Джазмен с Дерибасовской
Игорь ВОЩИНИН *
Любимой пластинкой, которую я в детстве ставил на домашний патефон и, покрутив ручку завода пружины, слушал бесконечно, пока не затер до шипа, была «Песня старого извозчика» в исполнении Леонида Утесова. С удовольствием иногда слушаю ее и сейчас, а воспоминания детства всплыли по случаю 125-летия со дня рождения народного артиста.
Леонид Утесов для многих не просто популярный певец и артист прошлого, а подлинная легенда советской эстрады. Веселый пастух Костя в фильме «Веселые ребята» только в 1934-м стал дирижером, а в жизни Лазарь Вайсбейн уже в 1910-м начал выступать в Одессе в роли «рыжего клоуна» в балаганном цирке Ивана Бороданова.
[Spoiler (click to open)]
В 1912-м он участвовал в водевильных спектаклях популярного артиста Василия Скавронского, по требованию которого и сменил имя. По воспоминаниям самого Лёди, став Леонидом Утесовым, он «радовался как Колумб, увидевший очертания земли Америки». Тот же Скавронский позже уговорил антрепренера Кременчугского театра оперетты Шпинглера взять Утесова к себе, причем на зарплату в 10 раз большую, чем тот получал в цирке Бороданова. Получив невиданную ранее пачку денег как аванс, Утесов помчался на рынок, где приобрел фрачную тройку и шляпу. Этот наряд ему сразу же понадобился, поскольку в Кременчуге в первом же спектакле Утесову довелось играть роль 80-летнего графа Лоремуа в оперетте «Игрушечка».
После дебюта в местной газете появилась рецензия: «Недурно на сцене выглядел и Л. Утесов». По воспоминаниям артиста, при чтении газеты у него «сладко защекотало где-то под ложечкой». В театре Утесов набирался сценического опыта и выступал весьма успешно. Перед концом сезона у него даже состоялся первый бенефис, для которого была выбрана одноактная оперетка «Тайны гарема». Но труппы в театрах тогда набирались на один сезон, и, поработав в Кременчуге, Утесов вернулся в Одессу. Я подробно остановился на этих событиях, поскольку именно они обозначили вхождение артиста Леонида Утесова в мир искусства.
В Одессе Утесов играл в театрах миниатюр. Затем были труппы в Киеве, Херсоне, Феодосии, пока в 20-х артист не оказался в Москве. Здесь в течение двух лет он прошел через Театр революционной сатиры и Театр музкомедии, а в 1922-м надолго задержался в Петрограде, где тоже сменил несколько сцен. В 1923-м Утесов подготовил собственный синтетический спектакль «От трагедии до трапеции», в котором исполнял драматические и буффонадно-комические роли, гимнастические номера, играл, как умел, на скрипке и гитаре и даже дирижировал комическим хором и оркестром.
Вхождение Леонида Утесова в музыку случилось в 1929-м, после организации им в Ленинграде первого оркестра, названного «Теаджаз». С этим оркестром артист работал до 70-х, хотя коллектив неоднократно менял свой официальный статус, становясь Государственным то джазовым, то эстрадным оркестром РСФСР.
Первое выступление оркестра состоялось 8 марта 1929 года, и, как напишет потом артист, «это был один из самых радостных и значительных дней моей жизни: я осознал свою победу». С этого дня Леонид Утесов фактически сменил профессию, перестав быть артистом-эксцентриком, исполнителем юмористических миниатюр, рассказчиком анекдотов и сценическим акробатом.
До этого в Париже он услышал американский биг-бэнд Теда Льюиса. Оркестр поразил Утесова тем, что сам он назвал театрализацией. Программы Льюиса были фактически представлениями мюзик-холла, красочными костюмированными шоу с роскошными декорациями и всевозможными сценическими эффектами. В них Утесов увидел и услышал осовремененную и профессионально отшлифованную версию того, в чем сам уже принимал участие пятнадцать лет назад. И все это шло под новую, успешно входящую в жизнь музыку, называемую джазом. Именно это Утесов и перенес в «Теаджаз», «придя в джаз из театра и принеся театр в джаз».
***
Взаимоотношения Леонида Утесова с джазом были весьма сумбурными и противоречивыми. Утесов, скажем, настаивал на том, что мировой джаз вообще родился в Одессе, а он сам еще до Кинга Оливера и Луи Армстронга свинговал в Пересыпе и на Лонжероне, подрабатывая там на свадьбах игрой на скрипке. Позже американские негры, услышав эту музыку на Дерибасовской, на кораблях торгового флота вывезли ее в Нью-Орлеан, где и назвали джазом.
Эти заявки Леонида Осиповича следует, наверное, отнести на счет одесского патриотизма, но многие десятилетия артист именовался первооткрывателем советского джаза. И с этим автор готов согласиться, если признать де-факто, что есть джаз, а есть советский джаз. Да простят меня профессионалы: это два самостоятельных и капитально отличающихся музыкальных жанра. Дело в том, что до конца 50-х у нас в стране джазом именовался не жанр, а определенный состав оркестра. Если присутствовал саксофон, да еще рядом с барабанами, то уже был повод говорить о джазе. А уж тем более концерт однозначно попадал в разряд джазовых, когда на сцене был целый биг-бэнд, даже не сыгравший еще ни одной ноты.
