либидо-во-вне, либидо-внутрь, мортидо внешнее и внутреннее. Что бы не делал человек, какие поступки и мысли не производил, он задействует одновременно все эти механизмы, разряжает четыре напряжения. Вот кто-то читает этот текст и испытывает амбивалентные чувства: его самооценка повышается от интеллектуального процесса, но при этом снижается от осознания присутствия бессознательных механизмов человеческого (и своего) поведения. Но при этом он осознает, что «плох» и «хорош» не только он см, но и другие люди, чье поведение он мог идеализировать или обесценивать. Три мировые религии - иудаизм, ислам и христианство отталкиваются от коллизии Аврааама, который вместо человека (своего сына) убил животное. Зачем вообще богу-создателю нужно убийство кого-либо? Если он, бог, создал все живое, он противник любого нарушения хода событий: животное рано или поздно умерло бы само от старости или было бы съедено хищниками. Человек употребляет мясо животных в пищу и тем самым вмешивается в процесс, отнимая жизнь животного ради его плоти, но подкрепляет через питание свою плоть. Каким образом в этом возникает идея «жертвы» - то есть убийства не ради пищи? Оказывается, боги тоже в первобытном восприятии «хотят есть», жаждут умертвщления, питаясь не мясом, а самой смертью. И смерть как необъяснимое явление для человеческой психики сама по себе носит значение сверхъестественного. (Следовательно божественного) В какой-то момент развития обществ человечество стало задаваться вопросом - а есть ли смысл в убийстве себе подобных просто так? Не для выживания в конкуренции с другими людьми, а просто ради реализации своего внешнего (да и внутреннего) мортидо? Этнографы, изучавшие каннибалистические практики, описывали, например, обычаи племен на острове Борнео, где постоянно убивали и ритуально поедали старых и больных членов общества. Причем с очень значимой для глубинной психологии церемонией: старика привязывали к ветке дерева, трясли ствол, повторяя при этом «плод созрел, плод сейчас упадет», сводя через это «стоимость человека» к «стоимости фрукта», обесценивая его до возможного предела (дикие фрукты растут на деревьях сами по себе, они «ничьи»), когда старик или старуха падали на землю, их убивали дубинками, разделывали на мясо и жарили на углях. При этом в каких-то племенах предварительно жертве ломали руки и ноги, избивали и причиняли страшные мучения, опять-таки коллективно «обесценивая» жизнь жертвы, уничтожая человеческое в ней перед тем, как начинать относиться к жертве просто как к мясу. Почему?
Ответ достаточно понятен: мясо не наделено жизнью, не сакрально, не «божественно», а жизнь - сакральна. Съесть человека - это запрещено в культуре, ибо так же точно могут тебя самого во сне задушить или зарезать и употребить в пищу. А вот через публичную церемонию в определенной ситуации это дозволено. Но сначала требуется провести процедуру обесценивания, превращение живого человека в потенциальную пищу.
Исследуя подобные обычаи, мы приходим к выводу, что «движением-к-убийству» является не голод, не недостаток животного белка (эти племена умели и охотиться, и ловить рыбу, жили по берегам рек и возле моря, где пищу добыть было относительно просто). Мотивом каннибализма была «зашитая» в бессознательном массивная агрессия. Но ведь каждый каннибал в процессе мучительного убийства жертв мог осознавать, что через какое-то время старым станет и он сам, и его тоже съедят. Зачем же они мучали своих жертв перед убийством? Ответ для глубинных психологов понятен: помимо механизма «вытеснения» из сознания психотравмирующего факта, - агрессия по отношению к самому себе, эго-мортидо, эго-дистракшн, «отложенный суицид». А зачем процедура избиения и пытки жертв? А потому что суицидальное поведение табуировано, оно нефункционально, убивать себя сильным и здоровым - ослаблять племя, «поддаваться конкурентам». Следовательно суицид, как реализация внутреннего мортидо плох: убивать должны другие. А если член племени не участвует в ритуале, если у него «срабатывает» либидо, он не хочет убивать своего отца или родственника - что тогда? Он становится нарушителем традиции, отщепенцем, отрицателем «скреп».
ИГРЕК
То есть получается, что Энгельс был прав, когда трактовал экономические движения, как форму развития обществ: человек переставал убивать своих соплеменников (и поедать их), когда стал чувствовать себя «хозяином» ресурсов: земли, деревьев, жилищ, животных и других людей - членов семьи или невольников?
