Секретные истории о Жан-Жаке Жукпуке и не только. Глава вторая.
"Эта история будет уроком для многих. Жаль, что она была неизвестна мне до того, как я попал в этот водоворот событий." @Жан-Жак Жук Пук.
В жизни Жан-Жака, да в принципе, и любого наугад взятого человека, бывают моменты, когда все. Причем речь идет не о смерти. Именно в эти моменты особо ценны те редкие минуты вдруг нахлынувшего хладнокровия, которое позволяет если уж и не окунуться лицом по самое не хочу, то хотя бы это самое лицо не уронить.
Хватит ходить вокруг да около, суть да дело. Жан-Жак нечасто путешествовал по всяким странам, обычно ему хватало воображения и салфеток, но в тот раз он не преминул воспользоваться той возможностью, что дала ему Натали. Опытный читатель сразу сообразит, что речь идет о Натали-Турс, неподготовленному несмышленышу я оставлю подсказку: туры Натальи. Туры не в смысле парнокопытных и не Хиердал.
Итак, наш герой отправился в путь в Туркенстандию, где, к слову, все было шик и блеск, целая звезда, все невключено и так далее. А наш читатель приближается к тому моменту, с чего и приключилось весь этот сказ. Жан-Жак мирно прогуливайся по зданию аэропорта, с деловитым видом рассматриваю ценники в дьютифри и с озорцой разглядывая зады турчанок. Так как, в основном, турчанки стояли к нему лицом, приходилось несколько изворачиваться, делая вид, что это он "просто вот на те часы смотрел".
Грянул гром, и Жан-Жак, не подозревая ничего, стал оглядываться в поисках таблички с рисунком срущего человека. В этом мире знак туалета был организован чуть-чуть иначе, но в той же степени логично, ровно поэтому Жан-Жаку не составило труда найти необходимое помещение в течении тридцати минут. Жан Жак не торопился, поскольку понимал, что все утрамбуется если вдруг война, и в любом разе опорожнение кишечника будет иметь место быть. Вот тут он как в воду глядел. Было. Поэтому опустим эти неприглядные подробности. Лишь акцентируем на этом внимание.
Полет прошел "на ура", по традиции все хлопали при посадке, лишь один плохо пахнущий небритый полный, заскорузлый и явно похмельный мужчина делал попытки вырвать пакет и вырвать в пакет. Жан-Жак весело и непринужденно сбежал с трапа, и тут его неожиданно и очень резко бросило в пот. Жан-Жак побледнел, дополнительно изменившись в лице. Нет, подумал он. Да, сказала, причем громко, простите, жопа. В принципе, дело житейское. Туалет был найден сразу, все кабинки были свободны, поэтому Жан-Жак выбрал аккурат по середине. Сел и спас мир. Так как рассказ ровно не об этом, не буду лишать читателя воображения. Рассказ о том, что в кабинке, где он сидел, отсутствовала туалетная бумага.
Первые пять минут Жан-Жак пребывал в некой неге, поэтому на сей досадный факт даже не обратил внимания. "Люстрация кишечнику, ибо нельзя так работать", - кричал его желудок. Внешняя сторона ладоней окрасилась белыми пятнами в тех местах, где от напряжения сузились капилляры, и кровь перестала в них поступать. Лоб был покрыт крупными и солеными каплями пота, которые, просачиваясь сквозь брови, немножко разъедали глаза. Все как обычно. Только. Нет. Туалетной. Бумаги.
На минуту оставим Жан-Жака одного, ради мысленного эксперимента. Что бы вы сделали в этой ситуации? Насколько бы хватило вашего благоразумия и интеллекта в этой ситуации? На что бы вы пошли ради клочка бумаги. Казалось бы, не вытирайся, одень портки да иди себе дальше. Но нет. В каждом из нас сидит внутренняя потребность быть чистым что ли... При этом, мы заботимся лишь о нечистотах, которые выходят из нашего зада, но ни на секунду не задумываемся о том, что выходит из нашего рта. Нам нужна бумага, чтобы вытереть задницу, но мы ни разу не вытрем рот, даже рукавом, насрав на человека. Впрочем, я не имею ни малейшего желания копаться в ваших мозгах, поэтому не сочтите за слабость моё желание вернуться к нашему персонажу.