Дошедший до нас в 20-30-х годах мировой джаз стал в стране популярным, а само слово «джаз» повсеместно вошло в моду и превратилось в фирменный ярлык. В цирке появился джаз лилипутов, а у эксцентриков и дрессировщиков - джаз на стиральных досках и джаз белых пуделей. Новые танцы, включая кубинскую румбу и аргентинское танго, стали именоваться джазовыми, соответственно, появились дамские прически «фокстрот» и «чарльстон». У женщин очень модными стали юбки фасона «джаз» и блузки «дикси». Джазовыми стали именоваться любые ансамбли, музыканты которых играли на чем угодно, кроме собственно музыкальных инструментов. Вспомните хотя бы ансамбль Галкина, Палкина, Малкина, Чалкина и Залкинда, игравший в романе «Двенадцать стульев» на клистирных кружках.
Многие считают, что у нас в стране все 70 лет советской власти джаз был под запретом. Но это не так. Правда, в печати и на радио регулярно появлялись резкие выпады против американского джаза как идеологической диверсии заокеанских империалистов, против «музыки духовной нищеты». Чего стоили только эпитеты музыковеда Алексея Пешкова: «дикий визг, свист, грохот, вопли ослов и кваканье лягушки». Но всё это Буревестник новой музыки в 1928-м писал о «музыке толстых», услышанной им в Италии. В СССР свой джаз тогда только зарождался.
В 1936-м две главные большевистские газеты «Правда» и «Известия» вели на своих страницах полтора месяца публичный диспут о джазе. По его итогам даже выступавших против джаза музыкальных профессионалов «Правда» обвинила в «обывательской болтовне» и пришла к выводу о необходимости этой музыки народу. Но была поставлена задача: не ориентироваться на музыку заокеанских буржуев, а создавать наш родной, советский джаз. Вот здесь у нас и началось то самое искусственное размежевание жанра на джаз и на джаз советский. Хотя этот процесс был условным: при отходе от критериев жанра конкретная музыка выпадает из него и переходит в другую категорию. Поэтому я с большой натяжкой решился сохранить в тексте термин «джаз» и даже в заголовке назвал мэтра советской эстрады джазменом, каковым он не был.
***
Подлинный джаз, скажем так, не советский, а исполняемый в Советском Союзе, окончательно обозначился в конце 50-х - начале 60-х. А Леонид Утесов оказался в рядах создателей и первооткрывателей новой замечательной музыки - массовой песни. В 30-50-е годы этот жанр стал очень важным в мощной массе отечественной музыкальной культуры: «Нам песня строить и жить помогает». Но, поскольку поход-то объявлялся вроде бы за джазом, да и новые песни исполнялись, как правило, под классический состав свингового биг-бэнда, жанр по инерции долго именовался советским песенным джазом.
Что касается собственного отношения Леонида Утесова к чистому мировому джазу, то вот пара фактов.
По рассказу режиссера Карена Шахназарова, первоначальный сценарий фильма «Мы из джаза» он собирался сделать на основе творческой биографии Утесова и позвонил ему, чтобы договориться о встрече. Но Утесов наотрез отверг сотрудничество, заявив, что никакого джаза у нас не было, нет и не будет. А Алексей Баташев, автор единственной солидной монографии по истории отечественного джаза, при организации первого в Москве джазового фестиваля пытался пригласить Утесова в жюри, но тот категорически отказался, заявив: «Этот ваш джаз я не принимаю».
Единственными, кого за океаном признавал Леонид Утесов, были первые, еще околоджазовые оркестры, сопровождавшие в 20-е представления мюзик-холла и эстрадные шоу. Все остальное в этом жанре Леонид Осипович называл «джаз-смаз с бопом-хопом». Правда, в 1962-м Леонид Осипович, конечно, был в числе отечественных музыкантов, общавшихся с первым появившимся в СССР американским джазовым мэтром Бенни Гудменом, а в 1971-м в Москве на встрече с Дюком Эллингтоном, сидя рядом с Олегом Лундстремом, сказал: «Вот, Олег Леонидович, Дюк Эллингтон - первый там, в Америке, а мы с вами - здесь, в СССР». Присутствовавшие вспоминали, что Лундстрем почувствовал себя тогда очень неловко.
Леонид Утесов написал несколько книг воспоминаний. В 39-м вышли «Записки актера», в 61-м - «С песней по жизни», а в 76-м - «Спасибо, сердце». Из них я и заимствовал описание каких-то фактов и событий.
Вспоминая свой первый оркестр, Утесов подчеркивал свой принципиальный отход от музыки американского джаза и категорический отказ следовать его образцам: «Мне было ясно одно: мой оркестр не должен быть похожим ни на один из существующих… Это должен быть театрализованный оркестр - в нем будет и слово, и песня, и танец».
И действительно, все концерты «Теаджаза» были эстрадными представлениями и именовались спектаклями. Большой успех имели «Музыкальный магазин», «Много шума из тишины», «Два корабля», «Песни моей Родины». Во всех различные эстрадные жанры были объединены сюжетным ходом или общими героями. Сам Утесов, будучи в них художественным руководителем и главным исполнителем, становился душой программ, был очень увлечен и увлекал своих коллег - музыкантов, артистов и, конечно, зрительный зал. А в спектакле «Джаз на повороте» уже в названии была обозначена капитальная ориентация в сторону от буржуинской заразы.
Именно в ходе этих программ формировалась советская массовая песня, а сам биг-бэнд стал фактически имени Утесова и для аккомпанемента Утесову. Зрители шли просто на Утесова. Даже тех, кто знает артиста только по копиям грампластинок, поражает его фирменный, узнаваемый голос, весьма далекий от каких-то критериев вокала: «Таки слушайте здесь: я спиваю не голосом, я спиваю сердцем. И вам здесь не тут, чтоб я не дошел, куда шел». За свою жизнь Утесов исполнил около 700 песен разных жанров.
