Как это начиналось
Галина ТОРУНОВА *
Фото из личных архивов автора и Натальи ХАХАЛИНОЙ
Театральный антракт, объявленный, а вернее спровоцированный коронавирусом (будь он трижды неладен), продолжается. Никаких новых художественных впечатлений нет и в ближайшее время не предвидится. Становится всё более неуютно и тревожно. Иногда, особенно по ночам, приходят крамольные мысли: а может, они правы, те, кто всё предрекает и предрекает смерть театру как виду искусства и как одному из самых лакомых кусков пищи духовной? Кино не справилось, телевидению не удалось, а вот маленькая гадость (даже не козявка) легко «сломала хребет» одному из самых старых и самых востребованных искусств.
Что же остается нам, бедным любителям театра? Хорошо еще театралам со стажем, все-таки что-то повидали, а молодым, только начинающим осваиваться в атмосфере зрительного зала, не важно - тысячного или камерного на несколько десятков мест? Ведь показ и даже трансляция спектакля не могут считаться полноценным актом театрального действа. Скорее, это - просто информация о том, каким должен бы быть спектакль. Потому что театр начинается тогда, как сказал Владимир Иванович Немирович-Данченко, когда пришел АКТЁР, расстелил коврик - и пришел Зритель. А остается нам, театралам, вспоминать ностальгически какие-то театральные события, великие спектакли (если, конечно, были такие в чьей-то жизни) и замечательных, таких любимых актеров.
Перебирая в памяти разные впечатления, настроения, ощущения от каких-то событий театральных, не всегда можешь отделить что-то важное от мимолетного, но почему-то врезавшегося в память. А потом понимаешь, что это нечто было на самом деле важным.
Вот вспоминаются ночные бдения в пустом, гулком и холодном зале Дома актера зимой 1979 года. А ведь с этого, собственно, и начинался театр «Актерский дом», тогда же рождался режиссерский талант Льва Митрофанова и вообще многое начиналось. Тогда, и это главное, чуть-чуть обозначилась свобода актерского творчества, не зависящего ни от диктата вышестоящих идейно-политических сил, ни от внутритеатральной конъюнктуры, ни от вкусовых пристрастий режиссуры.
А начиналось всё с того, что в отделении Куйбышевского ВТО (еще не СТД), которым руководила тогда Ванда Павловна Оттович, в Доме актера, бурлила, кипела жизнь, особенно в молодежной секции. Вместе с обкомом комсомола (эта организация занималась не только строительством отдельных карьер и очковтирательством, как принято нынче думать) мы придумали целое направление деятельности театрального общества в Куйбышеве под простым названием: «Молодые - молодым».
[Spoiler (click to open)]
Там были всякие мероприятия (ну, куда же без них): семинары, вечера, капустники, КВНы, выставки. В основном нас, театралов, конечно, интересовали родственные художественные союзы, а также студенчество и молодая аспирантско-доцентская среда. В первую очередь политехи, соседи по двору. Тогда мы были допущены на новогодние праздники в Дом архитектора, куда попасть было невозможно, а слухи гуляли ошеломительные.
Параллельно же на одном из собраний молодежной секции вновь зашел разговор о том, что хорошо бы сделать какой-нибудь спектакль, где нашел бы себе работу каждый, кто хочет. Разговор этот затевался не однажды. Но вот тут что-то сработало, что-то совпало. Олег Бычков, актер драматического театра имени Горького, отвечающий в правлении за молодежную секцию, видимо, давно втихомолку мечтал о режиссуре. Мечтательно и с небольшой долей тоски он сказал, что хорошо бы найти пьесу, в которой можно было бы объединить все виды театрального искусства, но такой пьесы не существует.
«Как это не существует, - воскликнула я, молодой театровед, два года как получившая этот редкий диплом, - а Блок, тот самый гениальный поэт Серебряного века, написавший несколько дивных маленьких пьес!»
***
И уже на следующий день Олег примчался ко мне после репетиции с красными от недосыпа, но горящими глазами. Будем делать - решили мы. И начали. Олег решил соединить несколько пьес Александра Блока не по сюжету - по главным героям, которыми и у поэта, и у нас стали Пьеро (он же поэт), Арлекин и Незнакомка, она же Смерть. В общий сценарий вошли пьесы «Балаганчик» и «Незнакомка». К этому тексту были добавлены некоторые стихи Блока из цикла «Незнакомка», фрагменты из пьесы «О любви, поэзии и государственной службе». Назвали мы будущий спектакль «О любви, поэзии и службе». Хотелось, чтобы это был настоящий спектакль: с декорациями, со светом, в костюмах - всё, как во «взрослом» театре.