Итак, Жан Жак был оставлен нами ровно в тот момент, когда его глаза, подчёркнутые небольшой улыбкой, равномерно бегали слева направо и обратно. Это было похоже на движение секундной стрелки, с одним лишь отличием, что часы требовали заряда от внешнего источника, а Жан-Жак был заряжен по самое "не балуй" внутренними процессами. Собственно, решение было уже принято, но он дал небольшую фору возможным спасителям. Справедливости ради, следует отметить, что один спаситель был - но, волею судеб, он был носителем отличного от Жан-Жаковского языка. Туркенстонец. А по-туркенстонски лично Жан-Жак знал лишь одну фразу, "беш бардак кермезе шарап", что дословно переводится. как "пять бокалов красного вина". Естественно, туркенстонец сказал, "чок иим" и убежал, даже не успев сделать свои туркенстонские туалетные обычаи. Так вот - решение уже было принято - и их было два. Два варианта, две судьбы, две звезды, два голоса, в общем, всё то, что принято употреблять с числительным "два".
Далее пойдут физиологичные подробности, поэтому людям с перенасыщенным воображением и тонкой душевной натурой я прямо сейчас порекомендую закрыть эту главу и, испив ароматного чаю, уединиться на террасе, укутамшись в плед, предаться томику Блока или изучить повторно струны скрипки Страдивари.
Варианта было, как я уже упомянул, два. Первый, практичный, второй, человечный. Практичный вариант заключался в том, чтобы взять картонную основу оставшегося рулона бумаги, утопить его на несколько секунд в воде - и, когда он вдоволь насытится водой, сжать его ягодицами и в меру своих физических способностей снять ровно столько оловянной накипи, сколько получится. Вариант был плох тем, что фактически ты убираешь только основную грязь, прибавляй к этому мокрые бёдра изнутри, возможное сырое пятно на шортах и немного странную походку. Второй вариант был человечный, но. Было маленькое но.
Итак, второй вариант включал в себя снятие исподнего, вытирание оным и бросание оного же в мусорное ведро. Казалось бы - отличный вариант. Но, в трусах мёда оказалась ложка дёгтя. Эти самые, простите, трусы - были подарены аккурат накануне благоверной Жан-Жака, и последнее, что ему хотелось сделать, это портить, простите, подарок. Поэтому Жан-Жак выбрал третий вариант, он просто ещё раз нажал на слив унитаза, окунул туда ладонь, несколько раз протёр свою промежность, ополоснул руку, одел штаны, нахмурившись, вышел из кабинки, подошёл к умывальне, ещё раз промыл руки, вытер их салфеткой, искривив бровь, просил оценивающий взгляд на себя в зеркало, ухмыльнулся и вышел прочь.
В жизни Жан-Жака, да в принципе, и любого наугад взятого человека, бывают моменты, когда все. Причем речь идет не о смерти. Именно в эти моменты особо ценны те редкие минуты вдруг нахлынувшего хладнокровия, которое позволяет если уж и не окунуться лицом по самое не хочу, то хотя бы это самое лицо не уронить.
Хватит ходить вокруг да около, суть да дело. Жан-Жак нечасто путешествовал по всяким странам, обычно ему хватало воображения и салфеток, но в тот раз он не преминул воспользоваться той возможностью, что дала ему Натали. Опытный читатель сразу сообразит, что речь идет о Натали-Турс, неподготовленному несмышленышу я оставлю подсказку: туры Натальи. Туры не в смысле парнокопытных и не Хиердал.
Итак, наш герой отправился в путь в Туркенстандию, где, к слову, все было шик и блеск, целая звезда, все невключено и так далее. А наш читатель приближается к тому моменту, с чего и приключилось весь этот сказ. Жан-Жак мирно прогуливайся по зданию аэропорта, с деловитым видом рассматриваю ценники в дьютифри и с озорцой разглядывая зады турчанок. Так как, в основном, турчанки стояли к нему лицом, приходилось несколько изворачиваться, делая вид, что это он "просто вот на те часы смотрел".
Грянул гром, и Жан-Жак, не подозревая ничего, стал оглядываться в поисках таблички с рисунком срущего человека. В этом мире знак туалета был организован чуть-чуть иначе, но в той же степени логично, ровно поэтому Жан-Жаку не составило труда найти необходимое помещение в течении тридцати минут. Жан Жак не торопился, поскольку понимал, что все утрамбуется если вдруг война, и в любом разе опорожнение кишечника будет иметь место быть. Вот тут он как в воду глядел. Было. Поэтому опустим эти неприглядные подробности. Лишь акцентируем на этом внимание.
