Режиссер Алёна Полунина о боли, трикстерстве и авантюризме
В Москве в рамках проекта показов авторского неигрового кино «ДОКер» прошел закрытый показ нового фильма Алёны Полуниной «Непал форева».
Режиссер-документалист Алёна Полунина, известная по фильму «Революция, которой не было», сделала новую картину - документальную комедию «Непал форева».
"Героями фильма стали два русских политика-коммуниста. Оба они - депутаты нескольких созывов, убежденные ленинцы. Их кругозор широк, но больше всего их волнует будущее мирового коммунизма.
В какой-то момент бурная деятельность, которую герои ведут в родном Санкт-Петербурге, волей Рока начинает простираться гораздо шире границ Российской Федерации. Впрочем, будущее мирового коммунизма так и остается неясным.
Зато по-прежнему ясно, что в современном мире хвост виляет собакой".
Проект «ДОКер» не имел возможности пригласить на Закрытый показ всех желающих, однако, теперь он готов приоткрыть завесу тайны над картиной «Непал форева» и поделиться фрагментами беседы Алёны Полуниной со зрителями Закрытого показа.
После просмотра, вопрос из зала: Алена... ну и как Вы дошли до... Непала?!
Алёна Полунина: Как-то раз ночью - это было достаточно давно - лазила я зачем-то, не помню - зачем, по политическим сайтам. Наткнулась там на великолепно стилизованную под текст газеты "Правда" новость о том, что коммунисты отправляют своего эмиссара с миссией в Непал... А я к тому моменту год с лишним болталась по фестивалям, как бесплатное приложение к своему предыдущему фильму, очень от этого устала. И у меня как-то не сдвигалось с места новое кино какое-то - ни документальное, ни игровое - и вот, я чувствовала себя довольно паршиво и никак не могла чем-нибудь загореться. И тут, наткнувшись на статью, подумала: правда это или неправда, но что-то мне в этом нравится. Набралась наглости и позвонила среди ночи своему одному хорошему знакомому - умнице, историку, бывшему главному редактору газеты "Лимонка". Я позвонила ему среди ночи с вопросом: "А знаете ли Вы этих людей? Кто это и что это?" Он мог послать меня куда подальше, но, спасибо ему, как-то стремительно быстро помог с информацией и контактами - в том числе, дал мне телефон одного питерского журналиста, пишущего о политике. Я позвонила ему, и он, услышав, кто меня интересует, сразу начал с мата. Я - ему: "А вот правда ли кто-то там в Непал куда-то что-то?.." И он сразу мне матерно, популярно очень объяснил, что к чему, тут я поняла, что, кажется, это - кино и, кажется, мне все это очень интересно. Потом я позвонила будущему герою фильма, Виктору Николаевичу Перову, представилась, и спросила: "Так Вы едете уже с миссией?" Он сказал: "Да, я уже в пути". Судя по голосу, он был очень нетрезв. Я говорю: "А где Вы сейчас?" И он отвечает: "Где-то между Ленинградом и Москвой". Я опять думаю: "Интересно...". Ну, это еще было не кино, а пред-пред-предистория, то есть с этого момента я поняла, что это, действительно, очень любопытные герои и что-то там за всем этим есть, и хрен с ней, с политикой, а вот эти очевидные трикстерство, авантюризм, какая-то безумная стилизация под давно ушедшую Атлантиду коммунистическую и так далее - мне всё это очень интересно.
Несколько месяцев я думала. Я пыталась понять - а где же я на это найду деньги. Заявка на будущий фильм, написанная сразу же, уже была в студии будущих инвесторов “непальской части”, мы даже обсуждали уже ее, но ответа еще не было. Потом я оказалась в Петербурге на показе своей предыдущей картины. Я позвонила другому главному будущему герою фильма - Сергею Александровичу Малинковичу - и пригласила его на показ: чтобы с ним познакомиться и заодно кое-что обсудить. Так я познакомилась с обоими героями будущего фильма. И в начале 2010-го года начались съемки. Но потом они остановились, потому что я подумала, что либо нужно всё снимать в Петербурге, камерную такую историю, либо... Я, конечно, бредила авторским вмешательством во все это, и мне, безусловно, хотелось бы, чтобы все это перешагнуло границы все-таки. И была уверена, что всё это, действительно, может быть почвой для документальной комедии. Такими вот кривыми путями люди иногда приезжают в Катманду.