***
Музыкальное образование Леонида Утесова ограничивалось уроками игры на скрипке и гитаре в молодости. Но в 10-20-х годах этого хватало даже для сцены. Позже в оркестре он собрал прекрасных по тем временам исполнителей, и в роли музыкальных руководителей с ним работали отличные дирижеры и аранжировщики, в том числе Вадим Людвиковский и Владимир Старостин. Оба превосходно знали джаз, хотя в своих попытках включить в программы джазовые инструментальные пьесы натыкались на категорические возражения Утесова. Позже, расставшись с Утесовым, они проявили себя в собственных уже джазовых биг-бэндах.
Правда, в оркестре Утесова присутствовала инструментальная эстрадная музыка Исаака Дунаевского: после знакомства еще в 20-х их творческое сотрудничество было очень плодотворным. В 30-х Утесов четко уловил дух времени, неудержимый настрой и устремленность общества и вместе с Дунаевским и другими авторами от души вкладывался в песню. И здесь были бодрые и мобилизующие мелодии, в том числе «Марш энтузиастов», «Каховка», «Прощальная комсомольская», «Таганка», а в годы войны - «Партизанская», «Дорога на Берлин», «Заветный камень» или «Случайный вальс». Но в творчестве Утесова массовая песня - это не обязательно громкие, однообразные по интонации, как полковые марши, композиции: во всех из них лирическое и массовое не разделялось глухой стеной.
Значимое место в программах Утесова занимали песни о любви. И во всех из них присутствовала как бы собственная утесовская «аранжировка души». И печальные, и радостные, и даже ироничные мелодии были заполнены особым, трепетным отношением самого певца к чувству любви, почти обожествлением его. И это проглядывало сквозь улыбку, усмешку и юмор, а также сквозь боль и слезы. Можно вспомнить хотя бы рефрен песни Листова: «Если нету любви, ты меня не зови, всё равно не найдешь никогда». А в красивейшей «Лунной рапсодии», классическом танго Оскара Строка, - случайная встреча, расставание и боязнь не найти друг друга «на шумном нашем шаре на земном». В голосе певца в этой мелодии присутствует романтическая тайна, хотя затем следует торжество, победное шествие любви. Вообще всем песням о любви Утесова свойственны удивительная проникновенность и грусть неповторимой улыбки, придававшей своеобразие обаянию артиста. А романтизм и восторженность певца, лирическая задушевность, мягкость и теплота человеческой индивидуальности присутствовали во всех его мелодиях.
Наверное, наиболее ярко всё это раскрылось в легендарном фильме «Веселые ребята». Эта лента Григория Александрова рождалась совсем непросто. Фильм стал первой советской музыкальной комедией, и уже во время съемок отзывы известных профессионалов о нем были весьма критичными. Но нарком кино Борис Шумяцкий решился показать ленту Сталину и членам Политбюро. Во время просмотра в зале стоял гомерический хохот, а в конце Сталин порекомендовал и дальше создавать такие же хорошие картины. Судьба фильма была решена, и он стал наиболее подходящим для создания образа радостной и счастливой жизни советского человека. Фильм с огромным удовольствием смотрели миллионы зрителей, а заслуги его создателей были отмечены: режиссера Григория Александрова наградили орденом Красной Звезды, Любови Орловой присвоили звание заслуженной артистки РСФСР. Исполнителя главной роли Леонида Утесова тоже наградили - ему подарили фотоаппарат «Лейка».
Первоосновой фильма стал спектакль «Теаджаза» «Музыкальный магазин», а прекрасную музыку к нему написал композитор Исаак Дунаевский. Леониду Утесову представилась отличная возможность показать в фильме свой разносторонний талант актера и певца - исполнителя разножанровых песен. Многие из них, в первую очередь «Марш веселых ребят» и замечательное лирическое «Сердце», и сегодня, по прошествии 86 лет, пользуются огромной популярностью.
Во время Отечественной войны Леонид Утесов с оркестром постоянно гастролировал, часто выезжал в части действующей Красной Армии. Заслуги Утесова были отмечены в июне 42-го присвоением почетного звания заслуженного артиста РСФСР. В марте 45-го он был награжден орденом Трудового Красного Знамени, а в День победы оркестр выступал в Москве на площади Свердлова.
***
И еще об одном песенном жанре следует вспомнить отдельно. Леонид Утесов любил исполнять юмористические и даже сатирические музыкальные миниатюры. Так, во время войны он сделал замечательный номер из примитивного «Собачьего вальса» - озорную песенку о гитлеровцах «На Унтер-ден-Линден», а на популярную еврейскую мелодию Bay Mir Bistu Sheyn создал куплеты о забывшем про русский штык гитлеровском Бароне фон дер Пшике, пытавшимся взять Ленинград. Раньше в репертуаре Утесова были шутливые «Всё хорошо, прекрасная маркиза», «Му-Му», «Дядя Эля», «Джаз-болельщик» и замечательная «Песенка старого извозчика».
И еще. В репертуаре Утесова 30-х годов были песни так называемого блатного и воровского жанра. Одно время руководство советской культурой взялось активно бороться с ними на сцене. Коснулось это, конечно, и оркестра Утесова. Но вот в Георгиевском зале Кремля чествовали героев челюскинской полярной эпопеи. Приглашенный для выступления Утесов спел под свой оркестр идеологически выдержанную программу, но между номерами за кулисами появился генерал с тремя ромбами в петлицах: «Товарищ Утесов, спойте «С Одесского кичмана». - «Не могу, - ответил Утесов, - мне это категорически запрещено». - «Пойте, сам просил!» Утесов спел. Полярники вопили от восторга, и певцу пришлось дважды бисировать.
