HAPPY BIRTHDAY 2 Тамара
С большим делэем поздравляю Тамару tamara_borisova с днем варенья! Тамара, как всегда, с сумо-
ю знаме-
нитой.
А в сумке у неё - чего там толь-
ко нет!
И кости для Катрин, и кор-
мы для котишек,
и ворох лос-
кутков - духов-
ный наш обед.
И кое-что ещё - фило-
лог анор-
мальный,
умелору-
кий де-
лает всё до-
ма сам.
Ремонт не будет ни-
когда её фи-
нальным
и в Рода прош-
лое не кон-
чится маса.
Криэйтор, Демиург,
плетёт, сажа-
ет, строит,
всё одухотворя-
я кистью, мастерком.
В Зеленой свете лам-
пы о-
тыскала Трою.
И мы ждём бесконеч-
ных но-
вых лоскутков.
Здоровья Вам!
Дай Б-г Вам сил собрать весь пазл,
вершки и корешки и par tout azimuts.
В ремонте - перейти в реша-
ющую фазу.
И подготовленны-
ми встретить вам зиму.
А нам - всё Вас читать,
и млеть, и вос-
хищаться,
и всяк пыта-
ясь нить
свою сое-
динить,
и бесконечно Ва-
ми, друг наш, вдох-
новляться,
писать, чинить, ваять,
и стро-
ить и любить.
И еще в разное время написалось про (и для) Тамару:
Дзига Вертов ге-
ниален,
звукоряд - как с на-
ковален,
дзиги-дзэги
и диг-дэги -
как пило-
ю по стеклу,
ни тремолов -
лишь tres mal’и,
как ножов-
ой по металлу,
nouvelle vague и
Louis Malle’и
никакого нет спасу!
Эти звуки из тартара -
наши уши лишь страдали.
Но явилась тут Тамара
вместе с Ба-
хом: «Я спасу!»
Челове-
чий мура-
вейник
зазвучал как трель в со-
чельник,
словно в чис-
тый понедельник
колоколь-
ный тир-ли-рим.
Гениаль-
ному Вертову
музыкаль-
ные покровы
гениально о-
бернула
в шелк из Ба-
ха и тмарим.
«Жили мы - и вдруг Бермуды».
Дзигу слышим без простуды.
Наконец, через столетье
звук достой-
ный получил.
Куро-
лесить,
ката-
васить -
всё по Б-
жески весьма,
а проспав-
шись - го-
лый Вася
и голов-
ка с бодуна
в Днепр загна-
ли, покрестили
непонят-
еым словесОм
и, для под-
держанья стиля,
покадили,
похмелили
перебро-
дившим суслОм.
Словно Карлсон,
курьелейсон
возносил-
ся к небесам,
лейся, мёд, и бра-
га, лейся,
веселись по
все бесам!
Ката-
васить,
кошко-
мурить -
нам мой друг,
не привыкать.
Научив народ хал-
турить -
всем язы-
ческим богам.
Гули,
фули,
аллилуйи,
скалка,
дрын,
коса,
топор,
диспут,
драка,
оплеухи -
наш кондов
Анак-
сагор.
Аристо-
тель наш лу-
бочный,
похмелив-
шийся витий -
он наслед-
ник право-
мочный
православ-
ных Византий.
Правосла-
вие с Ярилой
и с Даждьбо-
гом заодно
сверхсобор-
ность про-
явило -
куролесь и пей вино!
И соборность,
и духовность -
в гриву, в дых,
во всех святых -
похмели-
тельную томность,
философ-
скую бездонность,
и юродс-
кую бездомность
в созерцанье обратив.
Днепр,
Десна,
Донец
и Волга -
оглуши-
тельный мотив -
«Г-ди, спаси!»
греховно
в аллилу-
йю превратив.
Форты -
пяьны,
пяьны
форте -
эко - лингва -
наш Форт-Нокс
мы подальше за-
терриблим -
в Канин Нос
иль Ли-
сий Нос.