Кинули клич соседним художественным союзам и соседям-политехам. Пришла целая группа молодых архитекторов во главе с Натальей и Альфредом Хахалиными. На первую репетицию пришли актеры разных театров. Много. Почти ползала. Половина ушла сразу - пьеса не понравилась, непонятно было, что и про что играть. Понятно, что многие хотели погасить голод недоигранности, бесславности за счет главной или хотя бы большой какой-нибудь роли, где можно было бы пострадать всласть. А тут только три рольки, и те непонятно как играть. Остальное-то эпизодики, почти массовка.
«А я Гамлета хочу сыграть», - заявил актер миманса из театра оперы и балета. Распределяли роли практически путем открытого голосования. Но кроме того, что сыграть роли, надо было еще придумать спектакль. В основном, конечно, придумывал и решал Олег Бычков, но многое приносили и подсказывали актеры, которых становилось всё меньше. Кто-то перегорел, кому-то стало тяжело репетировать и днем, и ночью, и по выходным дням. В результате на премьеру вышло семнадцать человек, молодые актеры из драматического театра, балетной труппы театра оперы и балета, театра кукол, ТЮЗа. Оперных солистов и артистов хора эта идея не заинтересовала.
Работалось радостно, но трудно. Не всегда понималось, что же делать с этим поэтическим, непривычным текстом. Для Олега это был первый опыт, и он не всегда мог объяснить, что надо делать. Поэтому конфликтов во время репетиций хватало, тем более что все считали себя равными и режиссерский диктат не принимался. В результате за три недели до премьеры исполнитель главной роли Пьеро бросил роль и отказался играть. На премьеру вышел Геннадий Татарчук.
Многое для спектакля сделали архитекторы. Их тоже вначале было достаточно много, в результате осталось четверо. Заводилой и главной художественной силой была Наталья Хахалина. Именно она придумала сценическое решение, достаточно сложное для маленькой сцены Дома актера. Бычков захотел двухъярусную сцену, и архитекторы нашли решение.
Дальше дело стало за исполнением макета. Как-то Ванде Павловне удалось добыть металлические трубы. И тут нам на помощь пришли политехи во главе с председателем профкома. Они в своих мастерских эти трубы пилили, сваривали, приделывали приспособления для крепления. А потом по ночам собирали их на сцене Дома актера.
Тут случился казус: пять секций двухэтажных конструкций на этой сцене не умещаются. Кто-то ошибся в расчетах. Какое-то время мы все бились в истерике, но, успокоившись, решили оставить четыре секции. И ничего, получилось. Естественно, костюмы, детали декораций и реквизит делали сами.
ВТО (Куйбышевское отделение) выделило какие-то деньги, удавалось что-то где-то доставать. А это в те времена тотального дефицита было непросто. Нам даже удалось сшить платье для Коломбины-Смерти из тончайшего летящего шелка марки «этуаль». И не зря. Танец Коломбины-Смерти в исполнении Любы Белкиной, который поставила Елена Григорьева, стал, пожалуй, самым красивым и значимым номером спектакля.
Другой такой же яркой краской спектакля стало появление куклы, олицетворяющей ту же смерть. Она была огромной, значительно выше человеческого роста, то есть она свободно перекрывала оба этажа сценической конструкции. Это была плоская, на шарнирах собранная женская фигура без лица, но необычайно привлекательная. Мне кажется сегодня, что именно архитекторы и политехи верили в то, что спектакль состоится. У нас порой опускались руки, но приходил кто-то из них и говорил, что вот нечто удалось, и, кажется, неплохо. Вот тогда-то и были эти ночи монтировок, когда собирали декорации, ставили свет, пробовали музыку. Под ее громкое звучание в креслах какого-то ряда спал закутанный в пледы и шубы маленький Лёня, сын Натальи и Альфреда Хахалиных.
Спектакль вышел весной. Его премьеру объявили как открытие Творческой студии. Мы сыграли его несколько раз. С каждым повторением зрителей в зале прибавлялось. Сейчас мне думается, что событийность была не в художественном и профессиональном качестве, хотя спектакль был резко не похож на всю театральную продукцию города тогда.
Само появление «Балаганчика» стало предвестием той свободы театрального творчества, которая наступит через десять с лишним лет. На одном из обсуждений кто-то сформулировал оценку спектакля как глоток свежего воздуха. Важно и то, что никто никаких гонораров и зарплат за него не получал. В следующем сезоне спектакль игрался еще несколько раз, но в нем уже происходили замены: кто-то уехал из города, кто-то просто отказался. Но нам удалось свозить спектакль в Москву в Центральный Дом актера, где Виталий Соломин похвалил нас за смелость. Наталья Хахалина сделал очень красивую афишу, теперь она хранится в Санкт-Петербурге, в Музее Александра Блока.
