Каббала преследует меня
Каббала - такая удивительная штука, что как её помянешь, так она сразу к тебе и явится.
Сегодня утром написал о новом, рукотворном топе ЖЖ, в котором первое место заняло исследование мурманского антисемита о каббалистических мотивах в одежде Путина. Закончив пост, я вышел из дома, чтоб ехать в Следственный комитет. Но зловещая Каббала уже стерегла меня у дверей.
Как оказалось, накануне уроженец Киргизии, исполняющий в Наркомфине функции уборщика, разбирал свою библиотеку (а может, и не свою), и наткнулся там на большую, толстую книгу, написанную незнакомыми буквами. По подписи на обложке уроженец Киргизии умозаключил, что это армянская книга - и тут же отправился дарить её ближайшему армянину, которого знал в Москве. Им оказался мой шофёр Спартак. Он мужик образованный, и с ходу разобрался, что книга - не на армянском, а вовсе даже на арамейском языке. Так что дарить её нужно какому-нибудь арамейцу, или, на худой конец, еврейцу. Каковой именно в эту минуту и выходил из здания Наркомфина, и оказался мной.
Так в мою библиотеку попало 1826-страничное издание книги Зоар на языке оригинала, с русским предисловием рава Берга. Сижу, читаю. По-арамейски я не знаю ни одного слова, кроме «ипотека», «to whom it may concern» и «с Божьей помощью», но всё равно это чтение поувлекательней первого тома моего уголовного дела.
Сегодня утром написал о новом, рукотворном топе ЖЖ, в котором первое место заняло исследование мурманского антисемита о каббалистических мотивах в одежде Путина. Закончив пост, я вышел из дома, чтоб ехать в Следственный комитет. Но зловещая Каббала уже стерегла меня у дверей.
Как оказалось, накануне уроженец Киргизии, исполняющий в Наркомфине функции уборщика, разбирал свою библиотеку (а может, и не свою), и наткнулся там на большую, толстую книгу, написанную незнакомыми буквами. По подписи на обложке уроженец Киргизии умозаключил, что это армянская книга - и тут же отправился дарить её ближайшему армянину, которого знал в Москве. Им оказался мой шофёр Спартак. Он мужик образованный, и с ходу разобрался, что книга - не на армянском, а вовсе даже на арамейском языке. Так что дарить её нужно какому-нибудь арамейцу, или, на худой конец, еврейцу. Каковой именно в эту минуту и выходил из здания Наркомфина, и оказался мной.
Так в мою библиотеку попало 1826-страничное издание книги Зоар на языке оригинала, с русским предисловием рава Берга. Сижу, читаю. По-арамейски я не знаю ни одного слова, кроме «ипотека», «to whom it may concern» и «с Божьей помощью», но всё равно это чтение поувлекательней первого тома моего уголовного дела.