Бог как идея
Григорий ДРОБИНИН *
Апостол Павел и апостол Фома
Апостолов было 12. Среди них было 3 Иуды и ни одного Павла. Однако наряду с 4 каноническими Евангелиями, в которых Павел ни разу не упоминается, поскольку не участвует ни в одном событии, священными христианскими текстами признаются аж 14 его текстов. Согласно каноническим «Деяниям апостолов», написанным Лукой, наемным юристом Павла, Павел принадлежал к числу преследователей христиан. Этот факт добавляет «откровенности» его последующему идеологическому «преображению». Но внимательный журналист легко различит в переменах Павла глубоко продуманную политическую стратегию, а в самом апостоле - опытного бойца идеологического фронта. Самое идейно близкое Павлу Евангелие написано тем же дотошным законником Лукой, который на близость к Иисусу не претендовал вовсе, а вот Евангелия от других 10 апостолов, хотя ряд из них точно существовал, статус канонических не приобрели. Например, Евангелие от Фомы. Новый завет - главный текст любой современной конфессии христианской - в остальной своей части состоит из высказываний Павла, знакомство которого с Иисусом Христом подтверждается лишь словами самого Павла о космическом прозрении во время рандеву со Святым Духом. А тот же апостол Фома с момента призыва до вознесения был с Иисусом, тайно праздновал роковой Пейсах, проверял пальцами язвы на теле свежевоскресшего Христа, звался Иудой и носил двусмысленное прозвище Близнец (так «фома» переводится с арамейского).
[Spoiler (click to open)]
Спорили друг с другом, что такое тюрьма
Павел и вслед за ним ортодоксальное христианство считали, что тюрьмой для человечества были его грехи, а Иисус, плод смертной матери и Святого Духа, пришел, чтобы страдать за них и показать им возможность из этой тюрьмы выбраться.
Фома и впоследствии гностики считали, что спасать нужно не мир, но спасать нужно от мира. Материальный мир - это ошибка, дурная материя, и, чтобы сказать об этом, Надмирный Дух, Предвечный Бог, выбрал Иисуса, сына Иосифова из рода Давидова, сошел в него, как в сосуд, и помазал, сделав Христом (Христос в переводе с греческого - «помазанник»). Распятие же Иисуса - наглядная демонстрация безнадежности всего плотского и величия всего духовного. Иисус не воскресал - просто Надмирный Дух покинул временное обиталище.
Если придерживаться идей Павла, то без проблем выстраивается великолепный фундамент для небоскреба церковной бюрократии, для создания огромной интернациональной корпорации, в которой официальным плотским представителем Бога на земле является священнослужитель.
Если придерживаться Фомы, то вам с большой долей вероятности уготована участь внимательного ученого, самокритичного поэта и иного рода интеллигента, ищущего божественное начало в людях.
И всё было бы неплохо между Павлом и Фомой, ведь идея самостоятельного озарения и прихода к Богу была близка гностикам, однако к концу II в. н. э. гностическое христианство получило официальный статус паршивой ереси, а павловские идеи воскресения во плоти, страданий, понесенных Иисусом за весь грешный мир, стали официальным ортодоксальным толкованием новозаветных текстов.
Один был снаружи, другой - внутри
О чем учили гностики? О том, что вещный мир сотворен не настоящим Творцом, а глупым Демиургом, который не знал, что он не творец. Когда этот Демиург попытался вдохнуть в глиняного Адама, сотворенного им, жизнь, это у Демиурга не получилось. На помощь пришел настоящий Творец, который вдохнул в человека часть своего духа. Этим он его оживил.
Единственная часть, которая есть в этом материальном мире от Царства Божия, - это человеческий дух, часть Бога-Творца. «Царство Божие внутри нас».
Эпоха романтизма, приведшая к расцвету национальных идеологий, опиралась на философию Шеллинга, согласно которой мир в начальном состоянии, в начале творения, был на пике своего творческого потенциала и мог воплотиться в тысячах разных возможностей. Книга Юлии Латыниной, обзор на которую вы читаете, называется «Христос с тысячью лиц» ** во многом по близким философам-романтикам причинам.
Первичный хаос искал воплощения и, найдя его, постепенно каменел, обрастая материей. Вряд ли бы романтическая философия могла найти хоть какой-то отклик в фундаментальной или даже квантовой физике. Но вот для объяснения чего шеллинговский механизм подходит идеально, так это для объяснения эволюционного пути идеологий. Христианство, коммунизм, всевозможные патриотизмы, политеизмы, ислам - все эти фейки, в которые верят люди, в начале своем имели огромное количество вариаций.