***
А творческая жизнь в Доме актера продолжилась. Еще до выпуска «Балаганчика» Лёва Митрофанов вместе со своей женой Ириной Петровой задумал и начал делать спектакль для взрослых «Два пуделя» по пьесе Семёна Злотникова. Этот спектакль они потом достаточно долго играли на разных площадках. А потом четыре актрисы драмтеатра, Любовь Альбицкая, Зоя Александрова, Галина Дударева и Валентина Смыкова, вполне востребованные, почти ведущие, сыграли пьесу Людмилы Петрушевской «День рождения Смирновой». Потом Владимир Муравец поставил для Любови Альбицкой «Человеческий голос» Жана Кокто. А уже в годы перестройки Василий Чернов основал в Доме актера свой театр-студию «Актер». В репертуаре у него шли пьесы, за которые большие государственные театры не брались. И у него была небольшая, но своя труппа.
«О любви, поэзии и службе»
По пьесам А. Блока «Балаганчик» и «Незнакомка»
Постановка Олега Бычкова
Художественное оформление Натальи и Альфреда Хахалиных
Музыка из произведений Чеслава Немана
Постановка танцев Елены Григорьевой
Действующие лица и исполнители:
Коломбина - Любовь Белкова
Незнакомка - Елена Еланская, Зинаида Соколова
Пьеро - Геннадий Татарчук
Арлекин - Юрий Путилин, Виктор Татаринцев
Карлик - Борис Шитиков
Автор - Олег Бычков
Маски обоего пола: Елена Григорьева, Анатолий Жерноклёв, Лев Митрофанов, Нона Никифорова, Александр Рожков, Валентина Солодилина, Галина Торунова, Светлана Шакурова, Сергей Шапошников
Премьера состоялась в мае 1979 года в Доме актера Куйбышевского отделения ВТО
* Театровед, кандидат филологических наук, член Союза театральных деятелей РФ и Союза журналистов РФ.
Опубликована в «Свежей газеты. Культуре» от 16 июля 2020 года, № 13-14 (186-187)
Фото из личных архивов автора и Натальи ХАХАЛИНОЙ
Театральный антракт, объявленный, а вернее спровоцированный коронавирусом (будь он трижды неладен), продолжается. Никаких новых художественных впечатлений нет и в ближайшее время не предвидится. Становится всё более неуютно и тревожно. Иногда, особенно по ночам, приходят крамольные мысли: а может, они правы, те, кто всё предрекает и предрекает смерть театру как виду искусства и как одному из самых лакомых кусков пищи духовной? Кино не справилось, телевидению не удалось, а вот маленькая гадость (даже не козявка) легко «сломала хребет» одному из самых старых и самых востребованных искусств.
Что же остается нам, бедным любителям театра? Хорошо еще театралам со стажем, все-таки что-то повидали, а молодым, только начинающим осваиваться в атмосфере зрительного зала, не важно - тысячного или камерного на несколько десятков мест? Ведь показ и даже трансляция спектакля не могут считаться полноценным актом театрального действа. Скорее, это - просто информация о том, каким должен бы быть спектакль. Потому что театр начинается тогда, как сказал Владимир Иванович Немирович-Данченко, когда пришел АКТЁР, расстелил коврик - и пришел Зритель. А остается нам, театралам, вспоминать ностальгически какие-то театральные события, великие спектакли (если, конечно, были такие в чьей-то жизни) и замечательных, таких любимых актеров.
Перебирая в памяти разные впечатления, настроения, ощущения от каких-то событий театральных, не всегда можешь отделить что-то важное от мимолетного, но почему-то врезавшегося в память. А потом понимаешь, что это нечто было на самом деле важным.
Вот вспоминаются ночные бдения в пустом, гулком и холодном зале Дома актера зимой 1979 года. А ведь с этого, собственно, и начинался театр «Актерский дом», тогда же рождался режиссерский талант Льва Митрофанова и вообще многое начиналось. Тогда, и это главное, чуть-чуть обозначилась свобода актерского творчества, не зависящего ни от диктата вышестоящих идейно-политических сил, ни от внутритеатральной конъюнктуры, ни от вкусовых пристрастий режиссуры.