С утра пья-
ны мы от счас-
тья -
саморо-
док заблистал,
а весь мусор дис-
сертаций
мы немед-
ленно - в отвал.
Диссер -мусор и помои.
Она рос-
сыпь извлечет
и в ручье ее промоет,
в лоскуте преподнесет.
Извлекатель квинт-
эссенций
вместе с док-
тором Рабле
средь посред-
ственых сентенций,
неокон-
ченных каденций,
одуря-
ющих эссенций
обнару-
живает перл.
С утра пья-
ны,
сильно пья-
ны,
восхитим-
ся, вос-
парим -
самород-
ки без изъяна
пьянофорте
вусмерть пьяно
перед именем Твоим.
Как мака-
нинский герой -
по тайге шатал-
ся Лёха,
все стара-
тели-пройдохи
шли-крались
за ним гурьбой.
Спал на го-
лой на земле,
как на дис-
сере голимом,
а за ним неутомимо
разрывали на заре.
Там всегда блеста-
ло злато,
где он голову склонял,
необъят-
ного таланта,
уникаль-
ный матерьял.
Плюгавый мужичонка с бодуна
расплющен был на пля-
же по-за дюной
пенилось море пе-
ной блед-
но-юной
утрат Урана -
Киприда дана!
Разрушив храм боги-
ни в Ашкелоне,
прокляты и исчез-
ли - нету скиф,
плеврит косил их, как
быков в Памплоне -
их и Плева-
ко сам не за-
щитит
plus belle
plus vaches
plusieurs -
пропа-
ли скифы -
а нечего с боги-
не баловать
Скотополис -
остались толь-
ко мифы
расплю-
щена защит-
ная плева.
Такую скифы выб-
рали планиду,
планета заплани-
ровала так,
бледны потух-
шие в веках ланиты
(я здесь креплюсь, чтобы не вста-
вить ниду),
скосил их всех какой-
то жуткий plague.
Зри в корень
на заре
незримо
зыряне
зыркают
зарю
назиры
зырят на зриму -
теченье временно-
е то есть
отшельник сочиня-
ет повесть,
вдыхая пра-
ну незриму.
Борзые псы -
клавим зризим -
взирают зорко в заозёрье
вновь зиро вы-
падает им
записки пишут на снегу,
потупив взор -
и ни гугу
следят присталь-
но за базаром
весьма бизарно
и музарно
и где-то там мая-
чит Зара,
что не всегда иша зара.
И зримо за-
рево над взморьем
не зря заря-
ды зарядим.
Зараз,
зараза
и Зарайск.
Льзя иль нельзя
- во, бля, в чем заморочка!
Легко ли подниматься к небесам
и там общаться с Гегелем и Кантом?
(Простите, просто так его зовут.)
А старец кёнигсбергский перевел
всего лишь «одноногое» hилеля.
Иль в колеснице - как пророк Элиша.
Мы думали, что просто
ЛЕЗУ В УЗЕЛ
И Тель-Авив, и Кёнигсберг, и Дерпт -
вот, бабушка, и Юрьев -
с ними - Сумы
и где-то там вдали
могучий Даль
легко ли быть блестящим дилетантом?
льзя зреть его лишь
истинным талантам,
а не начет-
чикам наук угрюмым,
многообразие приво-
дит коих в ужас,
неулови-
мое, как смех гетер...
А корни прозревать -
нелегкий труд,
окучивать,
сличать их и
лелеять.
И радоваться пуримски:
нариша!
Куда ж язык-Сусанин нас завел!
если бы я был ху-
дожником,
я бы нарисовал таку-
ю картину:
в маленьком засне-
женном домике
маленькая де-
вочка в валенках
и варежках
изучает и ткет
мережу-паутину,
перекликается через простран-
ство и время
с бабушками-
дедушками,
Ломоносовым,
Пушкиным,
Далем,
Мандельштамом,
Тарковским…
и так далее,
и так далее
забирается по
паутине
куда-то на бе-
рега Нила,
а после в древлян-
ские пущи,
слова извлекает из тины,
корни очищает от гря-
зи веков и гущи
отбегает подкру-
чивать краны
и ватником обора-
чивать трубы
варит, разгова-
ривает с соба-
ками и кошками
и борщ - шинку-
ет и рубит
и все у нее справно,
всем место нашлось в паутине
и в доме тепло и радостно,
довольные животины
в сети все в одной
иль грибнице -
и корни,
и звери,
и пращуры
Лук,
луч,
Лучино
и Лучано -
наш продолжа-
ется ликей.