Через день его вызвали к музыкальному руководству и предупредили о предстоящем увольнении. На это Утесов ответил, что по вопросу дальнейшего трудоустройства он вынужден будет обратиться к товарищу Сталину, по заявке которого пел. Понятно, что после этого негласное право на эстрадную жизнь получили и сам «Кичман», и «Гоп со смыком», а также «Лимончики», «Цыпленок жареный», «От-тоц-первертоц» и даже откровенно воровская «Мурка» (хотя и с новым текстом под псевдонимом «У окошка»). А сам Утесов стал советским пионером жанра и предшественником звезд современного отечественного шансона.
В 30-х годах все эти мелодии большими тиражами вышли на шеллаковых грампластинках. И когда уже в конце сороковых в ходе мощной кампании по борьбе с космополитизмом были распущены все профессиональные эстрадно-джазовые оркестры, единственным в стране остался утесовский: партийные культуртрегеры музыкальные вкусы вождя знали хорошо.
Кстати, говоря про свою любимую песню, Леонид Утесов упоминал что-то о песне протеста, а на вопрос, протеста против чего, пояснял, что это знаменитые «Бублички», песня про тесто.
В жизни Леонид Утесов пользовался не только известностью, но и признанием и авторитетом. Во многом его заслугой было то, что в годы репрессий никто из музыкантов его оркестра не пострадал, хотя попытки открытия шпионских дел были. Правда, согласно открывшейся позже информации, фамилия самого Утесова в начале пятидесятых попала в большой список людей, близких к еврейской группе видных «врачей-отравителей», обвиняемых в терроризме, заговоре и убийстве ряда советских лидеров. Но сразу же после смерти Сталина в марте 1953 г. дело было закрыто с полной реабилитацией всех обвиняемых.
Пользуясь своей известностью, Утесов без труда помогал решать всевозможные жизненные проблемы многим артистам. Так, замечательный джазовый пианист, прирожденный солист Леонид Чижик около пяти лет работал в оркестре Утесова для получения прописки и квартиры. Вмешательство Утесова помогло руководителю отличного ленинградского биг-бэнда Иосифу Вайнштейну, который в начале шестидесятых попал в немилость к партийным идеологам и оркестр которого оказался на грани роспуска. В начале 69-го Утесов спас от преследований Геннадия Хазанова, взяв его на работу в роли конферансье вместо ушедшего Петросяна: Хазанов тогда оказался с «волчьим билетом» после нецензурированных выступлений на концертах в группе певицы Нины Дорды.
При всей своей известности Утесов сумел не стать ни членом партии, ни депутатом. Но он был для партийно-чиновничьей верхушки как бы штатным развлекателем, поэтому во всех официальных конторах к нему относились с предусмотрительным вниманием и даже опаской.
В 65-м он первым из отечественных эстрадников стал народным артистом СССР. Леонид Утесов был награжден тремя орденами и десятком медалей. После смерти артиста в марте 1982 года в Москве и Ленинграде появились мемориальные доски на домах, где жил артист, а в авиакомпании «Аэрофлот» один из лайнеров стал именоваться «Леонид Утесов».
Но особенно в увековечении памяти земляка отличилась, конечно, его любимая Одесса. Сам Утесов называл Одессу маленьким Парижем, добавляя, что за весь французский Париж он не отдал бы даже один оперный театр в переулке Чайковского и что Париж вообще должен у Одессы ботинки чистить. Одесса отвечала артисту любовью. Треугольный переулок, где жил юный Ледя, был переименован в улицу Леонида Утесова, в его доме открыли музей-квартиру, а во дворе дома появился памятник молодому Утесову.
В 2000-м на Дерибасовской был установлен прекрасный памятник Утесову работы Александра Токарева. Артист изображен сидящим на скамье, а на табличке надпись: «Леонид Утесов. От благодарной Одессы». Любимым занятием всех прохожих стало присесть рядом с Утесовым на скамейку и сфотографироваться. Изначально в композицию памятника входил музыкальный автомат в виде старинной телефонной будки. В ней рядом с подлинным дисковым телефоном висел список лучших песен Утесова. Набрав какой-нибудь номер, можно было ее послушать. К сожалению, этот компонент памятника был разрушен вандалами.
На Думской площади ежедневно в 17 часов в исполнении Утесова звучит замечательная песня «У Черного моря». Эту же песню можно услышать на железнодорожном вокзале города во время отправления фирменных одесских поездов. Еще один памятник на Черноморском побережье поставлен в Абрау-Дюрсо, где велись съемки фильма «Веселые ребята». Артист изображен в роли пастуха Кости, играющего на флейте.
Наверное, все эти почести и знаки памяти замечательный артист вполне заслужил. Он действительно был исключительно талантлив. И нельзя не согласиться со словами, которые сказал близкий друг Утесова композитор Никита Богословский на 80-летнем юбилее артиста: «Есть люди, которые неподвластны времени и моде, и среди них Леонид Утесов. Он - веха в нашей музыкальной жизни, он целая эпоха. Леонид Утесов всегда и всеми любим, и поэтому он всегда и везде молод».
* Член Гильдии джазовых критиков России, член Союза журналистов России.