Случались события, влекущие за собой появления текста (прецедентного или нет) и мощный идеологический толчок. Чаша первичного идеологического бульона, из которой большинство ранних последователей черпали необходимые мыслительные конструкции, крайне напоминает тот самый первичный хаос, из которого волею Творца романтиков образуется материя. В итоге при изначально большом количестве вариантов самым устойчивым становится, как правило, тот вариант мира или идеологии, который подпитывает бюрократию, а другие его варианты оказываются периферийными и глубинными.
Победила дружба: их обоих распяли
На самом деле нет. Победил Павел, и ни о какой дружбе речи идти не могло. Большинство разновидностей раннего христианства, в том числе и гностическое, были истреблены католической церковью как ересь. И это последствия деятельности апостола Павла.
Вопросы, которые задает Латынина, - это уже не вопросы человека, пытающегося определиться, могут ли религиозные концепции иметь хоть какое-то отношение к действительности. Есть ли Бог, был ли его сыном Иисус, могли ли совершать чудеса апостолы или вообще кто-то? Эти вопросы на современном этапе развития европейской цивилизации обсуждать бессмысленно. Латынина задает сущностные вопросы: почему люди вообще верят, а в частности почему люди верят в Христа, а христианские концепции до сих пор пользуются большим спросом, причем у клиентов совершенно разных категорий. В чем заключался колоссальный культурный и идеологический потенциал умственных построений иудейских фанатиков начала нашей эры, причем настолько большой, что мир стал христианским почти на 1500 лет?
Слишком много любви
Ее действительно много. Она стандартный рычаг манипуляции отношением человека к той или иной идеологеме. Если сделать Иисуса проповедником добра и любви, а его главный посыл свести к постижению Бога в себе, то все кровавые разборки римлян и иудейских милленаристов погрязнут в ореоле иерофании. Если сказать, что церковь - это пристанище заблудших душ, где они могут обрести любовь хотя бы Бога, то безумная жестокость инквизиции, расправ над евреями, преследования старообрядцев, тотальное противостояние передовым научным открытиям покажутся просто туманными сказками. Любая идеология мимикрирует под изменяющиеся обстоятельства в попытке выжить и пройти естественный культурный отбор. Поэтому как бы об этом ни писали писатели, ни пели музыканты, в том числе самые тонкие, такие как Борис Гребенщиков, Бог не есть любовь, он вообще никакого отношения к любви не имеет. Бог - идея.
Насколько бы обаятельной и привлекательной или даже спасительной для метущегося разума ни была идея обретения гнозиса, сращения знания и веры, ей давно пора отвести место в регистре многочисленных фейков в истории человечества. Место, безусловно, почетное, с орденами за победу в естественном идеологическом отборе. Но Латынина резонно считает, что никакая идеология всё же не может быть оправдана, поскольку она ложь. Отделять веру от церкви, Христа от христианства, Иисуса от иудеев настолько же правомерно, насколько верно отделять физические свойства веществ от их воздействия на человеческий организм. Оправдание может иметь только наука и только до того момента, пока избегает влияния других идеологий и сама сторонится догматических заключений.
Ничего не верно само по себе, всё - в зависимости от обстоятельств.
Предыдущая книга Латыниной об Иисусе получила много критики, что, впрочем, свидетельствует о неподдельном интересе к ее высказываниям. Часть этой критики была абсолютно уместной, точной, поскольку была выполнена специалистами, но и это, безусловно, говорит о значительности высказывания Латыниной о христианстве, о журналистском чутье и точности в выборе темы.
Существует мнение, что журналистам нельзя браться за научные исследования, тем более лезть в библеистику, но это абсолютная неправда. Специалисты неизбежно живут внутри своей темы, журналисты - снаружи. Журналисты - мастера не столько исследований, сколько компиляции, интерпретации и подачи информации для широкой аудитории.
В этом смысле библеисту Латыниной в российском медиапространстве равных нет. Независимая журналистика - это главный путеводитель по тому миру, в котором в действительности живет человек, миру информации. Человек жил в нем всегда и только сейчас имеет право получить доступ ко всем сакральным данным, в этом состоит главное достижение европейской цивилизации. Любое объективное знание рождается только в кооперации, в возможности подвергать сомнению любые постулаты и получать ответ на свои сомнения.
* Литературовед, педагог, кандидат филологических наук.