Дуга,
овал -
и все сначала -
сличай,
случай,
случай-
но склей.
Где здесь концы
и где начала?
Не знает да-
же Асмодей.
Но мы накор-
мим счас зверей
и, по морозу про-
бежавшись,
крутую заложив луку,
овал замкнув и на
бегу
и гаве ра-
достном,
в снегу
мы размокнем
смысло-про-
странство
подобно су-
перпауку,
мы ткем в сети
свою дугу
и завихря-
ем подпространство.
И гроб,
и голландская печь,
и сусло течет по сусалам.
Осталось лишь дело за малым -
собрать автономную печь -
и чтобы тепло по суставам.
И Вольфганг Ксавьер Амадей
пусть Вас согревает в морозы.
В снегу распустились мимозы,
сирень и медвежья семья.
И чудится песнь соловья.
Коты и ком-
менты друзей.
И Катя заро-
ется в пледы.
И так доживем мы до лета
в снегу и в потоках дождей
Богач, бедняк,
кудесник и бродяга,
добро и зло,
сундук или сума.
Она их вынимает из обшлага.
Ну как тут всем нам не сойти с ума?
Скребком отшкурит.
Нам понять едва ли
их связь и смысл,
затерянный в веках.
По кругу ли они
иль по спирали?
Или циклоида
оставит в дураках?
Ну а она?
Она общалась с Далем
в неведомых
нам сфе-
рах и мирах.
Покров срывает с них,
как Громовержец,
и, ливером за знания платя,
как в белых рыцарь
языка одеждах,
плюя на титуло-
ванных невеждов,
явит их тайный смысл
нам - voila!
ю знаме-
нитой.
А в сумке у неё - чего там толь-
ко нет!
И кости для Катрин, и кор-
мы для котишек,
и ворох лос-
кутков - духов-
ный наш обед.
И кое-что ещё - фило-
лог анор-
мальный,
умелору-
кий де-
лает всё до-
ма сам.
Ремонт не будет ни-
когда её фи-
нальным
и в Рода прош-
лое не кон-
чится маса.
Криэйтор, Демиург,
плетёт, сажа-
ет, строит,
всё одухотворя-
я кистью, мастерком.
В Зеленой свете лам-
пы о-
тыскала Трою.
И мы ждём бесконеч-
ных но-
вых лоскутков.
Здоровья Вам!
Дай Б-г Вам сил собрать весь пазл,
вершки и корешки и par tout azimuts.
В ремонте - перейти в реша-
ющую фазу.
И подготовленны-
ми встретить вам зиму.
А нам - всё Вас читать,
и млеть, и вос-
хищаться,
и всяк пыта-
ясь нить
свою сое-
динить,
и бесконечно Ва-
ми, друг наш, вдох-
новляться,
писать, чинить, ваять,
и стро-
ить и любить.
И еще в разное время написалось про (и для) Тамару:
Дзига Вертов ге-
ниален,
звукоряд - как с на-
ковален,
дзиги-дзэги
и диг-дэги -
как пило-
ю по стеклу,
ни тремолов -
лишь tres mal’и,
как ножов-
ой по металлу,
nouvelle vague и
Louis Malle’и
никакого нет спасу!
Эти звуки из тартара -
наши уши лишь страдали.
Но явилась тут Тамара
вместе с Ба-
хом: «Я спасу!»
Челове-
чий мура-
вейник
зазвучал как трель в со-
чельник,
словно в чис-
тый понедельник
колоколь-
ный тир-ли-рим.