Полет прошел "на ура", по традиции все хлопали при посадке, лишь один плохо пахнущий небритый полный, заскорузлый и явно похмельный мужчина делал попытки вырвать пакет и вырвать в пакет. Жан-Жак весело и непринужденно сбежал с трапа, и тут его неожиданно и очень резко бросило в пот. Жан-Жак побледнел, дополнительно изменившись в лице. Нет, подумал он. Да, сказала, причем громко, простите, жопа. В принципе, дело житейское. Туалет был найден сразу, все кабинки были свободны, поэтому Жан-Жак выбрал аккурат по середине. Сел и спас мир. Так как рассказ ровно не об этом, не буду лишать читателя воображения. Рассказ о том, что в кабинке, где он сидел, отсутствовала туалетная бумага.
Первые пять минут Жан-Жак пребывал в некой неге, поэтому на сей досадный факт даже не обратил внимания. "Люстрация кишечнику, ибо нельзя так работать", - кричал его желудок. Внешняя сторона ладоней окрасилась белыми пятнами в тех местах, где от напряжения сузились капилляры, и кровь перестала в них поступать. Лоб был покрыт крупными и солеными каплями пота, которые, просачиваясь сквозь брови, немножко разъедали глаза. Все как обычно. Только. Нет. Туалетной. Бумаги.
На минуту оставим Жан-Жака одного, ради мысленного эксперимента. Что бы вы сделали в этой ситуации? Насколько бы хватило вашего благоразумия и интеллекта в этой ситуации? На что бы вы пошли ради клочка бумаги. Казалось бы, не вытирайся, одень портки да иди себе дальше. Но нет. В каждом из нас сидит внутренняя потребность быть чистым что ли... При этом, мы заботимся лишь о нечистотах, которые выходят из нашего зада, но ни на секунду не задумываемся о том, что выходит из нашего рта. Нам нужна бумага, чтобы вытереть задницу, но мы ни разу не вытрем рот, даже рукавом, насрав на человека. Впрочем, я не имею ни малейшего желания копаться в ваших мозгах, поэтому не сочтите за слабость моё желание вернуться к нашему персонажу.
Итак, Жан Жак был оставлен нами ровно в тот момент, когда его глаза, подчёркнутые небольшой улыбкой, равномерно бегали слева направо и обратно. Это было похоже на движение секундной стрелки, с одним лишь отличием, что часы требовали заряда от внешнего источника, а Жан-Жак был заряжен по самое "не балуй" внутренними процессами. Собственно, решение было уже принято, но он дал небольшую фору возможным спасителям. Справедливости ради, следует отметить, что один спаситель был - но, волею судеб, он был носителем отличного от Жан-Жаковского языка. Туркенстонец. А по-туркенстонски лично Жан-Жак знал лишь одну фразу, "беш бардак кермезе шарап", что дословно переводится. как "пять бокалов красного вина". Естественно, туркенстонец сказал, "чок иим" и убежал, даже не успев сделать свои туркенстонские туалетные обычаи. Так вот - решение уже было принято - и их было два. Два варианта, две судьбы, две звезды, два голоса, в общем, всё то, что принято употреблять с числительным "два".
Далее пойдут физиологичные подробности, поэтому людям с перенасыщенным воображением и тонкой душевной натурой я прямо сейчас порекомендую закрыть эту главу и, испив ароматного чаю, уединиться на террасе, укутамшись в плед, предаться томику Блока или изучить повторно струны скрипки Страдивари.
Варианта было, как я уже упомянул, два. Первый, практичный, второй, человечный. Практичный вариант заключался в том, чтобы взять картонную основу оставшегося рулона бумаги, утопить его на несколько секунд в воде - и, когда он вдоволь насытится водой, сжать его ягодицами и в меру своих физических способностей снять ровно столько оловянной накипи, сколько получится. Вариант был плох тем, что фактически ты убираешь только основную грязь, прибавляй к этому мокрые бёдра изнутри, возможное сырое пятно на шортах и немного странную походку. Второй вариант был человечный, но. Было маленькое но.
Итак, второй вариант включал в себя снятие исподнего, вытирание оным и бросание оного же в мусорное ведро. Казалось бы - отличный вариант. Но, в трусах мёда оказалась ложка дёгтя. Эти самые, простите, трусы - были подарены аккурат накануне благоверной Жан-Жака, и последнее, что ему хотелось сделать, это портить, простите, подарок. Поэтому Жан-Жак выбрал третий вариант, он просто ещё раз нажал на слив унитаза, окунул туда ладонь, несколько раз протёр свою промежность, ополоснул руку, одел штаны, нахмурившись, вышел из кабинки, подошёл к умывальне, ещё раз промыл руки, вытер их салфеткой, искривив бровь, просил оценивающий взгляд на себя в зеркало, ухмыльнулся и вышел прочь.