** Латынина, Юлия. Христос с тысячью лиц. - М.: Эксмо, 2019. - 576 с.
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» 16 января 2020 года, № 1 (174)
Апостол Павел и апостол Фома
Апостолов было 12. Среди них было 3 Иуды и ни одного Павла. Однако наряду с 4 каноническими Евангелиями, в которых Павел ни разу не упоминается, поскольку не участвует ни в одном событии, священными христианскими текстами признаются аж 14 его текстов. Согласно каноническим «Деяниям апостолов», написанным Лукой, наемным юристом Павла, Павел принадлежал к числу преследователей христиан. Этот факт добавляет «откровенности» его последующему идеологическому «преображению». Но внимательный журналист легко различит в переменах Павла глубоко продуманную политическую стратегию, а в самом апостоле - опытного бойца идеологического фронта. Самое идейно близкое Павлу Евангелие написано тем же дотошным законником Лукой, который на близость к Иисусу не претендовал вовсе, а вот Евангелия от других 10 апостолов, хотя ряд из них точно существовал, статус канонических не приобрели. Например, Евангелие от Фомы. Новый завет - главный текст любой современной конфессии христианской - в остальной своей части состоит из высказываний Павла, знакомство которого с Иисусом Христом подтверждается лишь словами самого Павла о космическом прозрении во время рандеву со Святым Духом. А тот же апостол Фома с момента призыва до вознесения был с Иисусом, тайно праздновал роковой Пейсах, проверял пальцами язвы на теле свежевоскресшего Христа, звался Иудой и носил двусмысленное прозвище Близнец (так «фома» переводится с арамейского).
[Spoiler (click to open)]
Спорили друг с другом, что такое тюрьма
Павел и вслед за ним ортодоксальное христианство считали, что тюрьмой для человечества были его грехи, а Иисус, плод смертной матери и Святого Духа, пришел, чтобы страдать за них и показать им возможность из этой тюрьмы выбраться.
Фома и впоследствии гностики считали, что спасать нужно не мир, но спасать нужно от мира. Материальный мир - это ошибка, дурная материя, и, чтобы сказать об этом, Надмирный Дух, Предвечный Бог, выбрал Иисуса, сына Иосифова из рода Давидова, сошел в него, как в сосуд, и помазал, сделав Христом (Христос в переводе с греческого - «помазанник»). Распятие же Иисуса - наглядная демонстрация безнадежности всего плотского и величия всего духовного. Иисус не воскресал - просто Надмирный Дух покинул временное обиталище.
Если придерживаться идей Павла, то без проблем выстраивается великолепный фундамент для небоскреба церковной бюрократии, для создания огромной интернациональной корпорации, в которой официальным плотским представителем Бога на земле является священнослужитель.
Если придерживаться Фомы, то вам с большой долей вероятности уготована участь внимательного ученого, самокритичного поэта и иного рода интеллигента, ищущего божественное начало в людях.
И всё было бы неплохо между Павлом и Фомой, ведь идея самостоятельного озарения и прихода к Богу была близка гностикам, однако к концу II в. н. э. гностическое христианство получило официальный статус паршивой ереси, а павловские идеи воскресения во плоти, страданий, понесенных Иисусом за весь грешный мир, стали официальным ортодоксальным толкованием новозаветных текстов.
Один был снаружи, другой - внутри
О чем учили гностики? О том, что вещный мир сотворен не настоящим Творцом, а глупым Демиургом, который не знал, что он не творец. Когда этот Демиург попытался вдохнуть в глиняного Адама, сотворенного им, жизнь, это у Демиурга не получилось. На помощь пришел настоящий Творец, который вдохнул в человека часть своего духа. Этим он его оживил.
Единственная часть, которая есть в этом материальном мире от Царства Божия, - это человеческий дух, часть Бога-Творца. «Царство Божие внутри нас».
Эпоха романтизма, приведшая к расцвету национальных идеологий, опиралась на философию Шеллинга, согласно которой мир в начальном состоянии, в начале творения, был на пике своего творческого потенциала и мог воплотиться в тысячах разных возможностей. Книга Юлии Латыниной, обзор на которую вы читаете, называется «Христос с тысячью лиц» ** во многом по близким философам-романтикам причинам.
Первичный хаос искал воплощения и, найдя его, постепенно каменел, обрастая материей. Вряд ли бы романтическая философия могла найти хоть какой-то отклик в фундаментальной или даже квантовой физике. Но вот для объяснения чего шеллинговский механизм подходит идеально, так это для объяснения эволюционного пути идеологий. Христианство, коммунизм, всевозможные патриотизмы, политеизмы, ислам - все эти фейки, в которые верят люди, в начале своем имели огромное количество вариаций.
