19 апреля 1943 г. Создание СМЕРШа - продолжение II
Тем не менее, Сталин, знавший об этом лучше, чем кто-либо, в феврале 1953 года заявил заместителю начальника следственной части МГБ Василию Зайчикову: "У нас кандидатура Абакумова не вызывала доверия. Назначили мы его [министром] по настоянию Берия. Вот из-за такого отношения к подбору кадров я недолюбливаю Берия и не доверяю ему".
К тому времени вождь уже вел дело к ликвидации самого Берии, а у него, как у Плюшкина, всякая веревочка шла в дело.
После реорганизации "СМЕРШа" Абакумов возглавил МГБ, в состав которого его бывшее ведомство вошло на правах одного из главков. Прежний министр Всеволод Меркулов лишился должности из-за побега шифровальщика советского посольства в Канаде Игоря Гузенко.
У Абакумова было два любимых словечка: возглавляемую им организацию он упорно называл "ЧК", а о ее высокопоставленных жертвах говорил: "погорел".
Хотя Меркулов и был министром, но ЦК боялся и дорогу туда не знал, а я еще работая начальником контрразведки СМЕРШ, знал себе цену и уже тогда, не в пример Меркулову, сумел завоевать себе прочный авторитет
Виктор Абакумов
Абакумов руководил госбезопасностью пять лет, и был вовлечен во все громкие дела того времени: "дело авиаторов", в ходе которого пострадали главный маршал авиации Новиков и нарком авиапрома Шахурин, расстрел маршала авиации Худякова, генералов Кулика, Гордова и Рыбальченко, репрессии против адмиралов Алафузова, Степанова и Галлера, министра морского флота СССР Афанасьева, генерала Крюкова и его жены, знаменитой певицы Лидии Руслановой, актрис Зои Федоровой и Татьяны Окуневской, гибель Рауля Валленберга и Соломона Михоэлса, "ленинградское дело".
"В отношении шпионов, диверсантов, террористов и других активных врагов советского народа, которые нагло отказываются выдать своих сообщников и не дают показаний о своей преступной деятельности, органы МГБ, в соответствии с указанием ЦК ВКП(б) от 10 января 1939 года, применяют меры физического воздействия", - письменно докладывал Абакумов Сталину в июле 1947 года.
Александр Солженицын писал в "Архипелаге ГУЛАГ", что министр и сам "не гнушался черновой работы и был не прочь взять резиновую палку".
В архивах хранятся служебная записка заместителя министра иностранных дел Андрея Вышинского, датированная маем 1947 года: "Товарищ Молотов. Поскольку дело Валленберга продолжает оставаться без движения, я прошу вас обязать Абакумова представить предложения о его ликвидации" и рапорт о смерти шведского дипломата с пометкой начальника санчасти лубянской тюрьмы Смольцева: "Доложил лично министру. Приказано труп кремировать без вскрытия".
Маршал Георгий Жуков говорил писателю Константину Симонову: "Абакумов хотел меня уничтожить".
Я доложил Абакумову план расследования и заговорил про шпионаж, а он принялся рассуждать вслух: "Они все давно на виду, постоянно под охраной МГБ. Начни мы ставить вопросы об их связях с заграницей, в ЦК будут смеяться
из показаний бывшего следователя по "ленинградскому делу" Комарова
В "ленинградском деле", по мнению историков, личная ответственность Абакумова была минимальной. Он являлся орудием в руках Сталина, а по собственной инициативе никогда бы его не затеял. При этом именно "ленинградское дело" ему впоследствии поставили в главную вину.
С основным фигурантом, секретарем ЦК Алексеем Кузнецовым, курировавшим по партийной линии госбезопасность, Абакумов дружил семьями. Подсудимых расстреляли по обвинениям в экономическом вредительстве и попытке захвата власти. "Пришить" им еще и шпионаж Абакумов не дал, понимая, что в этом случае тень ляжет и на него. По мнению ряда историков, именно после этого Сталин начал утрачивать к нему доверие.
За шесть месяцев 1951 года он принял Абакумова лишь дважды, тогда как в 1949-м встреч было 12, в 1950-м шесть.
18 ноября 1950 года госбезопасность арестовала всемирно известного кардиолога Якова Этингера - кто-то донес, что он пересказывал знакомым содержание передач "Голоса Америки" и назвал Сталина чудовищем.
Следователь Михаил Рюмин доложил Абакумову, что хочет выйти на "разветвленный сионистский заговор". Министр велел подчиненному не мудрствовать, поскорее заканчивать пустяковое дело и заняться чем-нибудь более существенным. А поскольку Этингер не сознавался, посоветовал посадить его в холодный карцер, где профессор простудился и умер.
Этингер скончался 2 марта 1951 года. Рюмин размышлял ровно три месяца, а потом написал Сталину, что начальник не дал ему раскрыть заговор и намеренно замучил человека, владевшего важной информацией. По некоторым данным, он предварительно советовался с секретарем ЦК Георгием Маленковым.
"Рюмин глубоко понимает задачи органов госбезопасности, а министр не в состоянии в этом разобраться", - сказал вождь.
