(no subject)
Заседания по делу Косенко в Замоскворецком суде подходят к концу. Сегодня защита закончила допрашивать своих свидетелей и предоставлять доказательства.
День был какой-то странный.
Начало заседания задержали на три с лишним часа. В это время Ксения Косенко читала протокол одного из прошлых заседаний и обнаружила, что у нее "украли" вопрос: она спрашивала кого-то из свидетелей обвинения, видел ли тот кисти рук подсудимого, на что он ответил в том смысле, что нет, кистей не помнит, но уверен, что подсудимый участвовал в драке. Так вот, из протокола этот пассаж аккуратненько изъяли. И, по словам адвоката Мирошниченко, обратно его не вернешь: аудиозапись, конечно, велась, но при расхождениях будут "верить" не ей, а протоколу, саму же запись объявят "документом, полученным непроцессуальным путем".
Где-то в районе двух в клетку привели Михаила, причем на этот раз его помимо конвоиров зачем-то сопровождал кинолог со служебной собакой.
В 14.20, наконец, пришла Москаленко, и заседание началось.
Первым дал показания свидетель Пилькин. Он, наконец, разъяснил суду летающие куски асфальта: их упоминали почти все допрошенные ранее свидетели, но никто не мог сказать, откуда эти куски взялись. Пилькин объяснил: куски, видимо, остались от предыдущих дорожных работ, так как покрытие было идеально ровным. Их явно собрали и сложили аккуратно на набережной и на газоне в сквере. Нет, Пилькин не видел, чтобы кто-нибудь кидал асфальт или что-нибудь еще "до тех пор, пока полицейские не начали захватывать в заложники демонстрантов".
- В заложники?!
- Ну, а как это еще назвать!
Екатерина Пархоменко (из "Новой газеты") принесла очередные фото- и видеоматериалы, на которых еще яснее видно, что Косенко никого не бил - адвокат Ржанов в конце заседания приобщит их к делу.
Сергей Давидис, один из организаторов шествия и митинга, рассказал, что маршрут шествия не соответствовал тому, что они насогласовывали в мэрии, и виноваты в этом именно правоохранительные органы.
Еще был свидетель Кузнецов. Он был странен и на вопросы отвечал косвенно. В его показаниях появились плавающие милиционеры, несильный слезоточивый газ и электрошокер.
- Вы жаловались?
- Да, жаловался! И ничего...
В остальном, к доводам в пользу Михаила он, кажется, ничего не добавил.
Затем защита перешла к документам.
Адвокат Мирошниченко нашел в деле очевидный шаблон: лист с напечатанным текстом о том, как "Косенко с группой граждан прорвали оцепление и пытался создать суматоху", при этом фамилия была вписана в текст от руки.
Кроме этого Мирошниченко ходатайствовал о приобщении доклада комиссии по общественному расследованию (200 с лишним страниц), а также доклад-брошюру, в которых сообщалось: не было массовых беспорядков, были отдельные акты самообороны.
Судья попыталась не приобщить доклад к делу на том основании, что у него неправильная обложка, а отрезать ее нельзя, так как в суд воспрещается проносить колюще-режущие предметы. Приобщить доклад все же пришлось, но прокурор успокоил судью, что даст этому иному документу оценку в прениях.
Прения состоятся в понедельник, 30 сентября, в 15.00.
Может ли количество пришедшего народу на что-то повлиять?
Черт его знает.
Но хуже точно не будет.
День был какой-то странный.
Начало заседания задержали на три с лишним часа. В это время Ксения Косенко читала протокол одного из прошлых заседаний и обнаружила, что у нее "украли" вопрос: она спрашивала кого-то из свидетелей обвинения, видел ли тот кисти рук подсудимого, на что он ответил в том смысле, что нет, кистей не помнит, но уверен, что подсудимый участвовал в драке. Так вот, из протокола этот пассаж аккуратненько изъяли. И, по словам адвоката Мирошниченко, обратно его не вернешь: аудиозапись, конечно, велась, но при расхождениях будут "верить" не ей, а протоколу, саму же запись объявят "документом, полученным непроцессуальным путем".
Где-то в районе двух в клетку привели Михаила, причем на этот раз его помимо конвоиров зачем-то сопровождал кинолог со служебной собакой.
В 14.20, наконец, пришла Москаленко, и заседание началось.
Первым дал показания свидетель Пилькин. Он, наконец, разъяснил суду летающие куски асфальта: их упоминали почти все допрошенные ранее свидетели, но никто не мог сказать, откуда эти куски взялись. Пилькин объяснил: куски, видимо, остались от предыдущих дорожных работ, так как покрытие было идеально ровным. Их явно собрали и сложили аккуратно на набережной и на газоне в сквере. Нет, Пилькин не видел, чтобы кто-нибудь кидал асфальт или что-нибудь еще "до тех пор, пока полицейские не начали захватывать в заложники демонстрантов".
- В заложники?!
- Ну, а как это еще назвать!
Екатерина Пархоменко (из "Новой газеты") принесла очередные фото- и видеоматериалы, на которых еще яснее видно, что Косенко никого не бил - адвокат Ржанов в конце заседания приобщит их к делу.
Сергей Давидис, один из организаторов шествия и митинга, рассказал, что маршрут шествия не соответствовал тому, что они насогласовывали в мэрии, и виноваты в этом именно правоохранительные органы.
Еще был свидетель Кузнецов. Он был странен и на вопросы отвечал косвенно. В его показаниях появились плавающие милиционеры, несильный слезоточивый газ и электрошокер.
- Вы жаловались?
- Да, жаловался! И ничего...
В остальном, к доводам в пользу Михаила он, кажется, ничего не добавил.
Затем защита перешла к документам.
Адвокат Мирошниченко нашел в деле очевидный шаблон: лист с напечатанным текстом о том, как "Косенко с группой граждан прорвали оцепление и пытался создать суматоху", при этом фамилия была вписана в текст от руки.
Кроме этого Мирошниченко ходатайствовал о приобщении доклада комиссии по общественному расследованию (200 с лишним страниц), а также доклад-брошюру, в которых сообщалось: не было массовых беспорядков, были отдельные акты самообороны.
Судья попыталась не приобщить доклад к делу на том основании, что у него неправильная обложка, а отрезать ее нельзя, так как в суд воспрещается проносить колюще-режущие предметы. Приобщить доклад все же пришлось, но прокурор успокоил судью, что даст этому иному документу оценку в прениях.
Прения состоятся в понедельник, 30 сентября, в 15.00.
Может ли количество пришедшего народу на что-то повлиять?
Черт его знает.
Но хуже точно не будет.