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» 9 апреля 2020 года, № 6-7 (179-180)
Любимой пластинкой, которую я в детстве ставил на домашний патефон и, покрутив ручку завода пружины, слушал бесконечно, пока не затер до шипа, была «Песня старого извозчика» в исполнении Леонида Утесова. С удовольствием иногда слушаю ее и сейчас, а воспоминания детства всплыли по случаю 125-летия со дня рождения народного артиста.
Леонид Утесов для многих не просто популярный певец и артист прошлого, а подлинная легенда советской эстрады. Веселый пастух Костя в фильме «Веселые ребята» только в 1934-м стал дирижером, а в жизни Лазарь Вайсбейн уже в 1910-м начал выступать в Одессе в роли «рыжего клоуна» в балаганном цирке Ивана Бороданова.
[Spoiler (click to open)]
В 1912-м он участвовал в водевильных спектаклях популярного артиста Василия Скавронского, по требованию которого и сменил имя. По воспоминаниям самого Лёди, став Леонидом Утесовым, он «радовался как Колумб, увидевший очертания земли Америки». Тот же Скавронский позже уговорил антрепренера Кременчугского театра оперетты Шпинглера взять Утесова к себе, причем на зарплату в 10 раз большую, чем тот получал в цирке Бороданова. Получив невиданную ранее пачку денег как аванс, Утесов помчался на рынок, где приобрел фрачную тройку и шляпу. Этот наряд ему сразу же понадобился, поскольку в Кременчуге в первом же спектакле Утесову довелось играть роль 80-летнего графа Лоремуа в оперетте «Игрушечка».
После дебюта в местной газете появилась рецензия: «Недурно на сцене выглядел и Л. Утесов». По воспоминаниям артиста, при чтении газеты у него «сладко защекотало где-то под ложечкой». В театре Утесов набирался сценического опыта и выступал весьма успешно. Перед концом сезона у него даже состоялся первый бенефис, для которого была выбрана одноактная оперетка «Тайны гарема». Но труппы в театрах тогда набирались на один сезон, и, поработав в Кременчуге, Утесов вернулся в Одессу. Я подробно остановился на этих событиях, поскольку именно они обозначили вхождение артиста Леонида Утесова в мир искусства.
В Одессе Утесов играл в театрах миниатюр. Затем были труппы в Киеве, Херсоне, Феодосии, пока в 20-х артист не оказался в Москве. Здесь в течение двух лет он прошел через Театр революционной сатиры и Театр музкомедии, а в 1922-м надолго задержался в Петрограде, где тоже сменил несколько сцен. В 1923-м Утесов подготовил собственный синтетический спектакль «От трагедии до трапеции», в котором исполнял драматические и буффонадно-комические роли, гимнастические номера, играл, как умел, на скрипке и гитаре и даже дирижировал комическим хором и оркестром.
Вхождение Леонида Утесова в музыку случилось в 1929-м, после организации им в Ленинграде первого оркестра, названного «Теаджаз». С этим оркестром артист работал до 70-х, хотя коллектив неоднократно менял свой официальный статус, становясь Государственным то джазовым, то эстрадным оркестром РСФСР.
Первое выступление оркестра состоялось 8 марта 1929 года, и, как напишет потом артист, «это был один из самых радостных и значительных дней моей жизни: я осознал свою победу». С этого дня Леонид Утесов фактически сменил профессию, перестав быть артистом-эксцентриком, исполнителем юмористических миниатюр, рассказчиком анекдотов и сценическим акробатом.
До этого в Париже он услышал американский биг-бэнд Теда Льюиса. Оркестр поразил Утесова тем, что сам он назвал театрализацией. Программы Льюиса были фактически представлениями мюзик-холла, красочными костюмированными шоу с роскошными декорациями и всевозможными сценическими эффектами. В них Утесов увидел и услышал осовремененную и профессионально отшлифованную версию того, в чем сам уже принимал участие пятнадцать лет назад. И все это шло под новую, успешно входящую в жизнь музыку, называемую джазом. Именно это Утесов и перенес в «Теаджаз», «придя в джаз из театра и принеся театр в джаз».
***
Взаимоотношения Леонида Утесова с джазом были весьма сумбурными и противоречивыми. Утесов, скажем, настаивал на том, что мировой джаз вообще родился в Одессе, а он сам еще до Кинга Оливера и Луи Армстронга свинговал в Пересыпе и на Лонжероне, подрабатывая там на свадьбах игрой на скрипке. Позже американские негры, услышав эту музыку на Дерибасовской, на кораблях торгового флота вывезли ее в Нью-Орлеан, где и назвали джазом.
Эти заявки Леонида Осиповича следует, наверное, отнести на счет одесского патриотизма, но многие десятилетия артист именовался первооткрывателем советского джаза. И с этим автор готов согласиться, если признать де-факто, что есть джаз, а есть советский джаз. Да простят меня профессионалы: это два самостоятельных и капитально отличающихся музыкальных жанра. Дело в том, что до конца 50-х у нас в стране джазом именовался не жанр, а определенный состав оркестра. Если присутствовал саксофон, да еще рядом с барабанами, то уже был повод говорить о джазе. А уж тем более концерт однозначно попадал в разряд джазовых, когда на сцене был целый биг-бэнд, даже не сыгравший еще ни одной ноты.
