Симулякр
Несколько недель назад, на сессии по работе с детскими травмами я впервые (спасибо Галине Католик) столкнулась с этим забавным словом и совершенно не забавной концепцией. Идея увлекательная, а главное, хорошо помогает в понимании проблем нарушения идентичности ( в том числе при работе с пищевыми расстройствами и диффузиями личности).
- знаешь, а ведь я её… я её..
- не любишь?
- стыжусь, - маленькую, худенькую двенадцатилетнюю девочку скукоживает от едва сдерживаемой ярости, - она ЖИРНАЯ…
У девочки энурез и плохой аппетит, любимый мультик про принцессу Анастасию*, подружка Катя и собака Кони. У девочки добрая, немного уставшая от жизни и абулически покорная мама. А ещё девочкина мама относится к категории, как сейчас принято говорить, людей с избыточным весом. В отличие от «Катиной мамы ,которая как Барби, только лучше».
И девочка совсем не хочет быть как мама. Совсем-совсем. А ещё она не хочет есть, и совершенно серьёзно считает, что объём груди и бёдер больше 90 это уродство. О талии сверх 60 и речи быть не может.
***
В классическом понимании Симуля́кр (от лат. simulo, «делать вид, притворяться») - «копия», не имеющая оригинала в реальности. Понятие, обнаруженное в текстах идеалиста Платона, потом обласканное Бодрияром, и означающее всё то, что окружает нас сплошь и рядом, начиная от цифровой фотографии и заканчивая описанием военных действий.
Все семантическое поле современной действительности кишит симулякрами, как одесские пляжи - отдыхающими в августе. Книги, фильмы, рекламные акции, образы, создаваемые масс-медиа и глянцевыми журналами извергают из себя псевдореальность потоками и небольшими порциями. Индустрия игрушек, мир виртуальных игр, политические программы…
В попытке пережить разочарование и тревогу прогрессивное человечество решило, что истина непостижима, реальность - непознаваема, знания всего лишь «лингвистический феномен», игры разума и общепринятые суждения. А значит, мы можем создать свою, улучшенную версию всего-на-свете. И если полученный результат будет не очень соответствовать действительности, то к чёрту такую действительность.
Сталкиваясь с такой неидеальной реальностью, постиндустриальная общественность создаёт коллажи из её кусочков. Ретуширует, подчищает, усиливает контраст и цветопередачу, убирает шумы. Литература постмодернизма призывает отступать от «предложений, выступающих от имени идентичностей» (с) да и от самих идентичностей тоже, попытка соотнести вещи и знаки угрожает обвинением в отсутствии креативности и творческого мышления.
В сущности, мы - уже не первое поколение, выкармливающее свое потомство «обёртками несуществующих конфет» (с). И думаю - не последнее. Основная опасность "Симуляция настолько широкомасштабна, что она заставляет совпасть все реальное с моделями симуляции, при этом исчезает самое существенное - различие между симуляцией и реальным и, тем самым, не остается места для метафизики: нет больше ни сущности и явления, ни реального и его концепта".
А механизм идентификации - есть. И желание перенять значимые черты человека или группы людей, которое входит в процесс социализации - тоже. Вот только (может оттого, что философия постмодернизма чужда детской психике, а может ещё по какой причине) компенсаторные фантазии взрослых воспринимаются детьми, как неоспоримые столпы реальности. Признавая истинным общепринятый результат языковых игр, дети пытаются идентифицироваться с продуктом чужой компенсации. Как водится безуспешно. Реже, ценой жестких ограничений и несвободы, - с переменным успехом. Еще реже - в этом преуспевают, тем самым лишая оставшихся в арьергарде шансов на прощение.
Честно вам скажу, я далека от призывов к революции (долой барби и супермена, даешь реальные пропорции!) или залихватских утверждений о необходимости возвращаться к истокам. Вот только будучи терапевтом, приходится постоянно сталкиваться с результатом этой, такой реальной нереальности.
***
- давай так… в свои сорок минут ты говоришь о том, о чём хочешь. А в следующие двадцать мы общаемся о том, что предлагаю тебе я…
Он радостно соглашается, откидывая со лба засаленную чёлку, и …
- а там, на третьем уровне, стоит такой огромный монстр, которого можно убить только мечём со второго, ну я вам рассказывал, и у меня есть броня, и + 5 к силе, но нужно ещё +8, поэтому придётся…
- твои сорок минут закончились. Мы обязательно продолжим в следующий раз, а теперь я предлагаю поговорить о твоей жизни вне компьютерных игр. Расскажи мне о своих друзьях…
Ему почти пятнадцать. Он был бы весьма симпатичным, если бы его это хоть немного интересовало. Окружающий его мир слишком сложен и противоречив: отец считает, что настоящий мужчина должен быть сильным и агрессивным, а хороший сын послушным и технически одарённым. Мать коллекционирует рецепты пирогов, сильно потеет и шумно сокрушается по поводу сыновей полноты и французского. И только в обожаемом им оцифрованном варианте мира всё предельно понятно и просто.
А ещё там можно становится агрессивным и послушным, знать немецкий и математику, разрушать империи и создавать государства.
Легко