Гениаль-
ному Вертову
музыкаль-
ные покровы
гениально о-
бернула
в шелк из Ба-
ха и тмарим.
«Жили мы - и вдруг Бермуды».
Дзигу слышим без простуды.
Наконец, через столетье
звук достой-
ный получил.
Куро-
лесить,
ката-
васить -
всё по Б-
жески весьма,
а проспав-
шись - го-
лый Вася
и голов-
ка с бодуна
в Днепр загна-
ли, покрестили
непонят-
еым словесОм
и, для под-
держанья стиля,
покадили,
похмелили
перебро-
дившим суслОм.
Словно Карлсон,
курьелейсон
возносил-
ся к небесам,
лейся, мёд, и бра-
га, лейся,
веселись по
все бесам!
Ката-
васить,
кошко-
мурить -
нам мой друг,
не привыкать.
Научив народ хал-
турить -
всем язы-
ческим богам.
Гули,
фули,
аллилуйи,
скалка,
дрын,
коса,
топор,
диспут,
драка,
оплеухи -
наш кондов
Анак-
сагор.
Аристо-
тель наш лу-
бочный,
похмелив-
шийся витий -
он наслед-
ник право-
мочный
православ-
ных Византий.
Правосла-
вие с Ярилой
и с Даждьбо-
гом заодно
сверхсобор-
ность про-
явило -
куролесь и пей вино!
И соборность,
и духовность -
в гриву, в дых,
во всех святых -
похмели-
тельную томность,
философ-
скую бездонность,
и юродс-
кую бездомность
в созерцанье обратив.
Днепр,
Десна,
Донец
и Волга -
оглуши-
тельный мотив -
«Г-ди, спаси!»
греховно
в аллилу-
йю превратив.
Форты -
пяьны,
пяьны
форте -
эко - лингва -
наш Форт-Нокс
мы подальше за-
терриблим -
в Канин Нос
иль Ли-
сий Нос.
С утра пья-
ны мы от счас-
тья -
саморо-
док заблистал,
а весь мусор дис-
сертаций
мы немед-
ленно - в отвал.
Диссер -мусор и помои.
Она рос-
сыпь извлечет
и в ручье ее промоет,
в лоскуте преподнесет.
Извлекатель квинт-
эссенций
вместе с док-
тором Рабле
средь посред-
ственых сентенций,
неокон-
ченных каденций,
одуря-
ющих эссенций
обнару-
живает перл.
С утра пья-
ны,
сильно пья-
ны,
восхитим-
ся, вос-
парим -
самород-
ки без изъяна
пьянофорте
вусмерть пьяно
перед именем Твоим.
Как мака-
нинский герой -
по тайге шатал-
ся Лёха,
все стара-
тели-пройдохи
шли-крались
за ним гурьбой.
Спал на го-
лой на земле,
как на дис-
сере голимом,
а за ним неутомимо
разрывали на заре.
Там всегда блеста-
ло злато,
где он голову склонял,
необъят-
ного таланта,
уникаль-
ный матерьял.
Плюгавый мужичонка с бодуна
расплющен был на пля-
же по-за дюной
пенилось море пе-
ной блед-
но-юной
утрат Урана -
Киприда дана!
Разрушив храм боги-
ни в Ашкелоне,
прокляты и исчез-
ли - нету скиф,
плеврит косил их, как
быков в Памплоне -
их и Плева-
ко сам не за-
щитит
plus belle
plus vaches
plusieurs -
пропа-
ли скифы -
а нечего с боги-
не баловать
Скотополис -
остались толь-
ко мифы
расплю-
щена защит-
ная плева.
Такую скифы выб-
рали планиду,
планета заплани-
ровала так,
бледны потух-
шие в веках ланиты
(я здесь креплюсь, чтобы не вста-
вить ниду),
скосил их всех какой-
то жуткий plague.
Зри в корень
на заре
незримо
зыряне
зыркают
зарю
назиры
зырят на зриму -
теченье временно-
е то есть
отшельник сочиня-
ет повесть,
вдыхая пра-
ну незриму.
