глава 39, в которой много физиологических подробностей, мистических мыслей и всё плавно подходит к..
Со вчерашнего вечера в роддоме кричат женщины. Удивительное дело - все девять дней, что я тут нахожусь, не было, практически, никакого шума. Только одна мадам, ранним солнечным утром в прошлую среду, музыкально выводила «а-а-а-а-а-а-а» и «о-о-о-о-о-о». Минут двадцать, не больше. А вчера вечером - началось. Полупустой холл, в стиле «совьет хоррор», наполнился душераздирающими криками, ссыпавшимися по лестнице второго этажа прямо в приёмное отделение. Девушка наверху кричала так, как будто ей отрезали ногу и заставили смотреть на истекающую кровью культю. Грешным делом я подумала, что кто-то не родился, а умер, но нет. - Схвааатки, - деловито протянула акушерка Оленька, застёгивая на мне ремешки от аппарата для измерения кардиотокографии, - скоро рожать будет. - Вот это да, - подумалось мне, - это ещё не сами роды… Вообще мне подумалось более нецензурно, но я скромно промолчала.
Впрочем, спала я весьма хорошо. Просыпалась только ставшие привычными два раза: между двумя и тремя часами, и в пять - половину шестого. Сдаётся мне организьм окончательно перешёл на режим детского сна - определённая сонливость наступает и часам к трём-четырём дня. Вот и сейчас, извините за неровный почерк (с). Когда я окончательно проснулась, стало понятно, что за ночь этот бренный мир обрёл ещё одну незыблемую характеристику - женский крик. То есть вот часов с восьми утра и до сих пор я слышу различные вариации женского многоголосья. Иногда над моими окнами, иногда под ними. А капелла. Содержание крика разное, от классического «Ой, мамочки», до бытового «Маша, что тебе принести на ужин». Всё это перемежается бессловесными экспрессивными синкопами, основное содержание которых… да кто его поймёт это содержание. Чаще всего это боль… иногда страх и ярость… бессилие и снова боль. А потом благостная, звенящая тишина. Всё. Кончилось.
Я не то чтобы сильно на этом фокусируюсь - нет. Мне вообще сейчас сложно на чём-то фокусироваться кроме своих переживаний. Это состояние начало накапливаться где-то с тридцать второй недели, но тогда ещё с ним можно было бороться: сосредотачиваться, переключаться, отстраняться. К неделе тридцать пятой работать удавалось только за счёт десятилетнего опыта и переполненной «технической шкатулки». Положа руку на сердце говорить хотелось всё больше о себе, о предстоящем, о трансформации… Так что, когда в начале тридцать седьмой недели я решила всё таки лечь в роддом это только завершило идущий уже несколько недель процесс: я закуклилась окончательно. Нет, я, конечно, замечаю перемены в погоде и эту внезапно наступившую осень, способна отвечать на телефонные звонки, рассказывать, что со мной и даже слушать новости… Но немного. И сразу забываю. Ну, как -то не до этого мне абсолютно. Так что и крики, которые доносятся из коридора или открытого окна меня задевают не сильно, как прогноз погоды где-нибудь в Туле.
Зато мне очень интересен каждый внутриорганизменный «шорох», будь то шевеление, сжатие, выделение или просачивание. Да-да, как сказала одна моя знакомая Книжная Фея: «женщина во время родов становится удивительно физиологична». Так вот я вам скажу «удивительно» это ещё мягко сказано. В какой-то момент я стала превращаться в одну сплошную физиологичность. С большой буквы Ф. Изжога, диализ, биохимия крови, слизистые пробки, раскрытие шейки, молозиво, выведение, отведение… Я могу рассказывать об этом часами, кто бы мог подумать. Увлекательные перемещения плода в область малого таза - любимый бестселлер последних дней, диета и процесс пищеварения занимают меня больше, чем размышления о феоменологии в гештальт-терапии, а робкие попытки клиентов пожаловаться на моё отсутствие или рассказать новости остаются за бортом моего сознания. Тут главное не сорваться и не начать им рассказывать в ответ, как вчера во время осмотра завотделением сказала начмеду, что… с подробностями и величиной раскрытия, ага.
Помимо округлости и неторопливости, вместе с финишной прямой пришли разнообразные боли: тянет, зудит, распирает, давит. Нет, это не страшно и вполне выносимо, но становится понятно, что ТАМ будет сильнее. Не знаю - на сколько. НЕ знаю, как буду это проживать, но сильнее будет - это точно. Использую отведённое мне время по назначению: встречаю боль дыханием, учусь расслабляться, когда тонизируется матка, ищу комфортные позы для п е р е ж и д а н и я. Осознаю, насколько замедлилась реакция, приглушились ощущения: как если бы температура сорок, внутри болтается чай с малиновым вареньем и папа читает сказку на ночь. Уютно, но в параллельной реальности.
Наряду с этим сильно актуализировались все психосоциальные навыки, отвечающие за адаптацию на базовом, примитивном уровне: коллективное мышление стремительно вытесняет индивидуальное, всё легче соблюдать режим и выравнивается «средняя температура по отделению» - и в прямом и в переносном смысле. Прекрасно мыслится категориями вечности и традиционности, отлично читаются статьи о родовых обрядах славян и аборигенов австралийского континента. Слияние. Мне кажется я никогда в жизни не переживала его так сильно и так осознанно. Ну, может быть один раз, при попытке впасть в транс во время увлечения единоборствами, и то, всё слишком быстро закончилось.
А тут.. Такое ощущение, что я медленно и тихонько вхожу в глубокое, прохладное и тёмное озеро. Вокруг тихо, не шевелится ни одна ветка, ни один камышовый лист. С каждым шагом ноги всё сильнее погружаются в ил и глину, мышцы начинает пощипывать от, пока ещё не холода, нет, но уже скоро эта ещё приятная прохлада им станет. Сбивается дыхание и замирает сердце. Я погружаюсь всё глубже и назад дороги нет. Из этого озера никто и никогда не выходит таким, как прежде - веками в него уходят женщины, чтобы больше никогда не вернуться. Чтобы умереть. Пусть в символическом значении, пусть только в какой-то части себя. Пусть для того, чтобы родится вновь.
Инициация. Не первая в моей жизни, и, наверняка не последняя, но одна из самых важных. Забавно, что проходит она по всем классическим канонам: отделение от общества за какой-то срок до «перехода», погружение в исключительно женскую среду (описание этого, с позволения сказать, Женского Братства - отдельная история, достойная целой главы), уход в себя, как физический (отдельная палата), так и психологический. Совершенно чудесно на это состояние ложится практика медитативной релаксации йога-нидра - делаю каждый день, после чего чувствую себя отдохнувшей и спокойной, если не как Будда, то как сытый осенний удав.
Каждый день они спрашивают меня: ты как?
Каждый день я отвечаю им: жду.
И мне больше нечего добавить, кроме подробного, детального мистико-физиологического описания того, к а к и м е н н о я жду.
Больше добавить нечего, а меньше рассказывать просто не имеет смысла.