(no subject)
Невозможно смотреть, как падает карандаш, когда ты знаешь, как ломается его грифель, хотя он остается таким же, но со сломанным грифелем - уже не тем.
Невозможно смотреть, как умирает гиацинт, оставляя только сиреневую луковичку, тихо покоящуюся в земле, как и раньше, но уже навсегда.
Почему я должен каждый день видеть этот недостроенный дом в своем окне - тот, который забросили строители? Совсем новый, который уже никогда не достроят, но и снести не могут, а я смотрю на его серый скелет сквозь пролеты и ржавые металлические ребра, смотрю в дождь. Смотрю уже несколько лет. Но вот теперь его начали разбирать, и я не знаю, как жить без него, без его искренней серости.
Невозможно смотреть, как умирает гиацинт, оставляя только сиреневую луковичку, тихо покоящуюся в земле, как и раньше, но уже навсегда.
Почему я должен каждый день видеть этот недостроенный дом в своем окне - тот, который забросили строители? Совсем новый, который уже никогда не достроят, но и снести не могут, а я смотрю на его серый скелет сквозь пролеты и ржавые металлические ребра, смотрю в дождь. Смотрю уже несколько лет. Но вот теперь его начали разбирать, и я не знаю, как жить без него, без его искренней серости.