(no subject)
Болезнь вышагивает по моей повседневности громогласно, триумфально с флагами и военным оркестром, подмяв под себя остатки всего моего терпения и забрав с собой голос. Практически последнее что у меня оставалось.
Когда врач на приеме с ощутимым педогогическим напором спросила у меня, отчего же я пришел в больницу только к пятому дню борьбы с температурой, мне стало неловко и стыдно. Что-то нерациональное от чеховской размязни или злоумышлинника дало о себе знать. Типа "мы, климовские мужики" по больницам не шастаем. Тем более по таким мелочам как температура 37,6 в течение 4 дней. По крайней мере, в плюс этой болезни можно зачесть очередное осознание своей национальной-культурной идентичности, т.к., ей богу, в самолечении есть что-то глубоко национальное.
Когда врач на приеме с ощутимым педогогическим напором спросила у меня, отчего же я пришел в больницу только к пятому дню борьбы с температурой, мне стало неловко и стыдно. Что-то нерациональное от чеховской размязни или злоумышлинника дало о себе знать. Типа "мы, климовские мужики" по больницам не шастаем. Тем более по таким мелочам как температура 37,6 в течение 4 дней. По крайней мере, в плюс этой болезни можно зачесть очередное осознание своей национальной-культурной идентичности, т.к., ей богу, в самолечении есть что-то глубоко национальное.