ИКС
Старбаксами, смузи и крафтовым пивом. Эра хипстеров закончилась резко и безвозвратно. Были и нет. Как когда-то в никуда ушли готы и эмо, панки и хиппи, битники и яппи. Сейчас снова кризис стиля и мы не можем увидеть кто сменит хипстеров. Точнее не их, а ту дыру, которая образовалось на их месте в мае 2020. Возможно, это будут новые левые. Хипстеры в условиях социального цунами не выживают. А оно идет вовсю: только в жертву приносят не людей и животных, а памятники и витрины. И здравый смысл: бронзовое изваяние ни в чем не виновато! Это просто металл, отлитый по модели скульптора мастерами. И заказанный властями того времени. Можно понять, когда сносятся памятники, поставленные оккупантами, как знаки своего владения. И естественно, когда в Балтийских странах или Чехии убирают советских военачальников с пьедестала. Можно понять украинцев, спиливающих фигуры Ленина, но генерала Гранта зачем убирать? Это же история Соединенных Штатов, это было, за ним шли в бой и умирали люди. Да, их идея оказалась отвергнута, но никто не собирается сносить Колизей, чтобы стереть память о злых язычниках, мучивших христиан! Или памятники Колумбу, который вообще виноват в том, что белые люди ступили на континент.
Война с прошлым абсурдна. И впервые ее организовали французские революционеры, переименовывая все, что попадалось под руку. Потом это дошло до России, когда большевики стали менять названия городов и улиц. Ведь это превратилось в абсурд: постепенно «социальный язык» потерял сигнальное значение в СССР. Он стал «политкорректным», наполнился эвфемизмами и оксюморонами. А в какой-то момент вообще застыл льдом на водопаде: слова потеряли смыслы. Циничные комсомольцы, которые сейчас руководят Россией, прекрасно понимали, что их слова на собраниях были всего-лишь мантрами. А до этого на псевдо-языке говорили их отцы. Если сто лет назад в России были искренние коммунистические слова, то в тридцатые годы все, кто не работал в поле или у станка научились изъясняться словами, которые ничего не означали. Это было вынужденно - иначе человек не мог продвигаться вверх, улучшать свое материальное положение и социальный вес. Или вообще мог упасть со своего места в лагерный ад или в руки палачам.
И как результат - падение роли смысла в жизни. Например, православная церковь в России сейчас отказалась от духовности в пользу обрядности и это вполне приемлемо для общества. А в Соединенных штатах мэр города стоит на коленях перед гробом пять раз судимого наркомана! Ведь это абсурдно!
ИГРЕК
Окей. Ты считаешь, что первый раз развитие человеческой цивилизации дало сбой именно 200 лет назад во Франции. Этакий «кристаллизованный бред» шизофреника, заброшенный в культурный код. Но давай все-таки вернемся к анамнезу: страсть к умертвщлению в истории больного проявлялась постоянно. Какая разница - во имя всевышнего или ради удовлетворения собственного голода? Хотя, если подумать в парадигме Фройда и его последователей, то человекоубийство - это проявление мортидо, а поедание жертв - либидо. В этом смысле Наполеон, как наследник революции был «идеальной машиной зла и страсти»: он воевал, уничтожая врагов и своих солдат, взимал с побежденных стран дань и на эти деньги снова воевал дальше. Пока союзники, наконец, не успокоили его. Только в «русском походе» он умудрился положить в могилы 400 тысяч своих солдат! Удивительно нелепая историческая фигура, если посмотреть на него трезво и непредвзято. От Муссолини отличился только тем, что тогда не принято было вешать за ноги вчерашних кумиров, а от Гитлера тем, что пузырек с ядом был старым и неэффективным. Давай попробуем твою идею о французской революции, как «дебюте мировой шизофрении» провести до наших дней. Но нам тогда придется из Франции начала ХIX века отправиться в Германию. Откуда растут корни нынешнего «левого» крена и вообще всей истории. новейшего времени.
ИКС
Ты пытаешься сделать историю линейной, как марксисты. Кстати, они отрицали роль личностей, но успешно создавали их культы. История повторяется на каких-то этапах и будет повторяться, если человечество не исчезнет. ТЫ сам находишь очевидные параллели между революциями и тиранами. И насчет культов жертвоприношений я предлагаю взглянуть на следующий парадокс: конкистадоры были потрясены жестокостью жрецов Монтесумы, но сколько они уничтожили индейцев, пока насаждали христианство в Мезоамерике? Миллионы! А как кормили собак индейскими младенцами? Но конкситадоры не рассматривали индейцев-язычников как людей. И во времена христианства людей убивали за вероотступничество, за поклонение «неправильному богу» или по «Неправильному обряду», но не во имя «абстрактного блага». Кстати, заметь - инквизиторы сжигали жертв на кострах и топили в воде. Страсть к публичному отрубанию головы, когда фонтан крови заливает эшафот - это особенность именно французской революции. Что касается социального и психологического, то мы с тобой строим наши диалоги на феноменологическом уровне, а не на описательном: французская революция слишком глобальный феномен, чтобы описать ее на десяти страницах. Ты прав насчет бессознательных мотивов агрессии и либидо. Я бы еще отметил и внутреннюю агрессию, которую так упорно и долго не хотел принимать Фройд в свое время: приношение себя в жертву ради идеи.
