глава 25, в которой наши герои впервые по настоящему знакомятся...
Девушка внутри меня, по словам врача «отсутствием активности не страдает» - жизнь её, судя по моим ощущениям, полна разнообразия. То здесь постучит, то там, то сильнее, то слабее. А то вдруг упрётся чем-то - так, что наверху холмик. Ещё не очень большой, но уже довольно заметный.
- Интересное дело, - думаю я себе и холмик этот чешу. Или постукиваю в ответ на внутреннее движение. Эта морзянка может увлечь на довольно продолжительное время - кто бы мог подумать. Любое мало-мальски сильное движение, особенно если оно хоть как-то синхронизировано с внешним миром вызывает прилив радости. Кажется, я недалека до классических восторгов по поводу количества съеденного и исторгнутого, а значит всё идёт по плану: программа родительства набирает свои обороты.
С некоторых пор, и, сдаётся мне, это напрямую связано именно с усовершенствованием барышней навыков игры на перкуссии в моём лице, я перестала воспринимать свой живот, как «я - беременная». Вот до некоторых пор воспринимала, а потом оп - и всё! Есть я, а есть какая-то там она, которая т а м растёт. Ну, или он, но с гораздо уже меньшей вероятностью. Мне даже начинает придумываться характер, папины глаза с маминым прищуром и вкусовые пристрастия.
И я вам откровенно скажу, что быть беременной б ы л о проще. Всё таки это было больше «я» и «мне», больше об идентичности и трансформации, больше… А значит и понятнее. Пока я ходила в состоянии яйца все мои тревоги были связаны с тем, чтобы я осталась беременной - уж очень уже хотелось этого нового опыта. Затем, когда первые пару месяцев миновали и я поверила, что это надолго, я беспокоилась о здоровье и чтобы «все пальцы были на месте». К двадцать шестой неделе это порядком поднадоело, и главной моей задачей кроме правильнопитания и сдачи анализов стало просто быть. Беременной, красивой, переносом, привлекательной для мужа, умной для себя, устойчивой для клиентов…
И тут, только я, понимаешь, втянулась, только привыкла к новым габаритам, научилась правильно передвигаться со смещённым центром тяжести, ловко пользоваться руками для смены позы и вставания, как нате вам, концепция изменилась: внутри меня есть кто-то другой. То есть не просто «я - беременная», а «я - беременная, а это значит, что теперь есть я и скоро будет к т о - т о».
Нет, вы только подумайте. Кто-то новый, независимый, будущий. Будет читать Кафку, и заниматься мастурбацией в ванной. Кричать мне: «зачем ты меня родила» страдательным голосом. Первый раз целоваться. Последний раз целовать… Улыбаться, учиться ходить, чего-то смешного бояться. Чего-то серьёзного - совсем нет. Претендовать на моё время, выгонять меня со своей территории, сонно прижиматься к груди.
Первый раз ощущение того, другого, настигло меня ещё в самом начале, на первом плановом УЗИ, когда пятисантиметровый будущий человек устроил показательные выступления: кувыркался, стоял на голове (пел, плясал), чесал голову инопланетной конечностью. Вот тогда впервые что-то кольнуло между рёбер: человек… И именно тогда Константин Алексеевич сказал, что ничего более сложного он в жизни своей ещё не делал. И именно тогда появилось слабоидентифицированное существо по имени Пузя: к т о - т о.
Потом ощущение почти стёрлось, пропало, размылось. Вы-с-пузей, мы-с-пузей… всё равно это ещё была Я. Я - беременная. Я - будущая мать. Мимо проносились обрывки экзистенциальных мыслей о роде-племени, о том, как это на самом деле ужасно интересно: процесс репродукции. Такая невероятная цепочка случайностей, такой себе Camel Trophy: попасть, достать, проникнуть, внедриться, прижиться, удержаться. Развиться, родиться, пережить трудности адаптации, успешно сепарироваться. В тот период дети от пятнадцати до девяноста вызывали у меня искреннее восхищение: надо же, какие молодцы! Победители. Все. Поголовно.
Где-то между четырнадцатой и шестнадцатой неделями я начала чувствовать… Чёрт, как же это описать-то? Как будто бы кто-то выдувал пузырьки воздуха куда-то внутрь. Не больно, не щекотно, не приятно. Просто организмический процесс. Тогда ещё он не выделялся в какой-то особенный: мало ли у кого какие проблемы с пищеварением. Дальше - больше. Пузырение внутри усиливалось, календарь беременности настаивал, что вот где-то сейчас я начну чувствовать шевеление. Шевеление всё не чувствовалось, а вот пузырьки учащались и, судя по ощущениям, пытались собрать из себя капитошку. В начале пятого месяца до меня, наконец, дошло, что вот же оно - вот! Вот это самое пузырение Пузя и есть.
Мозг сразу же взорвался картинками из научно-фантастических фильмов. Гигер меня подери, - восторженно думалось мне, - это же кто-то внутри меня бродит. Пузырится, шевелится, рассматривает конечности. Трансформируется. Увеличивается в объёме и весе. Кажется, тогда же я впервые за всю беременность почувствовала э т о. Знаете, такое состояние, которое настигает вас, когда вы впервые раскачиваете качели, взмываете вверх, а потом ухаете вниз на дельтаплане, сидите на краю Мангупа, болтая ногами. Около часу ночи приезжаете на берег мёртвого моря, потому что сил уже больше нет терпеть, и понимаете, что в этой кромешной темноте не шевелится ни одна травинка, ни одна букашка. Что море и правда - мёртвое. Космически тёмное, сравнимое только с Рамоном, когда вы стоите на краю обрыва и вглядываетесь в сорокакилометровую вечность, и солнце, большое и ленивое, какое бывает только в пустынях и летних влюблённых вечерах, багровое солнце переливается за край неба, абсолютно наплевав на все силы тяготения.
С каждым днём э т о чувство усиливается. Больше нет только меня. Есть я и она, это абсолютно точно другой человек, скажу я вам. Он каким-то образом формируется из клеток моего тела, из того, что я поглощаю внутрь и того, что насобирал её папа от польских шляхтичей и запорожских казаков, но это совершенно другой человек. Нам уже приходится договариваться об уровне шума, просмотре фильмов, режиме дня, продуктах питания и выборе духов на вечер.
А ведь это только начало…