Да сотрётся имя его / יִמַּח שְׁמוֹ וְזִכְרוֹ
Выражение «Да сотрётся имя его», которое я пару дней назад употребил по поводу Сталина - не моё творчество, а стандартная формула еврейского проклятия. В оригинале звучит как «йимах шмо» («יִמַּח שְׁמוֹ»). Полная версия проклятия - «йимах шмо везихро» («יִמַּח שְׁמוֹ וְזִכְרוֹ»), да сотрётся имя его и память о нём. Самые ранние персонажи, к которым оно исторически применялось - библейские: Аман из «Книги Есфири» и Амалек из Пятикнижия. Причём к Аману - краткая версия, а к Амалеку - расширенная. В последующие века список проклинаемых заметно обогатился.
В комментариях, здесь и в Фейсбуке, многие мне заметили, что преступления против человечества нельзя забывать, потому что иначе они повторятся.
Я не вполне согласен с этим утверждением, с чисто фактической стороны: иногда именно память о случавшихся в истории зверствах провоцирует на совершение новых аналогичных преступлений. «Кто сегодня вспоминает об уничтожении армян? Wer redet heute noch von der Vernichtung der Armenier?», - спрашивал Адольф Гитлер, выступая перед командирами Вермахта 22 августа 1939 года, за неделю до вторжения в Польшу. Да и про христианский мир нельзя сказать, чтобы память о страданиях Сына Человеческого сделала его сколько-нибудь гуманным, будь то в дни Гипатии, крестовых походов или конкистадорских завоеваний.
Но конкретно формула «יִמַּח שְׁמוֹ» - она не про то, чтобы мы сами взяли и кого-нибудь целенаправленно забыли, будь то Сталина с Гитлером, Чингисхана или Герострата. Для этого стоило бы молиться о стирании не их памяти, а нашей.
Подлинное «стирание имени» злодея из памяти возможно лишь с наступлением таких времён, когда сама мысль о возврате к ужасному прошлому перестанет выглядеть сколько-нибудь серьёзной и реальной. Так что, по сути дела, формула эта - всего лишь пожелание, чтоб поскорей наступили лучшие времена…
В комментариях, здесь и в Фейсбуке, многие мне заметили, что преступления против человечества нельзя забывать, потому что иначе они повторятся.
Я не вполне согласен с этим утверждением, с чисто фактической стороны: иногда именно память о случавшихся в истории зверствах провоцирует на совершение новых аналогичных преступлений. «Кто сегодня вспоминает об уничтожении армян? Wer redet heute noch von der Vernichtung der Armenier?», - спрашивал Адольф Гитлер, выступая перед командирами Вермахта 22 августа 1939 года, за неделю до вторжения в Польшу. Да и про христианский мир нельзя сказать, чтобы память о страданиях Сына Человеческого сделала его сколько-нибудь гуманным, будь то в дни Гипатии, крестовых походов или конкистадорских завоеваний.
Но конкретно формула «יִמַּח שְׁמוֹ» - она не про то, чтобы мы сами взяли и кого-нибудь целенаправленно забыли, будь то Сталина с Гитлером, Чингисхана или Герострата. Для этого стоило бы молиться о стирании не их памяти, а нашей.
Подлинное «стирание имени» злодея из памяти возможно лишь с наступлением таких времён, когда сама мысль о возврате к ужасному прошлому перестанет выглядеть сколько-нибудь серьёзной и реальной. Так что, по сути дела, формула эта - всего лишь пожелание, чтоб поскорей наступили лучшие времена…