Про огнестрел
Прошлое дежурство стало продолжением того дежурства , когда мы лечили пациента с огнестрельным ранением.
Его отлучили от искусственной вентиляции, всё бы ничего, но в его голове- что то сдвинулось, его мозг стал генерировать не нормальные сигналы для выжившего после тяжелого ранения. Он стал агрессивным, старался выдрать дренажи, чуть не оторвал свой половой орган, пытаясь вытянуть мочевой катетер, на конце которого раздут большой шарик, для герметизации емкости с мочой.
В конечном итоге его нервную систему стали тормозить анестетиками. Я увидел его спящим, закралось сомнение, что его поведение- есть действие недостатка кислорода. Но после анализа газового состава артериальной крови я убедился, что внутренняя среда организма практически, ни чем не отличается от здорового человека, поэтому я не стал мешать выздоровлению.
Единственное, чем я мог ему еще помочь, это сделать более надежный венозный доступ. Возможно, то был мой прокол и я сразу не поставил центральные вены, но успокаивает то, что перед той операцией все было очень быстро, поставили хорошие катетеры в вены рук и они позволяли струйно вводить препараты, без ущерба для интенсивной терапии.
А в это дежурство я заметил, что руки отекли и вены воспалились. Да и лечиться ему предстояло очень долго, растворы вводятся достаточно агрессивные по отношению к внутренним стенкам сосудов.
Разошелся и поставил два катетера в разные вены, исходил из мысли, что обычные растворы можно капать в один центральный катетер, а агрессивные и с риском кристаллизоваться, и затромбировать катетер вводить в другой. Ну и плюс добавил чуток инфузионной терапии, мочи маловато и концентрированная она.
В итоге переночевали мы спокойно, без каких либо сюрпризов.
Кроме того в нашем отделения еще проходила лечение женщина с панкреонекрозом (написал так, как будто санаторий и женщина пришла на грязелечение). Но о ней я возможно напишу чуть позже.
Моя новая книжка
Его отлучили от искусственной вентиляции, всё бы ничего, но в его голове- что то сдвинулось, его мозг стал генерировать не нормальные сигналы для выжившего после тяжелого ранения. Он стал агрессивным, старался выдрать дренажи, чуть не оторвал свой половой орган, пытаясь вытянуть мочевой катетер, на конце которого раздут большой шарик, для герметизации емкости с мочой.
В конечном итоге его нервную систему стали тормозить анестетиками. Я увидел его спящим, закралось сомнение, что его поведение- есть действие недостатка кислорода. Но после анализа газового состава артериальной крови я убедился, что внутренняя среда организма практически, ни чем не отличается от здорового человека, поэтому я не стал мешать выздоровлению.
Единственное, чем я мог ему еще помочь, это сделать более надежный венозный доступ. Возможно, то был мой прокол и я сразу не поставил центральные вены, но успокаивает то, что перед той операцией все было очень быстро, поставили хорошие катетеры в вены рук и они позволяли струйно вводить препараты, без ущерба для интенсивной терапии.
А в это дежурство я заметил, что руки отекли и вены воспалились. Да и лечиться ему предстояло очень долго, растворы вводятся достаточно агрессивные по отношению к внутренним стенкам сосудов.
Разошелся и поставил два катетера в разные вены, исходил из мысли, что обычные растворы можно капать в один центральный катетер, а агрессивные и с риском кристаллизоваться, и затромбировать катетер вводить в другой. Ну и плюс добавил чуток инфузионной терапии, мочи маловато и концентрированная она.
В итоге переночевали мы спокойно, без каких либо сюрпризов.
Кроме того в нашем отделения еще проходила лечение женщина с панкреонекрозом (написал так, как будто санаторий и женщина пришла на грязелечение). Но о ней я возможно напишу чуть позже.
Моя новая книжка