Дом Наркомфина: кто продал, кто купил, что дальше будет
Давненько я не писал тут ничего про Дом Наркомфина.
А пресса, тем часом, всё лето сообщала про него массу смешных и нелепых глупостей.
Сперва писали, что Дом Наркомфина продаётся с молотка, основываясь на объявлениях правительства Москвы об аукционе.
Это была феерическая чушь. Достаточно было посмотреть документацию аукциона, чтобы сообразить: дом в ходе аукциона не менял владельца, а с точностью до наоборот. Существующий хозяин, успевший к тому моменту консолидировать в своей собственности около 70% площадей Наркомфина, благодаря этому аукциону получил, наконец, возможность избавиться от самого неудобного в мире совладельца - городских властей. Город выставил на продажу 1600 кв метров (при общей площади комплекса Наркомфина более 4000 кв м). Из этих 1600 метров половина пойдёт под снос в ходе реконструкции - это пристроенный в 1960-е годы цокольный этаж, которого в проекте Гинзбурга не было. Изначально Дом Наркомфина стоял на ножках, которые продолжали ансамбль шаляпинского парка: сначала деревья, потом колонны, а позади здания - снова деревья… Все проекты реконструкции здания предусматривают снос этих пристроек и обнажение опорных колонн, но для этого сперва нужно было выкупить самострой у города, что и случилось в ходе аукциона. Другая половина площадей, проданных городскими властями - коммунальный корпус, который, находясь в собственности чиновников, пришёл в тяжелейшее аварийное состояние. Теперь его можно отремонтировать.
Ещё больше глупостей писали про смену владельца здания: будто бы Александр Сенаторов, начавший много лет назад проект по объединению всех помещений Наркомфина, внезапно продал здание компании «Лига прав», которая стала его новым собственником. В этом сообщении правды - ровно половина. Сенаторов действительно больше не владеет зданием. Но ООО «Лига прав» - никакой не «новый собственник», а ровно та самая управляющая компания, которой я плачу квартплату за Наркомфин с июля 2014 года. С выходом Сенаторова из проекта у арендодателя даже реквизиты никакие не поменялись. Новые владельцы пока себя никак не афишируют, зато гендиректор той самой «Лиги прав» Гарегин Барсумян теперь общается с журналистами и много интересного рассказывает о планах реконструкции. С долгожданным выходом Москвы из собственности они обрели вполне реальные очертания.
В сущности, это самая лучшая новость про Наркомфин - что с октября пресса перестала писать про него глупости и страшилки, от которых у жильцов регулярно вяли уши. Зато выходят качественные публикации, из которых можно что-то понять и про историю дома, и про планы владельцев на будущее. Например, большой материал в журнале «Стрелки», с комментариями Алексея Гинзбурга и Гарегина Барсумяна. А также недлинный, зато достойно иллюстрированный очерк Евгении Гершкович о современном быте в конструктивистских интерьерах. Думаю, наблюдательному читателю не трудно будет отыскать на иллюстрации к этой статье два снимка, сделанных в моей квартире.
А пресса, тем часом, всё лето сообщала про него массу смешных и нелепых глупостей.
Сперва писали, что Дом Наркомфина продаётся с молотка, основываясь на объявлениях правительства Москвы об аукционе.
Это была феерическая чушь. Достаточно было посмотреть документацию аукциона, чтобы сообразить: дом в ходе аукциона не менял владельца, а с точностью до наоборот. Существующий хозяин, успевший к тому моменту консолидировать в своей собственности около 70% площадей Наркомфина, благодаря этому аукциону получил, наконец, возможность избавиться от самого неудобного в мире совладельца - городских властей. Город выставил на продажу 1600 кв метров (при общей площади комплекса Наркомфина более 4000 кв м). Из этих 1600 метров половина пойдёт под снос в ходе реконструкции - это пристроенный в 1960-е годы цокольный этаж, которого в проекте Гинзбурга не было. Изначально Дом Наркомфина стоял на ножках, которые продолжали ансамбль шаляпинского парка: сначала деревья, потом колонны, а позади здания - снова деревья… Все проекты реконструкции здания предусматривают снос этих пристроек и обнажение опорных колонн, но для этого сперва нужно было выкупить самострой у города, что и случилось в ходе аукциона. Другая половина площадей, проданных городскими властями - коммунальный корпус, который, находясь в собственности чиновников, пришёл в тяжелейшее аварийное состояние. Теперь его можно отремонтировать.
Ещё больше глупостей писали про смену владельца здания: будто бы Александр Сенаторов, начавший много лет назад проект по объединению всех помещений Наркомфина, внезапно продал здание компании «Лига прав», которая стала его новым собственником. В этом сообщении правды - ровно половина. Сенаторов действительно больше не владеет зданием. Но ООО «Лига прав» - никакой не «новый собственник», а ровно та самая управляющая компания, которой я плачу квартплату за Наркомфин с июля 2014 года. С выходом Сенаторова из проекта у арендодателя даже реквизиты никакие не поменялись. Новые владельцы пока себя никак не афишируют, зато гендиректор той самой «Лиги прав» Гарегин Барсумян теперь общается с журналистами и много интересного рассказывает о планах реконструкции. С долгожданным выходом Москвы из собственности они обрели вполне реальные очертания.
В сущности, это самая лучшая новость про Наркомфин - что с октября пресса перестала писать про него глупости и страшилки, от которых у жильцов регулярно вяли уши. Зато выходят качественные публикации, из которых можно что-то понять и про историю дома, и про планы владельцев на будущее. Например, большой материал в журнале «Стрелки», с комментариями Алексея Гинзбурга и Гарегина Барсумяна. А также недлинный, зато достойно иллюстрированный очерк Евгении Гершкович о современном быте в конструктивистских интерьерах. Думаю, наблюдательному читателю не трудно будет отыскать на иллюстрации к этой статье два снимка, сделанных в моей квартире.