14.10.2012
Я закурил, чтобы согреться и тут же замерз окончательно. Этой осенью я совершенно непростительно мерзну, это вводит меня в ступор.
Вместе с холодом пришло быстрое пробуждение и автобусный морок уходил все дальше и дальше, Мумии тролль уже перестал пить коньяк с Чарльзом Буковски, а Снусмумрик никуда не тащил красотку Кесс. Я был удивлен, что вообще помню весь этот спутанный невнятный бред.
Проснулся я уже в лесу, во время того, как добрый десяток минут таращился на скованную льдом лужу. "Только бы они затопили чертову печь. Сейчас ничего лучше не придумаешь, чем греть ноги у этой ущербной железяки. Совсем как тогда, зимой. Ничем не хуже царского камина."
Я понял, что проснулся совсем один, вокруг не было ничего и никого, а если и пролетали мимо озябшие птицы, то им не было до меня решительно никого дела. То же самое и с собаками. С каких пор меня перестали любить бездомные псы? Ну да черт с ними, любовь ведь не всегда бывает взаимной, так?
Лес все время что то нашептывал мне падающим то тут, то там снегом, но я был слишком поглощен своим временным пешим уединением и "Эй, красавица, свари мне свой лучший кофе!". Наверное, я прочитал слишком много книг про Мумми-троллей с их бесконечными кофейниками. "Черный, как моя душа, дорогуша!"
Мне даже стало казаться, что я стал с лесом одной температуры, одной тишины. Такой тишины, что падавший листок, казалось гремит по веткам жуткой лавиной и с треском обрушивается на мокрую траву. Я неожиданно громко расхохотался и спугнул всю пелену тишины, а заодно и стайку снегирей, которые, побросав замерзшие ягоды, разлетелись в разные стороны как красно-черная шрапнель.
Меня встречали собаки, которые меня забыли, и кот, который меня не знал, но уже любил. Печь они так и не затопили.