ИГРЕК
Ты про обычаи самосжигания вдов у индийцев? Или уничтожения всего окружения умершего вождя, фараона, царя? В этом есть не только мортидо, но и социальный резон: если царь знает, что в случае его смерти все умрут, то ему как-то спокойнее, не надо волноваться о возможных переворотах и заговорах - доверия к окружению вырастает неимоверно. И к женам. Но вот то, как вели себя вакханки, убивающие своих детей во время праздненств можно отчасти объяснить опьянением. Но приверженцы культа Кали, готовые быть убитыми и съеденными (!) на церемонии совершенно добровольно - это уже не совсем объяснимо. Или старики племен острова Борнео, которых вешали на пальму и скидывали на землю, затем ломали им кости, убивали, жарили на углях и съедали - это как? Они не сопротивлялись! Как же бессознательное, воля к жизни и внутреннее либидо? Самосохранение? Или это такое особое супер-эго, говорящее - умру я сегодня, а ты - завтра! Типа двум смертям не бывать, а одной не миновать?!
ИКС
Я приведу тебе другой пример: русские народовольцы, готовые убивать ради идеи «народа» и готовые умирать за свои идеи. Это вообще-то не открытие: да здравствует Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя! Или «за родину, за Сталина!». Или совсем новое - родина или смерть! Самоагрессия сдерживается супер-эго, но оно приобретает форму религии-гуманизма. То есть в нашем случае это христианские ценности, созвучные супер-эго. Христианство внезапно стало распространяться, как нечто созвучное коллективным ценностям, хранящимся в бессознательном человека именно как протест против жертвоприношений. И богоубийство эпохи Просвещения, когда действительно в восприятии элит (не рядовых участников обыденной жизни, а тех у кого была возможность желать власти не в парадигме «убьем барина, сами станем гулять, девок пользовать, из хорошей посуды есть и нам будут кланяться», а тех кто имел хотя бы минимальное представление о технологии власти и экономики, вот это «понижение статуса внешнего бога» в какой-то момент и создало возможность убийства «земных наместников» бога на земле - королей. Но не как приношение в жертву богу, а как уничтожение препятствия к «власти их самих». Власть сакральна: у нее должна быть рациональная цель. И французская революция нашла эту цель в идее «всеобщего блага», так?
ИКС
Христианство развивалось нелинейно. Надо понимать, что был период «истинного» религиозного движения, который продолжался минимум два-три столетия, а потом его оседлала власть. Я столкнулся с группами, которые в наше время пытаются «воссоздать» первоначальные христианские смыслы, например Оксфордскими группами в США, кружками, относящимися к ревизионистскому протестантизму. Они пытаются «снять» с церкви «золотые византийские покровы», отыскать первоначальные смыслы христианства. Я думал, что они окончательно исчезли 70-80 лет назад, но нет, они малочисленны, но существуют и действуют. До сих пор функционирует «катакомбная» традиция, неокоптианские движения. Вообще история первых столетий христианства в оптике глубинной психологии очень интересна. Например, почему евангелий несколько, а не одно, сведенное вместе? Потому что это тексты, направленные на разные аудитории, таргетированная подача. Как известно, текстов было несколько сотен. Из апокрифических стали приняты четыре. Иоанн - серьезный философ, Лука - «научен», он все-таки был образован и имел медицинские знания, говорил на греческом - для римской империи это был язык ойкумены. Марк - поэтичен. А вот Матфей писал как бы сценарий, комикс. Он был понятен для своей аудитории - отставных легионеров в Малой Азии, получивших там наделы после завершения службы. Это можно очень условно сравнить с отставниками в Крыму или Приднестровье, которые вышли на пенсию и оказались в «чужеродной» среде. Среди них текст, приписывемый Матфею-апостолу оказался популярен, он был им близок и понятен. Созвучен. Ничего лишнего: сценарий сериала. Они его сохранили и сделали своим главным источником.
