День 6.
*
Сегодня маньяк пришёл с утра. Фёдор заметил его издалека. Как только тот появился на горизонте, я успела кинуть шляпу на единственный свободный рядом с нами лежак. Шляпу и разложенный платок.
Старикан долго крутился вокруг нашего ряда, хотя через два ряда сзади нас были свободные места. Встал рядом с Фёдором и, показывая, на лежак справа от меня, стал ему что-то говорить по-немецки, улыбаясь и позыривая своими небольшими глазами поверх узких прямоугольных очков от солнца.
Его увёл служитель пляжа, показав свободный шезлонг.
Когда они удалились, я сказала Фёдору:
«Может, он просто одинок и ему хочется общения. Но я для общения точно не вариант...» Через 10 минут, насмотревшись на мою спину, он сел на уши двум русскоговорящим тётушкам. Они были рады и громко втирали ему что-то. Он отвечал на ломаном русском.
Почему он пытается говорить с нами по-немецки? Хотя на этот вопрос ответ я, вероятно, знаю.
Сегодня маньяк пришёл с утра. Фёдор заметил его издалека. Как только тот появился на горизонте, я успела кинуть шляпу на единственный свободный рядом с нами лежак. Шляпу и разложенный платок.
Старикан долго крутился вокруг нашего ряда, хотя через два ряда сзади нас были свободные места. Встал рядом с Фёдором и, показывая, на лежак справа от меня, стал ему что-то говорить по-немецки, улыбаясь и позыривая своими небольшими глазами поверх узких прямоугольных очков от солнца.
Его увёл служитель пляжа, показав свободный шезлонг.
Когда они удалились, я сказала Фёдору:
«Может, он просто одинок и ему хочется общения. Но я для общения точно не вариант...» Через 10 минут, насмотревшись на мою спину, он сел на уши двум русскоговорящим тётушкам. Они были рады и громко втирали ему что-то. Он отвечал на ломаном русском.
Почему он пытается говорить с нами по-немецки? Хотя на этот вопрос ответ я, вероятно, знаю.