Дошедший до нас в 20-30-х годах мировой джаз стал в стране популярным, а само слово «джаз» повсеместно вошло в моду и превратилось в фирменный ярлык. В цирке появился джаз лилипутов, а у эксцентриков и дрессировщиков - джаз на стиральных досках и джаз белых пуделей. Новые танцы, включая кубинскую румбу и аргентинское танго, стали именоваться джазовыми, соответственно, появились дамские прически «фокстрот» и «чарльстон». У женщин очень модными стали юбки фасона «джаз» и блузки «дикси». Джазовыми стали именоваться любые ансамбли, музыканты которых играли на чем угодно, кроме собственно музыкальных инструментов. Вспомните хотя бы ансамбль Галкина, Палкина, Малкина, Чалкина и Залкинда, игравший в романе «Двенадцать стульев» на клистирных кружках.
Многие считают, что у нас в стране все 70 лет советской власти джаз был под запретом. Но это не так. Правда, в печати и на радио регулярно появлялись резкие выпады против американского джаза как идеологической диверсии заокеанских империалистов, против «музыки духовной нищеты». Чего стоили только эпитеты музыковеда Алексея Пешкова: «дикий визг, свист, грохот, вопли ослов и кваканье лягушки». Но всё это Буревестник новой музыки в 1928-м писал о «музыке толстых», услышанной им в Италии. В СССР свой джаз тогда только зарождался.
В 1936-м две главные большевистские газеты «Правда» и «Известия» вели на своих страницах полтора месяца публичный диспут о джазе. По его итогам даже выступавших против джаза музыкальных профессионалов «Правда» обвинила в «обывательской болтовне» и пришла к выводу о необходимости этой музыки народу. Но была поставлена задача: не ориентироваться на музыку заокеанских буржуев, а создавать наш родной, советский джаз. Вот здесь у нас и началось то самое искусственное размежевание жанра на джаз и на джаз советский. Хотя этот процесс был условным: при отходе от критериев жанра конкретная музыка выпадает из него и переходит в другую категорию. Поэтому я с большой натяжкой решился сохранить в тексте термин «джаз» и даже в заголовке назвал мэтра советской эстрады джазменом, каковым он не был.
***
Подлинный джаз, скажем так, не советский, а исполняемый в Советском Союзе, окончательно обозначился в конце 50-х - начале 60-х. А Леонид Утесов оказался в рядах создателей и первооткрывателей новой замечательной музыки - массовой песни. В 30-50-е годы этот жанр стал очень важным в мощной массе отечественной музыкальной культуры: «Нам песня строить и жить помогает». Но, поскольку поход-то объявлялся вроде бы за джазом, да и новые песни исполнялись, как правило, под классический состав свингового биг-бэнда, жанр по инерции долго именовался советским песенным джазом.
Что касается собственного отношения Леонида Утесова к чистому мировому джазу, то вот пара фактов.
По рассказу режиссера Карена Шахназарова, первоначальный сценарий фильма «Мы из джаза» он собирался сделать на основе творческой биографии Утесова и позвонил ему, чтобы договориться о встрече. Но Утесов наотрез отверг сотрудничество, заявив, что никакого джаза у нас не было, нет и не будет. А Алексей Баташев, автор единственной солидной монографии по истории отечественного джаза, при организации первого в Москве джазового фестиваля пытался пригласить Утесова в жюри, но тот категорически отказался, заявив: «Этот ваш джаз я не принимаю».
Единственными, кого за океаном признавал Леонид Утесов, были первые, еще околоджазовые оркестры, сопровождавшие в 20-е представления мюзик-холла и эстрадные шоу. Все остальное в этом жанре Леонид Осипович называл «джаз-смаз с бопом-хопом». Правда, в 1962-м Леонид Осипович, конечно, был в числе отечественных музыкантов, общавшихся с первым появившимся в СССР американским джазовым мэтром Бенни Гудменом, а в 1971-м в Москве на встрече с Дюком Эллингтоном, сидя рядом с Олегом Лундстремом, сказал: «Вот, Олег Леонидович, Дюк Эллингтон - первый там, в Америке, а мы с вами - здесь, в СССР». Присутствовавшие вспоминали, что Лундстрем почувствовал себя тогда очень неловко.
Леонид Утесов написал несколько книг воспоминаний. В 39-м вышли «Записки актера», в 61-м - «С песней по жизни», а в 76-м - «Спасибо, сердце». Из них я и заимствовал описание каких-то фактов и событий.
Вспоминая свой первый оркестр, Утесов подчеркивал свой принципиальный отход от музыки американского джаза и категорический отказ следовать его образцам: «Мне было ясно одно: мой оркестр не должен быть похожим ни на один из существующих… Это должен быть театрализованный оркестр - в нем будет и слово, и песня, и танец».
И действительно, все концерты «Теаджаза» были эстрадными представлениями и именовались спектаклями. Большой успех имели «Музыкальный магазин», «Много шума из тишины», «Два корабля», «Песни моей Родины». Во всех различные эстрадные жанры были объединены сюжетным ходом или общими героями. Сам Утесов, будучи в них художественным руководителем и главным исполнителем, становился душой программ, был очень увлечен и увлекал своих коллег - музыкантов, артистов и, конечно, зрительный зал. А в спектакле «Джаз на повороте» уже в названии была обозначена капитальная ориентация в сторону от буржуинской заразы.
Именно в ходе этих программ формировалась советская массовая песня, а сам биг-бэнд стал фактически имени Утесова и для аккомпанемента Утесову. Зрители шли просто на Утесова. Даже тех, кто знает артиста только по копиям грампластинок, поражает его фирменный, узнаваемый голос, весьма далекий от каких-то критериев вокала: «Таки слушайте здесь: я спиваю не голосом, я спиваю сердцем. И вам здесь не тут, чтоб я не дошел, куда шел». За свою жизнь Утесов исполнил около 700 песен разных жанров.
