Описторхи и глобальное оледенение
Один парень из соседней лаборатории сегодня меня спросил, не знаю ли я, когда было у нас тут последнее оледенение. Ну, говорю, тысяч десять, наверное. А что, говорит, в это время делали рыбы и описторхи? Тут я совсем растерялась и предложила сходить на чай к Костерину, он-то наверняка знает!
И получили мы огромную порцию захватывающей информации, которая особенно впечатлила на фоне все продолжающейся дискуссии о видообразовании.
Попытаюсь передать некоторые особо запомнившиеся моменты. Если где сильно совру - пусть меня поправят.
Итак, наш несчастный континент в последнее время подвергся четырем оледенениям с периодом около 100 тыс лет. Если на Американском континенте фауна могла найти более менее соответствующие условия в горах и сохраняться, кочуя вверх-вних и вдоль горных хребтов, простирающихся с севера на юг, то нашей жизни деваться было почти некуда - все горы тянутся с запада на восток. В итоге, сохранились лишь те жалкие остатки, которые могли быстро мигрировать. Все остальные просто умерли. Теперь у нас очень бедная фауна и никаких тебе эндемиков. Периодические оледенения приводили к разбивке ареалов на относительно мелкие фрагменты, но затем происходило обратное смыкание ареалов. За те десятки тысяч лет, что виды был раздроблены, прошла кое-какая дивергенция, но смыкание ареалов происходило слишком быстро, образовалось масса групп неясного ранга, гибридных зон, с которыми мучаются бедные систематики.
Последнее оледенение закончилос около 12 тыс. лет назад. Всего 10-12 тыс. лет назад не было никакой Оби, Алтайские реки текли на запад, между бассейнами сибирских рек и Аралом-Каспием рыбки могли спокойно шнырять, так как в те времена тут было одно большое озеро-болото, по флюктуирующим краям которого жили-были описторхи и все их промежуточные хозяева... (собственно, с описторхов-то разговор и начался).
Затем поднялось какое-то плато в районе северного казахстана, и рекам пришлось течь так, как они сейчас текут.
Зато всего пять тысяч лет назад от Москвы до Владивостока тянулась сплошная полоса липовых и дубовых рощ, обеспечивая непрерывный ареал всяким разным бабочкам. Теперь же эти бабочки, такие одинаковые тут и там, живут так далеко друг от друга. И теперь
Олег вместе со своей лабораторией пытается молекулярно выяснить, правда ли между этими популяциями бабочек всего пять тысяч лет, или все-таки полтора миллиона, как думали раньше.