Случались события, влекущие за собой появления текста (прецедентного или нет) и мощный идеологический толчок. Чаша первичного идеологического бульона, из которой большинство ранних последователей черпали необходимые мыслительные конструкции, крайне напоминает тот самый первичный хаос, из которого волею Творца романтиков образуется материя. В итоге при изначально большом количестве вариантов самым устойчивым становится, как правило, тот вариант мира или идеологии, который подпитывает бюрократию, а другие его варианты оказываются периферийными и глубинными.
Победила дружба: их обоих распяли
На самом деле нет. Победил Павел, и ни о какой дружбе речи идти не могло. Большинство разновидностей раннего христианства, в том числе и гностическое, были истреблены католической церковью как ересь. И это последствия деятельности апостола Павла.
Вопросы, которые задает Латынина, - это уже не вопросы человека, пытающегося определиться, могут ли религиозные концепции иметь хоть какое-то отношение к действительности. Есть ли Бог, был ли его сыном Иисус, могли ли совершать чудеса апостолы или вообще кто-то? Эти вопросы на современном этапе развития европейской цивилизации обсуждать бессмысленно. Латынина задает сущностные вопросы: почему люди вообще верят, а в частности почему люди верят в Христа, а христианские концепции до сих пор пользуются большим спросом, причем у клиентов совершенно разных категорий. В чем заключался колоссальный культурный и идеологический потенциал умственных построений иудейских фанатиков начала нашей эры, причем настолько большой, что мир стал христианским почти на 1500 лет?
Слишком много любви
Ее действительно много. Она стандартный рычаг манипуляции отношением человека к той или иной идеологеме. Если сделать Иисуса проповедником добра и любви, а его главный посыл свести к постижению Бога в себе, то все кровавые разборки римлян и иудейских милленаристов погрязнут в ореоле иерофании. Если сказать, что церковь - это пристанище заблудших душ, где они могут обрести любовь хотя бы Бога, то безумная жестокость инквизиции, расправ над евреями, преследования старообрядцев, тотальное противостояние передовым научным открытиям покажутся просто туманными сказками. Любая идеология мимикрирует под изменяющиеся обстоятельства в попытке выжить и пройти естественный культурный отбор. Поэтому как бы об этом ни писали писатели, ни пели музыканты, в том числе самые тонкие, такие как Борис Гребенщиков, Бог не есть любовь, он вообще никакого отношения к любви не имеет. Бог - идея.
Насколько бы обаятельной и привлекательной или даже спасительной для метущегося разума ни была идея обретения гнозиса, сращения знания и веры, ей давно пора отвести место в регистре многочисленных фейков в истории человечества. Место, безусловно, почетное, с орденами за победу в естественном идеологическом отборе. Но Латынина резонно считает, что никакая идеология всё же не может быть оправдана, поскольку она ложь. Отделять веру от церкви, Христа от христианства, Иисуса от иудеев настолько же правомерно, насколько верно отделять физические свойства веществ от их воздействия на человеческий организм. Оправдание может иметь только наука и только до того момента, пока избегает влияния других идеологий и сама сторонится догматических заключений.
Ничего не верно само по себе, всё - в зависимости от обстоятельств.
Предыдущая книга Латыниной об Иисусе получила много критики, что, впрочем, свидетельствует о неподдельном интересе к ее высказываниям. Часть этой критики была абсолютно уместной, точной, поскольку была выполнена специалистами, но и это, безусловно, говорит о значительности высказывания Латыниной о христианстве, о журналистском чутье и точности в выборе темы.
Существует мнение, что журналистам нельзя браться за научные исследования, тем более лезть в библеистику, но это абсолютная неправда. Специалисты неизбежно живут внутри своей темы, журналисты - снаружи. Журналисты - мастера не столько исследований, сколько компиляции, интерпретации и подачи информации для широкой аудитории.
В этом смысле библеисту Латыниной в российском медиапространстве равных нет. Независимая журналистика - это главный путеводитель по тому миру, в котором в действительности живет человек, миру информации. Человек жил в нем всегда и только сейчас имеет право получить доступ ко всем сакральным данным, в этом состоит главное достижение европейской цивилизации. Любое объективное знание рождается только в кооперации, в возможности подвергать сомнению любые постулаты и получать ответ на свои сомнения.
* Литературовед, педагог, кандидат филологических наук.
** Латынина, Юлия. Христос с тысячью лиц. - М.: Эксмо, 2019. - 576 с.
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» 16 января 2020 года, № 1 (174)