***
Музыкальное образование Леонида Утесова ограничивалось уроками игры на скрипке и гитаре в молодости. Но в 10-20-х годах этого хватало даже для сцены. Позже в оркестре он собрал прекрасных по тем временам исполнителей, и в роли музыкальных руководителей с ним работали отличные дирижеры и аранжировщики, в том числе Вадим Людвиковский и Владимир Старостин. Оба превосходно знали джаз, хотя в своих попытках включить в программы джазовые инструментальные пьесы натыкались на категорические возражения Утесова. Позже, расставшись с Утесовым, они проявили себя в собственных уже джазовых биг-бэндах.
Правда, в оркестре Утесова присутствовала инструментальная эстрадная музыка Исаака Дунаевского: после знакомства еще в 20-х их творческое сотрудничество было очень плодотворным. В 30-х Утесов четко уловил дух времени, неудержимый настрой и устремленность общества и вместе с Дунаевским и другими авторами от души вкладывался в песню. И здесь были бодрые и мобилизующие мелодии, в том числе «Марш энтузиастов», «Каховка», «Прощальная комсомольская», «Таганка», а в годы войны - «Партизанская», «Дорога на Берлин», «Заветный камень» или «Случайный вальс». Но в творчестве Утесова массовая песня - это не обязательно громкие, однообразные по интонации, как полковые марши, композиции: во всех из них лирическое и массовое не разделялось глухой стеной.
Значимое место в программах Утесова занимали песни о любви. И во всех из них присутствовала как бы собственная утесовская «аранжировка души». И печальные, и радостные, и даже ироничные мелодии были заполнены особым, трепетным отношением самого певца к чувству любви, почти обожествлением его. И это проглядывало сквозь улыбку, усмешку и юмор, а также сквозь боль и слезы. Можно вспомнить хотя бы рефрен песни Листова: «Если нету любви, ты меня не зови, всё равно не найдешь никогда». А в красивейшей «Лунной рапсодии», классическом танго Оскара Строка, - случайная встреча, расставание и боязнь не найти друг друга «на шумном нашем шаре на земном». В голосе певца в этой мелодии присутствует романтическая тайна, хотя затем следует торжество, победное шествие любви. Вообще всем песням о любви Утесова свойственны удивительная проникновенность и грусть неповторимой улыбки, придававшей своеобразие обаянию артиста. А романтизм и восторженность певца, лирическая задушевность, мягкость и теплота человеческой индивидуальности присутствовали во всех его мелодиях.
Наверное, наиболее ярко всё это раскрылось в легендарном фильме «Веселые ребята». Эта лента Григория Александрова рождалась совсем непросто. Фильм стал первой советской музыкальной комедией, и уже во время съемок отзывы известных профессионалов о нем были весьма критичными. Но нарком кино Борис Шумяцкий решился показать ленту Сталину и членам Политбюро. Во время просмотра в зале стоял гомерический хохот, а в конце Сталин порекомендовал и дальше создавать такие же хорошие картины. Судьба фильма была решена, и он стал наиболее подходящим для создания образа радостной и счастливой жизни советского человека. Фильм с огромным удовольствием смотрели миллионы зрителей, а заслуги его создателей были отмечены: режиссера Григория Александрова наградили орденом Красной Звезды, Любови Орловой присвоили звание заслуженной артистки РСФСР. Исполнителя главной роли Леонида Утесова тоже наградили - ему подарили фотоаппарат «Лейка».
Первоосновой фильма стал спектакль «Теаджаза» «Музыкальный магазин», а прекрасную музыку к нему написал композитор Исаак Дунаевский. Леониду Утесову представилась отличная возможность показать в фильме свой разносторонний талант актера и певца - исполнителя разножанровых песен. Многие из них, в первую очередь «Марш веселых ребят» и замечательное лирическое «Сердце», и сегодня, по прошествии 86 лет, пользуются огромной популярностью.
Во время Отечественной войны Леонид Утесов с оркестром постоянно гастролировал, часто выезжал в части действующей Красной Армии. Заслуги Утесова были отмечены в июне 42-го присвоением почетного звания заслуженного артиста РСФСР. В марте 45-го он был награжден орденом Трудового Красного Знамени, а в День победы оркестр выступал в Москве на площади Свердлова.
***
И еще об одном песенном жанре следует вспомнить отдельно. Леонид Утесов любил исполнять юмористические и даже сатирические музыкальные миниатюры. Так, во время войны он сделал замечательный номер из примитивного «Собачьего вальса» - озорную песенку о гитлеровцах «На Унтер-ден-Линден», а на популярную еврейскую мелодию Bay Mir Bistu Sheyn создал куплеты о забывшем про русский штык гитлеровском Бароне фон дер Пшике, пытавшимся взять Ленинград. Раньше в репертуаре Утесова были шутливые «Всё хорошо, прекрасная маркиза», «Му-Му», «Дядя Эля», «Джаз-болельщик» и замечательная «Песенка старого извозчика».
И еще. В репертуаре Утесова 30-х годов были песни так называемого блатного и воровского жанра. Одно время руководство советской культурой взялось активно бороться с ними на сцене. Коснулось это, конечно, и оркестра Утесова. Но вот в Георгиевском зале Кремля чествовали героев челюскинской полярной эпопеи. Приглашенный для выступления Утесов спел под свой оркестр идеологически выдержанную программу, но между номерами за кулисами появился генерал с тремя ромбами в петлицах: «Товарищ Утесов, спойте «С Одесского кичмана». - «Не могу, - ответил Утесов, - мне это категорически запрещено». - «Пойте, сам просил!» Утесов спел. Полярники вопили от восторга, и певцу пришлось дважды бисировать.