А начиналось всё с того, что в отделении Куйбышевского ВТО (еще не СТД), которым руководила тогда Ванда Павловна Оттович, в Доме актера, бурлила, кипела жизнь, особенно в молодежной секции. Вместе с обкомом комсомола (эта организация занималась не только строительством отдельных карьер и очковтирательством, как принято нынче думать) мы придумали целое направление деятельности театрального общества в Куйбышеве под простым названием: «Молодые - молодым».
[Spoiler (click to open)]
Там были всякие мероприятия (ну, куда же без них): семинары, вечера, капустники, КВНы, выставки. В основном нас, театралов, конечно, интересовали родственные художественные союзы, а также студенчество и молодая аспирантско-доцентская среда. В первую очередь политехи, соседи по двору. Тогда мы были допущены на новогодние праздники в Дом архитектора, куда попасть было невозможно, а слухи гуляли ошеломительные.
Параллельно же на одном из собраний молодежной секции вновь зашел разговор о том, что хорошо бы сделать какой-нибудь спектакль, где нашел бы себе работу каждый, кто хочет. Разговор этот затевался не однажды. Но вот тут что-то сработало, что-то совпало. Олег Бычков, актер драматического театра имени Горького, отвечающий в правлении за молодежную секцию, видимо, давно втихомолку мечтал о режиссуре. Мечтательно и с небольшой долей тоски он сказал, что хорошо бы найти пьесу, в которой можно было бы объединить все виды театрального искусства, но такой пьесы не существует.
«Как это не существует, - воскликнула я, молодой театровед, два года как получившая этот редкий диплом, - а Блок, тот самый гениальный поэт Серебряного века, написавший несколько дивных маленьких пьес!»
***
И уже на следующий день Олег примчался ко мне после репетиции с красными от недосыпа, но горящими глазами. Будем делать - решили мы. И начали. Олег решил соединить несколько пьес Александра Блока не по сюжету - по главным героям, которыми и у поэта, и у нас стали Пьеро (он же поэт), Арлекин и Незнакомка, она же Смерть. В общий сценарий вошли пьесы «Балаганчик» и «Незнакомка». К этому тексту были добавлены некоторые стихи Блока из цикла «Незнакомка», фрагменты из пьесы «О любви, поэзии и государственной службе». Назвали мы будущий спектакль «О любви, поэзии и службе». Хотелось, чтобы это был настоящий спектакль: с декорациями, со светом, в костюмах - всё, как во «взрослом» театре.
Кинули клич соседним художественным союзам и соседям-политехам. Пришла целая группа молодых архитекторов во главе с Натальей и Альфредом Хахалиными. На первую репетицию пришли актеры разных театров. Много. Почти ползала. Половина ушла сразу - пьеса не понравилась, непонятно было, что и про что играть. Понятно, что многие хотели погасить голод недоигранности, бесславности за счет главной или хотя бы большой какой-нибудь роли, где можно было бы пострадать всласть. А тут только три рольки, и те непонятно как играть. Остальное-то эпизодики, почти массовка.
«А я Гамлета хочу сыграть», - заявил актер миманса из театра оперы и балета. Распределяли роли практически путем открытого голосования. Но кроме того, что сыграть роли, надо было еще придумать спектакль. В основном, конечно, придумывал и решал Олег Бычков, но многое приносили и подсказывали актеры, которых становилось всё меньше. Кто-то перегорел, кому-то стало тяжело репетировать и днем, и ночью, и по выходным дням. В результате на премьеру вышло семнадцать человек, молодые актеры из драматического театра, балетной труппы театра оперы и балета, театра кукол, ТЮЗа. Оперных солистов и артистов хора эта идея не заинтересовала.
Работалось радостно, но трудно. Не всегда понималось, что же делать с этим поэтическим, непривычным текстом. Для Олега это был первый опыт, и он не всегда мог объяснить, что надо делать. Поэтому конфликтов во время репетиций хватало, тем более что все считали себя равными и режиссерский диктат не принимался. В результате за три недели до премьеры исполнитель главной роли Пьеро бросил роль и отказался играть. На премьеру вышел Геннадий Татарчук.
Многое для спектакля сделали архитекторы. Их тоже вначале было достаточно много, в результате осталось четверо. Заводилой и главной художественной силой была Наталья Хахалина. Именно она придумала сценическое решение, достаточно сложное для маленькой сцены Дома актера. Бычков захотел двухъярусную сцену, и архитекторы нашли решение.
Дальше дело стало за исполнением макета. Как-то Ванде Павловне удалось добыть металлические трубы. И тут нам на помощь пришли политехи во главе с председателем профкома. Они в своих мастерских эти трубы пилили, сваривали, приделывали приспособления для крепления. А потом по ночам собирали их на сцене Дома актера.