На самом деле, за это время я, конечно, успела десять раз всё проклясть, потому что путь документального авторского кино - это путь боли всегда. Ну, во-первых, это поиск и ожидание финансирования. Это такой размазанный во времени проект получился. Я не хотела, чтобы проект тянулся так долго - я не спринтер, но и не марафонец. Но так получилось, что я залипла в этой истории. И завершить её - чисто технически, не творчески, а именно технически - удалось только осенью 2012-го года. И вот, собственно, это такой тестовый показ в приятнейшей, как мне кажется, компании.
Из зала: Скажите, а во сколько все-таки Вам обошлась эта картина?
Алёна Полунина: Мне она обошлась во все мои деньги, честно говоря. Вот сейчас у меня вообще ни копейки.
Из зала: Я имею в виду общий бюджет.
Алёна Полунина: А общий бюджет - это всё непросто. В начале был найден человек, который назывался "продюсером", потом мы с ним поругались, он оказался очень не профессиональным и только вредил, по сути. Был конфликт. Потом помирились вроде как, но продолжала я снимать на свои деньги. И тут меня познакомили с замечательным продюсером Настей Вельской, которая взялась за этот проект. Пришел правильный человек - все наладилось. А параллельно уже шел разговор с инвесторами, которые решили помочь беднягам, потому что большие люди, большие продюсеры - иногда они совершают алогичные поступки. Алогичные - с точки зрения бизнеса. Иногда они помогают все-таки нам, несчастным маргиналам. Но пришлось подождать. И подождать прилично - всё то трогалось с места, то останавливалось, то я болталась бесцельно и ничего не делала, прожигая жизнь, то занималась другими проектами - сериал снимала, например, как-то раз. Тут такой путь ветвистый и тернистый.
Из зала: Главные герои уже видели конечный результат?
Алёна Полунина: Они не видели не то, чтобы конечный - они, естественно, не видели ни промежуточного, ни начального.
Из зала: То есть они не живут жизнью проекта?
Алёна Полунина: У них, знаете ли, насыщенная, как Вы видели, бурная, в полном смысле этого слова, своя жизнь. К проекту они относились временами снисходительно, временами раздражительно. Они, конечно, спрашивали: “Когда фильм будет?”. Но, допустим, на этот показ мы при всем желании не могли бы их пригласить, потому что они в Петербурге, мы в Москве, это не премьера. Если будет премьера - мы с удовольствием пригласим. Но - приятный сюрприз! - вот на “местах для поцелуев” сидит человек, которого мы во время съемок фильма видели в петербургском подвале на улице Советская, номер дома не помню, потому что он не обозначен на картах, - он аккредитовался, пришел, я думаю, что по просьбе партии. Так что будем считать, что не сами герои, но их представители картину видели.
Из зала: Не думали снять что-то еще с этими прекрасными персонажами?
Алёна Полунина: Я бы снимала их бесконечно, потому что они чудесны, это - праздник, который всегда с тобой.
Из зала: Вы вели их в Непале?
Алёна Полунина: Ну, я ситуацию подтолкнула, а они, конечно же, были не против. Потому что они - политики, профессиональные, с большим стажем, выгоду свою видят.
Из зала: Но насколько исходила инициатива от них?
Алёна Полунина: Это в фильме не скрывается. Там же есть эпизод, показывающий, что все это, конечно же, авторская провокация. Но я её здесь не скрываю, я показываю вам, как это было на самом деле. То есть, со стороны героев была медийная “утка”, которую они называют “элементом информационной борьбы”, а с моей стороны было честное предложение: "Давайте сказку сделаем былью. И что будет?" И они согласились. Я лишь подтолкнула ситуацию.
Из зала: То есть Вы оплатили поездку?
Алёна Полунина: Мы купили им билеты, да. И себе купили билеты. И полетели. И было очень весело. Вы видели. Всё показано. Я думаю, героям тоже было весело.
Из зала: А за счет чего они живут вообще?
Алёна Полунина: Не знаю, не знаю. Как-то живут политики за счет чего-то...