Абакумов полностью отрицал обвинения даже под пытками, вел себя как настоящий мужчина с сильной волей. Ему пришлось вынести невероятные страдания, но он нашел в себе силы не покориться палачам. Он боролся за жизнь, категорически отрицая "заговор врачей". Благодаря его твердости в марте и апреле 1953 года стало возможным быстро освободить всех арестованных, поскольку именно Абакумову вменялось в вину, что он был их руководителем
из воспоминаний генерала госбезопасности Павла Судоплатова
Подполковник Рюмин стал заместителем министра и начальником следственной части МГБ, а Абакумов очутился в только что построенной "Матросской Тишине" - единственном пенитенциарном учреждении СССР, подчинявшемся не МГБ или МВД, а Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б), фактически, лично Сталину и Маленкову, для которого там даже оборудовали кабинет.
Когда поздним вечером 12 июля 1951 года министра привезли в "партийную тюрьму", даже ее давно отвыкший чему-либо удивляться начальник был в шоке. "Вы знаете, кто этот человек? - спросил начальник конвоя. - Знаю. - Примите его в качестве заключенного и поместите в одиночную камеру".
После ареста в 300-метровой московской квартире Абакумова, где до него жили 16 семей, конфисковали досье на многих высокопоставленных лиц, а также "большое количество трофейных мебельных гарнитурови радиоприемников", драгоценности, столовое серебро, 1260 метров тканей, 23 пары часов, 100 пар обуви, чемодан немецких подтяжек, 65 пар запонок и ящик корней женьшеня.
Абакумов написал письмо Сталину: "Я живу и работаю, руководствуясь Вашими мыслями и указаниями, товарищ Сталин. Заверяю Вас, что, какое бы задание Вы мне ни дали, я всегда готов выполнить его в любых условиях".
"У меня были недостатки и неудачи в работе. Но я был весь на глазах ЦК ВКП(б). Там повседневно знали, что делается в ЧК", - заявил он на одном из первых допросов.
Со мной проделали что-то невероятное. Такого зверства я никогда не видел
из жалобы Абакумова Берии и Маленкову
В Бутырке и Лефортове Абакумова три месяца круглые сутки держали в кандалах, избивали и сажали в "холодильник". Арестовали его жену с четырехмесячным сыном.
Согласно справке Лефортовской санчасти от 24 марта 1952 года заключенный еле держался на ногах и передвигался лишь с посторонней помощью.
Он выдержал все пытки и не подписал никаких признаний. 15 октября 1952 года МГБ докладывало в ЦК, что его бывший глава "запутывает следователей".
Абакумова хотели обвинить в сговоре с "врачами-убийцами" и шпионаже в пользу Америки, но не успели.
17 февраля 1953 года, за 12 дней до того, как у Сталина случился инсульт, министр госбезопасности Игнатьев направил ему обвинительное заключение вкупе с предложением рассмотреть дело в ускоренном порядке и приговорить Абакумова и еще девятерых бывших сотрудников МГБ к расстрелу.
Абакумову инкриминировали, что он, "стремясь к высшей власти в стране, сколотил в МГБ СССР преступную группу из еврейских националистов, с помощью которых обманывал и игнорировал ЦК КПСС".
Товарищ Сталин почти ежедневно интересовался ходом следствия по делу врачей и делу Абакумова, разговаривая со мной по телефону, иногда вызывая к себе в кабинет. Разговаривал товарищ Сталин, как правило, с большим раздражением, постоянно высказывая неудовлетворение ходом следствия, бранил, угрожал и, как правило, требовал арестованных "бить, бить, смертным боем бить
из показаний бывшего замминистра госбезопасности Гоглидзе
Вождь велел "убедительнее показать причины и процесс падения Абакумова" и "вскрыть его шпионскую деятельность".
Хрущев вроде бы собирался освободить Абакумова, но тут начали возвращаться из лагерей люди, испытавшие на себе его "методы работы". В частности, вдова украинского поэта Сосюры продемонстрировала Хрущеву скрюченные пальцы, которые Абакумов лично переломал на допросе, засовывая их между дверью и косяком.
19 декабря 1954 года Абакумова приговорили к высшей мере наказания и в тот же день расстреляли на полигоне в Левашовском лесу под Ленинградом. Выездная сессия военной коллегии Верховного суда проходила в том же Доме офицеров на Литейном проспекте, где обрекли на смерть жертв "ленинградского дела". Процесс, длившийся шесть дней, был объявлен открытым, но подобранную публику, в основном, составляли их коллеги и родные.
Абакумов в оправдание твердил, что выполнял приказы "директивных органов", но Сталина не назвал.
Последние слова, которые он выкрикнул перед расстрелом, были: "Я все, все напишу в политбюро!".
Пятью месяцами раньше был казнен погубивший его Рюмин.
В 1997 году Верховный суд РФ снял с Абакумова обвинение в измене, переквалифицировав его деяния, в частности, фабрикацию "ленинградского дела", на военно-должностное преступление.
О смерти Сталина сидевший в одиночке Абакумов узнал не сразу. Когда его посетил прокурор, заключенный не поверил: "Не пытайтесь меня расколоть. Это спецтюрьма, нога прокурора сюда никогда не ступала и не ступит!". Тот показал удостоверение. Абакумов безнадежно махнул рукой: "Погубили советскую власть!".
В каком-то смысле он оказался прав.