Тут случился казус: пять секций двухэтажных конструкций на этой сцене не умещаются. Кто-то ошибся в расчетах. Какое-то время мы все бились в истерике, но, успокоившись, решили оставить четыре секции. И ничего, получилось. Естественно, костюмы, детали декораций и реквизит делали сами.
ВТО (Куйбышевское отделение) выделило какие-то деньги, удавалось что-то где-то доставать. А это в те времена тотального дефицита было непросто. Нам даже удалось сшить платье для Коломбины-Смерти из тончайшего летящего шелка марки «этуаль». И не зря. Танец Коломбины-Смерти в исполнении Любы Белкиной, который поставила Елена Григорьева, стал, пожалуй, самым красивым и значимым номером спектакля.
Другой такой же яркой краской спектакля стало появление куклы, олицетворяющей ту же смерть. Она была огромной, значительно выше человеческого роста, то есть она свободно перекрывала оба этажа сценической конструкции. Это была плоская, на шарнирах собранная женская фигура без лица, но необычайно привлекательная. Мне кажется сегодня, что именно архитекторы и политехи верили в то, что спектакль состоится. У нас порой опускались руки, но приходил кто-то из них и говорил, что вот нечто удалось, и, кажется, неплохо. Вот тогда-то и были эти ночи монтировок, когда собирали декорации, ставили свет, пробовали музыку. Под ее громкое звучание в креслах какого-то ряда спал закутанный в пледы и шубы маленький Лёня, сын Натальи и Альфреда Хахалиных.
Спектакль вышел весной. Его премьеру объявили как открытие Творческой студии. Мы сыграли его несколько раз. С каждым повторением зрителей в зале прибавлялось. Сейчас мне думается, что событийность была не в художественном и профессиональном качестве, хотя спектакль был резко не похож на всю театральную продукцию города тогда.
Само появление «Балаганчика» стало предвестием той свободы театрального творчества, которая наступит через десять с лишним лет. На одном из обсуждений кто-то сформулировал оценку спектакля как глоток свежего воздуха. Важно и то, что никто никаких гонораров и зарплат за него не получал. В следующем сезоне спектакль игрался еще несколько раз, но в нем уже происходили замены: кто-то уехал из города, кто-то просто отказался. Но нам удалось свозить спектакль в Москву в Центральный Дом актера, где Виталий Соломин похвалил нас за смелость. Наталья Хахалина сделал очень красивую афишу, теперь она хранится в Санкт-Петербурге, в Музее Александра Блока.
***
А творческая жизнь в Доме актера продолжилась. Еще до выпуска «Балаганчика» Лёва Митрофанов вместе со своей женой Ириной Петровой задумал и начал делать спектакль для взрослых «Два пуделя» по пьесе Семёна Злотникова. Этот спектакль они потом достаточно долго играли на разных площадках. А потом четыре актрисы драмтеатра, Любовь Альбицкая, Зоя Александрова, Галина Дударева и Валентина Смыкова, вполне востребованные, почти ведущие, сыграли пьесу Людмилы Петрушевской «День рождения Смирновой». Потом Владимир Муравец поставил для Любови Альбицкой «Человеческий голос» Жана Кокто. А уже в годы перестройки Василий Чернов основал в Доме актера свой театр-студию «Актер». В репертуаре у него шли пьесы, за которые большие государственные театры не брались. И у него была небольшая, но своя труппа.
«О любви, поэзии и службе»
По пьесам А. Блока «Балаганчик» и «Незнакомка»
Постановка Олега Бычкова
Художественное оформление Натальи и Альфреда Хахалиных
Музыка из произведений Чеслава Немана
Постановка танцев Елены Григорьевой
Действующие лица и исполнители:
Коломбина - Любовь Белкова
Незнакомка - Елена Еланская, Зинаида Соколова
Пьеро - Геннадий Татарчук
Арлекин - Юрий Путилин, Виктор Татаринцев
Карлик - Борис Шитиков
Автор - Олег Бычков
Маски обоего пола: Елена Григорьева, Анатолий Жерноклёв, Лев Митрофанов, Нона Никифорова, Александр Рожков, Валентина Солодилина, Галина Торунова, Светлана Шакурова, Сергей Шапошников
Премьера состоялась в мае 1979 года в Доме актера Куйбышевского отделения ВТО
* Театровед, кандидат филологических наук, член Союза театральных деятелей РФ и Союза журналистов РФ.
Опубликована в «Свежей газеты. Культуре» от 16 июля 2020 года, № 13-14 (186-187)