Из зала: Они всерьез относились к общению в Непале с людьми или они были актерами?
Алёна Полунина: Вы знаете, политики - публичные люди. И маска в какой-то момент прирастает... Кто из нас может вообще ответить, когда настоящие мы или не настоящие? Я думаю, что они серьезно относились к общению с непальскими коллегами, отчего нет, они вообще очень серьезны... Тем более, что то, что показано в фильме - это только часть. Встреч было гораздо больше. Это были их контакты, которые потом просто как снежный ком начали нарастать, то есть их все тамошние коммунисты захотели увидеть. Как-то так удивительно сложилась ситуация и мне только оставалось сказать спасибо Аллаху, Будде, Богам кинематографа, потому что бешено подфартило - один непалец предложил им поехать в такую “красную“ область страны. Это было прекрасно. Я уже ничего не понимала, что происходит. И это самое прекрасное для документалиста, когда ситуация вне контроля - главное только не вмешиваться, идти на мягких лапах, стать тенью. А в коммуне меня вообще представили “техником”, потому что я все время носила на бамбуковой палке осветительную штуку, так как у них нет электричества. И только солнечными батареями мы могли заряжать камеру. А надо было как-то освещать. Я упивалась происходящим и понимала, что жизнь прекрасна.
Из зала: Как Вы прошли в корейское посольство?
Алёна Полунина: С улицы. Они прошли. Я не знаю, я, правда, не знаю. Это, понимаете, все-таки страна демократическая. В маоистской партии происходят бесконечные дрязги, но это все показывают в ежевечернем эфире - их закрытые заседания, ну, или полузакрытые, совсем закрытые не показывают. Но показывают финальное вече, когда они выходят к журналистам и объявляют итоги очередной грызни. Хотя в России я тоже один раз случайно попала в Северо-корейское посольство с героями другого фильма, ну, как-то так получилось, не знаю, как. А в Непале это получилось вообще буквально - с улицы.
Из зала: То есть они позвонили, зашли и вы за ними?
Алёна Полунина: Абсолютно.
Из зала: И Вы их не предупреждали о съемке?
Алёна Полунина: Нет. Это никто не организовывал. У нас был замечательный непальский товарищ, который был нашим линейным продюсером в Катманду. Но первое мое пожелание к нему было - никак и никогда не вмешиваться в ситуацию. То есть мы занимались совершенно другими вопросами и сливались максимально со стенами. И там можно вот так, да. Я думаю, еще куда-нибудь они вошли бы. Если бы не Ким Чен Ир умер, а просто им захотелось бы, допустим, пообщаться с королем, который под домашним арестом сидит - я думаю, что герои пришли бы и сказали "намасте, мы - русские туристы-коммунисты". И прошли бы.
Из зала: Вы знаете, я до титров сидела и смотрела это так, как я смотрю Маминские фильмы - комедии Юрия Мамина - "Здравствуй, фонтан!", "Окно в Париж"... Я была уверена, что это комедия, я не могу поверить, чтобы это существовало. По- моему, это замечательно! Необыкновенно смешно. И я думаю, что же за такие актеры играют, что она их даже не записала. И когда Вы начали говорить, я поняла, что это все - правда! Это просто замечательно!
Алёна Полунина: Да, вот такие герои замечательные и органичные.
Из зала: Алёна, а ты когда познакомилась с персонажами и вообще со всей этой темой в России, ты предполагала противопоставление нашей комичной ситуации и вообще отношения к нашей псевдо-политической жизни и вот этой серьезной, мрачной истории в Непале, где, действительно, гибнут люди?
Алёна Полунина: Да, конечно, но это было бы совсем другое кино. Да, у них была Гражданская война - великий товарищ Прачанда вел это партизанское движение два десятка лет, да, все это очень драматично. Но тут мне приходилось жертвовать: либо надо было качнуться в сторону, допустим, публицистики и это было бы совсем другое документальное кино, либо надо было оставаться в рамках жанра. Но все равно, если возникает такой вопрос - мы понимаем, что там - в Непале - ситуация серьезная. Мы видим эти лица. Мы видим людей совсем из другого теста, которые прошли серьезные испытания Я ни в коем случае не считаю, что жанр комедии снижает пафос и драматизм истории той страны. Просто я посчитала, что лишней будет, например, хроника войны, такая идея была, лишним будет что-то еще. У меня очень много было снято того, что, вероятно, больше бы раскрыло эту часть, которая сейчас полунамеком. Мне показалось это лишним.