Борзые псы -
клавим зризим -
взирают зорко в заозёрье
вновь зиро вы-
падает им
записки пишут на снегу,
потупив взор -
и ни гугу
следят присталь-
но за базаром
весьма бизарно
и музарно
и где-то там мая-
чит Зара,
что не всегда иша зара.
И зримо за-
рево над взморьем
не зря заря-
ды зарядим.
Зараз,
зараза
и Зарайск.
Льзя иль нельзя
- во, бля, в чем заморочка!
Легко ли подниматься к небесам
и там общаться с Гегелем и Кантом?
(Простите, просто так его зовут.)
А старец кёнигсбергский перевел
всего лишь «одноногое» hилеля.
Иль в колеснице - как пророк Элиша.
Мы думали, что просто
ЛЕЗУ В УЗЕЛ
И Тель-Авив, и Кёнигсберг, и Дерпт -
вот, бабушка, и Юрьев -
с ними - Сумы
и где-то там вдали
могучий Даль
легко ли быть блестящим дилетантом?
льзя зреть его лишь
истинным талантам,
а не начет-
чикам наук угрюмым,
многообразие приво-
дит коих в ужас,
неулови-
мое, как смех гетер...
А корни прозревать -
нелегкий труд,
окучивать,
сличать их и
лелеять.
И радоваться пуримски:
нариша!
Куда ж язык-Сусанин нас завел!
если бы я был ху-
дожником,
я бы нарисовал таку-
ю картину:
в маленьком засне-
женном домике
маленькая де-
вочка в валенках
и варежках
изучает и ткет
мережу-паутину,
перекликается через простран-
ство и время
с бабушками-
дедушками,
Ломоносовым,
Пушкиным,
Далем,
Мандельштамом,
Тарковским…
и так далее,
и так далее
забирается по
паутине
куда-то на бе-
рега Нила,
а после в древлян-
ские пущи,
слова извлекает из тины,
корни очищает от гря-
зи веков и гущи
отбегает подкру-
чивать краны
и ватником обора-
чивать трубы
варит, разгова-
ривает с соба-
ками и кошками
и борщ - шинку-
ет и рубит
и все у нее справно,
всем место нашлось в паутине
и в доме тепло и радостно,
довольные животины
в сети все в одной
иль грибнице -
и корни,
и звери,
и пращуры
Лук,
луч,
Лучино
и Лучано -
наш продолжа-
ется ликей.
Дуга,
овал -
и все сначала -
сличай,
случай,
случай-
но склей.
Где здесь концы
и где начала?
Не знает да-
же Асмодей.
Но мы накор-
мим счас зверей
и, по морозу про-
бежавшись,
крутую заложив луку,
овал замкнув и на
бегу
и гаве ра-
достном,
в снегу
мы размокнем
смысло-про-
странство
подобно су-
перпауку,
мы ткем в сети
свою дугу
и завихря-
ем подпространство.
И гроб,
и голландская печь,
и сусло течет по сусалам.
Осталось лишь дело за малым -
собрать автономную печь -
и чтобы тепло по суставам.
И Вольфганг Ксавьер Амадей
пусть Вас согревает в морозы.
В снегу распустились мимозы,
сирень и медвежья семья.
И чудится песнь соловья.
Коты и ком-
менты друзей.
И Катя заро-
ется в пледы.
И так доживем мы до лета
в снегу и в потоках дождей
Богач, бедняк,
кудесник и бродяга,
добро и зло,
сундук или сума.
Она их вынимает из обшлага.
Ну как тут всем нам не сойти с ума?
Скребком отшкурит.
Нам понять едва ли
их связь и смысл,
затерянный в веках.
По кругу ли они
иль по спирали?
Или циклоида
оставит в дураках?
Ну а она?
Она общалась с Далем
в неведомых
нам сфе-
рах и мирах.
Покров срывает с них,
как Громовержец,
и, ливером за знания платя,
как в белых рыцарь
языка одеждах,
плюя на титуло-
ванных невеждов,
явит их тайный смысл
нам - voila!