Любая религия - попытка рационализации бессознательных запретов, запрограммированных в психике всех без исключения людей (кроме психопатов с редуцированным супер-эго, в обыденной лексике их обозначают как социопатов). И вопрос жертвоприношений - один из ключевых. Если применить оптику Фройда, Юнга и последователей, то можно обозначить четыре машины в человеческом бессознательном, которые работают всегда, везде, постоянно и непреодолимо. И каждое действие включает все эти «машины»: либидо-во-вне, либидо-внутрь, мортидо внешнее и внутреннее. Что бы не делал человек, какие поступки и мысли не производил, он задействует одновременно все эти механизмы, разряжает четыре напряжения. Вот кто-то читает этот текст и испытывает амбивалентные чувства: его самооценка повышается от интеллектуального процесса, но при этом снижается от осознания присутствия бессознательных механизмов человеческого (и своего) поведения. Но при этом он осознает, что «плох» и «хорош» не только он см, но и другие люди, чье поведение он мог идеализировать или обесценивать. Три мировые религии - иудаизм, ислам и христианство отталкиваются от коллизии Аврааама, который вместо человека (своего сына) убил животное. Зачем вообще богу-создателю нужно убийство кого-либо? Если он, бог, создал все живое, он противник любого нарушения хода событий: животное рано или поздно умерло бы само от старости или было бы съедено хищниками. Человек употребляет мясо животных в пищу и тем самым вмешивается в процесс, отнимая жизнь животного ради его плоти, но подкрепляет через питание свою плоть. Каким образом в этом возникает идея «жертвы» - то есть убийства не ради пищи? Оказывается, боги тоже в первобытном восприятии «хотят есть», жаждут умертвщления, питаясь не мясом, а самой смертью. И смерть как необъяснимое явление для человеческой психики сама по себе носит значение сверхъестественного. (Следовательно божественного) В какой-то момент развития обществ человечество стало задаваться вопросом - а есть ли смысл в убийстве себе подобных просто так? Не для выживания в конкуренции с другими людьми, а просто ради реализации своего внешнего (да и внутреннего) мортидо? Этнографы, изучавшие каннибалистические практики, описывали, например, обычаи племен на острове Борнео, где постоянно убивали и ритуально поедали старых и больных членов общества. Причем с очень значимой для глубинной психологии церемонией: старика привязывали к ветке дерева, трясли ствол, повторяя при этом «плод созрел, плод сейчас упадет», сводя через это «стоимость человека» к «стоимости фрукта», обесценивая его до возможного предела (дикие фрукты растут на деревьях сами по себе, они «ничьи»), когда старик или старуха падали на землю, их убивали дубинками, разделывали на мясо и жарили на углях. При этом в каких-то племенах предварительно жертве ломали руки и ноги, избивали и причиняли страшные мучения, опять-таки коллективно «обесценивая» жизнь жертвы, уничтожая человеческое в ней перед тем, как начинать относиться к жертве просто как к мясу. Почему?
Ответ достаточно понятен: мясо не наделено жизнью, не сакрально, не «божественно», а жизнь - сакральна. Съесть человека - это запрещено в культуре, ибо так же точно могут тебя самого во сне задушить или зарезать и употребить в пищу. А вот через публичную церемонию в определенной ситуации это дозволено. Но сначала требуется провести процедуру обесценивания, превращение живого человека в потенциальную пищу.
Исследуя подобные обычаи, мы приходим к выводу, что «движением-к-убийству» является не голод, не недостаток животного белка (эти племена умели и охотиться, и ловить рыбу, жили по берегам рек и возле моря, где пищу добыть было относительно просто). Мотивом каннибализма была «зашитая» в бессознательном массивная агрессия. Но ведь каждый каннибал в процессе мучительного убийства жертв мог осознавать, что через какое-то время старым станет и он сам, и его тоже съедят. Зачем же они мучали своих жертв перед убийством? Ответ для глубинных психологов понятен: помимо механизма «вытеснения» из сознания психотравмирующего факта, - агрессия по отношению к самому себе, эго-мортидо, эго-дистракшн, «отложенный суицид». А зачем процедура избиения и пытки жертв? А потому что суицидальное поведение табуировано, оно нефункционально, убивать себя сильным и здоровым - ослаблять племя, «поддаваться конкурентам». Следовательно суицид, как реализация внутреннего мортидо плох: убивать должны другие. А если член племени не участвует в ритуале, если у него «срабатывает» либидо, он не хочет убивать своего отца или родственника - что тогда? Он становится нарушителем традиции, отщепенцем, отрицателем «скреп».
ИГРЕК
То есть получается, что Энгельс был прав, когда трактовал экономические движения, как форму развития обществ: человек переставал убивать своих соплеменников (и поедать их), когда стал чувствовать себя «хозяином» ресурсов: земли, деревьев, жилищ, животных и других людей - членов семьи или невольников?