На самом деле - я не льщу себе, это не моя заслуга, я не знаю, чья, правда, не знаю - но это был очень хороший материал в целом, весь материал. Всё, что связано с героями и не с героями, то есть это были прекрасные, законченные эпизоды. Фактически, не было ни одной
съемки, которая была бы впроброс. И жертвовать приходилось тем, что, кстати говоря, наиболее в каком-то смысле выигрышно и смешно. Ну, просто для общего какого-то равновесия надо было этим жертвовать. Отвечая же на Ваш вопрос, я могу сказать, что это было бы другое кино, правда.
Из зала: Про бобров расскажите!
Алёна Полунина: Про бобров - это Виктор Николаевич Перов - мастер, а я - чего? Бобров он ест. Но, как сказал мне один старый охотник, на бобров охотиться - не комильфо, потому что они - такие наивные, как дети, зверушки, они сами лезут в капкан.
Из зала: То есть Вы просто следовали за героями, за тем, что они делают?
Алёна Полунина: Да, и с восторгом следовали, потому что, чем больше за ними следуешь, тем больше открывается каких-то чудесных сторон бытия. Ну, а бобры - это тоже был подарок судьбы, потому что не кого попало герой ловил, а - бобров.
Из зала: К слову о комедии. Я правильно понимаю, что когда Вы начали снимать, эта партия была еще совсем маленькой региональной партией и совсем недавно они...
Алёна Полунина: Ну, организация, ну почему, там же у них какая-то непростая схема своя, то есть было КПЛО - это КПЛО, Коммунисты России - это Коммунисты России, при этом они - в слиянии... Потом, недавно, благодаря новому закону о регистрации любых движений в партии, КПЛО в составе Коммунистов России зарегистрировали как партию, и теперь они уже, наверное, топчут ковры Госдумы... Не знаю, тут для меня не это суть, правда. Вся эта политическая нюансировка - она видна между строк. А для людей, которые интересуются политической ситуацией, так всё вообще очень понятно.
Из зала: Нет, вопрос о том, что, глядя на этих героев, понимаешь, что они имеют абсолютно полноценный вес сейчас как партия.
Алёна Полунина: Ну, да, конечно, благодаря новому медведевскому закону, всех зарегистрировали и все теперь - партии. Понятно, для чего это было сделано. Но то, что у героев теперь есть какое-то политическое будущее - я в этом не сомневаюсь. Но, опять-таки, в фильме для меня была интересна не политика, а комедия.
Из зала: Сами герои с юмором относились к тому, что происходит? Или для них все это серьезно было? Они понимали, что Вы снимали комедию?
Алёна Полунина: Я, кстати говоря, в этом отношении честный человек. Я очень не люблю врать. Потому, что мне лень. Ну, просто лень. Вот ты соврешь - это потом тянет за собой что-то и мне проще в лоб прямо говорить. Я сказала, имея в виду их “миссию в Непал”: "Вот, хочу снять авантюрную комедию". И Великий вождь, как его называет его верный товарищ по партии Виктор Николаевич Перов, так вот, Великий вождь, несмотря на то, что он - человек, в общем, достаточно раздражительный, у него сложные отношения с миром, у него всё вызывает порой раздражение, - формально он слышал это, но услышал ли... Второму-то было, в общем, всё равно. А этот - у него разные были стадии: то обижался и гнал нас - меня и товарища моего оператора Дмитрия Андреевича Ракова, который вон он в зале сидит; то смирялся и забывал. В общем, это всегда непростая история - взаимоотношения с героями фильма.
Из зала: Правильно я понял, что в какой-то момент это всё им надоело, и всё было на грани срыва?
Алёна Полунина: Откуда Вы это знаете?
Из зала: Нет, я спрашиваю.
Алёна Полунина: Это Вы так телепатируете?
Из зала: Ну, я же понимаю, это - игра, в которую они стали играть по Вашей просьбе, да?