Через день его вызвали к музыкальному руководству и предупредили о предстоящем увольнении. На это Утесов ответил, что по вопросу дальнейшего трудоустройства он вынужден будет обратиться к товарищу Сталину, по заявке которого пел. Понятно, что после этого негласное право на эстрадную жизнь получили и сам «Кичман», и «Гоп со смыком», а также «Лимончики», «Цыпленок жареный», «От-тоц-первертоц» и даже откровенно воровская «Мурка» (хотя и с новым текстом под псевдонимом «У окошка»). А сам Утесов стал советским пионером жанра и предшественником звезд современного отечественного шансона.
В 30-х годах все эти мелодии большими тиражами вышли на шеллаковых грампластинках. И когда уже в конце сороковых в ходе мощной кампании по борьбе с космополитизмом были распущены все профессиональные эстрадно-джазовые оркестры, единственным в стране остался утесовский: партийные культуртрегеры музыкальные вкусы вождя знали хорошо.
Кстати, говоря про свою любимую песню, Леонид Утесов упоминал что-то о песне протеста, а на вопрос, протеста против чего, пояснял, что это знаменитые «Бублички», песня про тесто.
В жизни Леонид Утесов пользовался не только известностью, но и признанием и авторитетом. Во многом его заслугой было то, что в годы репрессий никто из музыкантов его оркестра не пострадал, хотя попытки открытия шпионских дел были. Правда, согласно открывшейся позже информации, фамилия самого Утесова в начале пятидесятых попала в большой список людей, близких к еврейской группе видных «врачей-отравителей», обвиняемых в терроризме, заговоре и убийстве ряда советских лидеров. Но сразу же после смерти Сталина в марте 1953 г. дело было закрыто с полной реабилитацией всех обвиняемых.
Пользуясь своей известностью, Утесов без труда помогал решать всевозможные жизненные проблемы многим артистам. Так, замечательный джазовый пианист, прирожденный солист Леонид Чижик около пяти лет работал в оркестре Утесова для получения прописки и квартиры. Вмешательство Утесова помогло руководителю отличного ленинградского биг-бэнда Иосифу Вайнштейну, который в начале шестидесятых попал в немилость к партийным идеологам и оркестр которого оказался на грани роспуска. В начале 69-го Утесов спас от преследований Геннадия Хазанова, взяв его на работу в роли конферансье вместо ушедшего Петросяна: Хазанов тогда оказался с «волчьим билетом» после нецензурированных выступлений на концертах в группе певицы Нины Дорды.
При всей своей известности Утесов сумел не стать ни членом партии, ни депутатом. Но он был для партийно-чиновничьей верхушки как бы штатным развлекателем, поэтому во всех официальных конторах к нему относились с предусмотрительным вниманием и даже опаской.
В 65-м он первым из отечественных эстрадников стал народным артистом СССР. Леонид Утесов был награжден тремя орденами и десятком медалей. После смерти артиста в марте 1982 года в Москве и Ленинграде появились мемориальные доски на домах, где жил артист, а в авиакомпании «Аэрофлот» один из лайнеров стал именоваться «Леонид Утесов».
Но особенно в увековечении памяти земляка отличилась, конечно, его любимая Одесса. Сам Утесов называл Одессу маленьким Парижем, добавляя, что за весь французский Париж он не отдал бы даже один оперный театр в переулке Чайковского и что Париж вообще должен у Одессы ботинки чистить. Одесса отвечала артисту любовью. Треугольный переулок, где жил юный Ледя, был переименован в улицу Леонида Утесова, в его доме открыли музей-квартиру, а во дворе дома появился памятник молодому Утесову.
В 2000-м на Дерибасовской был установлен прекрасный памятник Утесову работы Александра Токарева. Артист изображен сидящим на скамье, а на табличке надпись: «Леонид Утесов. От благодарной Одессы». Любимым занятием всех прохожих стало присесть рядом с Утесовым на скамейку и сфотографироваться. Изначально в композицию памятника входил музыкальный автомат в виде старинной телефонной будки. В ней рядом с подлинным дисковым телефоном висел список лучших песен Утесова. Набрав какой-нибудь номер, можно было ее послушать. К сожалению, этот компонент памятника был разрушен вандалами.
На Думской площади ежедневно в 17 часов в исполнении Утесова звучит замечательная песня «У Черного моря». Эту же песню можно услышать на железнодорожном вокзале города во время отправления фирменных одесских поездов. Еще один памятник на Черноморском побережье поставлен в Абрау-Дюрсо, где велись съемки фильма «Веселые ребята». Артист изображен в роли пастуха Кости, играющего на флейте.
Наверное, все эти почести и знаки памяти замечательный артист вполне заслужил. Он действительно был исключительно талантлив. И нельзя не согласиться со словами, которые сказал близкий друг Утесова композитор Никита Богословский на 80-летнем юбилее артиста: «Есть люди, которые неподвластны времени и моде, и среди них Леонид Утесов. Он - веха в нашей музыкальной жизни, он целая эпоха. Леонид Утесов всегда и всеми любим, и поэтому он всегда и везде молод».
* Член Гильдии джазовых критиков России, член Союза журналистов России.
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» 9 апреля 2020 года, № 6-7 (179-180)