Алёна Полунина: Нет, они не стали играть в игру по моей просьбе. Если Вы к ним приедете по такому-то адресу, то застанете все то же самое.
Из зала: Ну, это же всё постепенно надоедает, потому что они же не профессиональные актеры...
Алёна Полунина: Нет, Вы, наверное, что-то неправильно поняли. Это не мокьюментари, это не фильм с типажами. Я пытаюсь Вам объяснить. На самом деле, это принципиальный момент. Они жили своей жизнью. Они на самом деле такие. Понаблюдав за ними некоторое время, я поняла, что их надо снимать таким образом, чтобы самые характерные для них черты остались в определенных эпизодах, репризах таких. Они не играли по моей указке. Я, наоборот, старалась быть как можно более незаметной, потому что и так была сильно раздражающим фактором для них. Как только они про мое присутствие забывали, они становились просто изумительными, потому что привычным образом сливались в диалоге или в каких-то своих крайне важных делах. Ну, там много было всего, что они делали. Поэтому, если Вы думаете, что я там разводила мизансцены, раздавая им реплики - это не так. Наоборот.
Из зала: Нет, я спросил Вас о том, был ли момент, когда им надоело быть перед камерой?
Алёна Полунина: Да, им все время что-то надоедало.
Из зала: И Вам приходилось думать о том, чтобы это всё не рассыпалось, правильно я понял? Как наблюдателю - не как режиссеру, а как наблюдателю?
Алёна Полунина: Документальное кино такая штука... когда ты имеешь дело не с актерами, а с живыми людьми, которые живут своей жизнью - это всегда на грани чего-то, риска. Тебя всегда могут послать, закрыть дверь, и ты больше не снимешь ни кадра. А у тебя, допустим, нету еще снятого кино. Всяких нелицеприятностей в свой адрес мы выслушали немало - это правда - от одного из героев, от Сергея Александровича. Второй был вполне лоялен, он как-то вообще более миролюбив. Они вдвоем такие - Мозг и Мышцы. То есть у Мозга вечно происходила некая рефлексия, а Мышцы - ломал, строил, ел, пел, ну, в общем, жил. Так-то, конечно, пришлось натерпеться, да. Но что делать?
Из зала: А можно узнать их профессии?
Алёна Полунина: Ну, вот - депутаты. (Смех в зале) Извините.
Из зала: Ну, это почетный долг...
Алёна Полунина: Тем не менее. Политики. Ну, коммунисты. Чем не профессия?
Из зала: А вот их реквизит - эти дикие буденовки, вот это всё они сами с собой взяли?
Алёна Полунина: Да, это всё - инвентарь партии. Я была удивлена, когда увидела, что они всё это привезли с собой... Откуда мне было знать, что у них в чемоданах. Пожалуй, самая моя сложная задача во время съемок этого фильма была - не расколоться, потому что я очень смешлива, а тут часто под дурочку приходилось косить. Сюрпризы с их стороны и эти удивительные дресс-коды, которые они себе придумывали, и когда они обряжали всех непальских партийцев в эти свои фартуки и повторяли, что это party dress, only party dress, ну, и так далее - наблюдать за этим было одновременно неловко и в то же время ржать нельзя было, потому что ситуация такая... официальная, все должны блюсти лицо.
Из зала: А можно спросить мнение человека из партии, который сидит на последнем ряду?
Алёна Полунина: А он вышел почему-то. Я не знаю, почему - когда речь зашла о том, что Медведев издал закон регистрировать любой кружок по вязке носков как партию, он почему-то встал и, не попрощавшись, ушел.
Из зала: Докладывать пошел!
Алёна Полунина: Наверное, да. В любом случае, я получила большое удовольствие и общаясь с этими людьми, и снимая это кино, не говоря уж про непальское роад-муви...
Из зала: Какая дальше судьба, где показывать будете?
Алёна Полунина: У нас есть сейчас определенные планы, но пока мы не можем об этом говорить по ряду причин. Здесь, в Москве - не понятно, где и как, поэтому мы решили собрать хороших людей и показать им сегодня. Почему бы нет? Я хотела в день апокалипсиса, но зал был уже занят.
(с) по материалам проекта "ДОКер"